Личная жизнь королевы демонов

Там были два рисунка, изображающие ее саму, и Дариуса, и текст:

"Разыскиваются!

Герцогиня Ритжбург и ее сын граф Анталис!

При обнаружении указанных лиц немедленно сообщите ближайшей страже, или представителям Святой Инквизиции! А также, этих лиц следует немедленно задержать, до прибытия стражи!"

— Такие на всех столбах и всех постоялых дворах! — доложил миньон.

Алиса повернулась к лесу, но поняла, что догнать и предупредить сына невозможно — он уже далеко.

— Госпожа! — наконец, осмелилась заговорить служанка — Садитесь в карету, вам надо переодеться, а то заболеете! И нужно быстрее ехать в Бездну! Стоять на дороге опасно!

— Снимите с кареты гербы! — велела Алиса — Мы едем в Лос— Пекадос!

Она села в экипаж, прислонилась к стене, взяла в руку жемчужину, и устало сказала:

— Я, все же, простудилась. И заболела!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ФАША И ВЕРРИ

Чем ближе район Алумбардо к императорскому дворцу, тем он престижнее. Со второго этажа дома герцогини Ритжбург видны позолоченные крыши дворцового комплекса, что указывает на богатство и положение герцогини.

Обитель Алисии ограждена высокой ажурной решеткой, обвитой лианами так густо, что увидеть сам дом, или его двор с улицы не представляется возможным. Тем более, между замком и оградой расположен парк, больше похожий на лес.

У герцогини мало кто бывает, и мало кто может оценить и роскошное внутреннее убранство дома, и внешнюю отделку. Даже посыльные от зеленщика, молочника и кондитера никогда не были во дворе герцогини — они оставляют свои товары возле ажурных ворот.

Впрочем, соседние дома, похожие своей роскошью на дворцы, тоже огорожены оградами и заборами, и скрыты от посторонних глаз — аристократы Монии любят совать нос в чужие дела, но тщательно скрывают свою жизнь, и берегут свои секреты.

Ближайшим соседом герцогини был, до недавнего времени, Главный Императорский Егерь, который, неожиданно для соседей продал свой дом, и переселился в другой, менее престижный район. Ходили слухи, что покупатель, вернее, покупательница, предложила ему за дом такие огромные деньги, что Главный Егерь не смог отказаться. Новую владелицу мало кто видел, ибо она никуда не ходила, и на улице не показывалась. Замечали только служанку, которую звали Мина, изредка бывающую в магазинах, или выходящую за разноской от лавочников.

Хозяйку не видели, но почему-то все знали, какая она — тонкая молодая женщина в черном платье, и с повязкой на глазах. Видимо, была слепой, и по этой причине не расставалась с птицей-поводырем. Что же касается возраста — вроде да, молодая, но с седыми прядями в темных волосах.

… — Фаша! Пора обедать! — услышана девушка тихий, шелестящий голос Верри, к которому до сих пор не могла привыкнуть. Голос любимого изменился…

Ворон сидел на подлокотнике кресла, и, наклонив голову, смотрел на девушку.

— Хорошо! — равнодушно ответила Фаша.

— Пойду скажу Мине! — сообщил Верри, и улетел.

Девушка встрепенулась, и крикнула:

— Быстрее возвращайся!

Верри был ее глазами, без него девушка ничего не видела. В такие минуты она была беспомощна, и впадала в панику.

— Я быстро! — ответил человек — птица, скрываясь за дверью.

Фаша вжалась в кресло, будто пытаясь быть незаметнее, и замерла.

Верри вернулся быстро, и опустился на плечо девушки. При взгляде на любимую маленькое птичье сердце замерло от жалости — Фаша сильно похудела, а из — за горестных складок возле рта казалась старше…

Девушка вздохнула.

— Не надо бояться! — произнес ворон — Все хорошо! Нам ничего не угрожает.

Фаша улыбнулась, только что бы успокоить птицу, и погладила ее по перьям. Девушка была другого мнения — как можно быть в безопасности, если в нескольких шагах дом врага?

— Верри! — произнесла Фаша — Мы здесь уже месяц. Алиса не появлялась. Мы не могли ее не заметить, пропустить?

— Не могли! — ответил юноша — Ты почти не спишь, и не отходишь от окна.

— Почти… — вздохнула девушка, и продолжила — Думаю, она сюда не вернется, почему-то перестала жить в этом доме. И сына ее не видно. Надо узнать, куда Алиса перебралась.

— Скажу Мине, — произнес Верри — пусть поспрашивает доставщиков продуктов. Они могут знать.

— Лучше заклинание поиска! — не согласилась с его предложением Фаша.

— Нет! — возмутился юноша — В населенных пунктах Монии сильная магия запрещена! Тебя арестуют!

— Мы не можем больше ждать! — возразила Фаша — Два месяца потеряли!

— Давай завтра! Если Мина ничего не узнает — тогда… Прошу, побереги силы! Ты еще не совсем восстановилась!

— Хорошо! — согласилась Фаша — Объясни Мине!

— После того, как поедим! — произнес Верри, видя, как служанка вносит в комнату поднос с блюдами.

… После трапезы Верри задремал — птицы не могут долго бодрствовать без перерыва — и Фаша опять перестала видеть. Но юноша был рядом, и сможет почувствовать опасность даже во сне — слепая девушка не беспокоилась.

Два месяца… Два месяц прошло со дня, разделившего жизнь Фаши и Верри на до, и после. Кажется, что счастливое время в лесах Аскати было очень давно… Это счастье закончилось, оборвалось внезапно, страшно, и больно. Нестерпимо больно.

… Фаша сидела у ног бабушки Роены, и, по птичьи наклонив голову набок, смотрела, как новая служанка бабушки, Мина, расчесывает длинные седые волосы хозяйки.

Роена Миной была всегда недовольна, совершенно несправедливо, потому что у бабушки всю жизнь была одна служанка, недавно покинувшая этот мир, и Мина с ней сравнится не могла. Одеты и Роена, и Мина, и Фаша были в простые легкие туники, только у бабушки и служанки они были белые, а у внучки — пестрая, как крылья птички.

За спиной Роены, сидящей на большом замшелом камне, виднелись Белые Скалы, и Черная пещера. Не смотря на название, пещера не казалась Фаше страшной или таинственной — с самого детства она бывала в ней, знала обо всех странных магических вещах и артефактах, там хранящихся, и даже играла некоторыми из них.

А за спиной Фаши почти сразу начинался лес. Здесь, у Белых Скал, он казался мрачным — зеленый мох, вековые серые стволы деревьев, обвитые лианами, и кроны, в далекой вышине образующие сплошной купол, с трудом пропускающий солнечные лучи.

Девушка смотрела на бабушку, и пыталась вспомнить, сколько Роене лет. Пятьдесят, или больше? Людям-птицам отмерян короткий век… Бабушка казалось девушке очень старой.

Старуха тоже думала о своих годах, любуясь внучкой, и вспоминая, что когда-то была такой же юной и прекрасной.