Личность клиента

— Понимаю, ты исполняешь приказы, — проговорил Виктор с некоторым злорадством. — Потому я тебя не убью.

Боковым зрением он уловил движение в проулке. Повернувшись, Виктор выстрелил пуском спиралевидных нитей, которые ближе к целям приобрели оранжевый вид. Двое других людей Клиента попадали на землю. Как оказалось, там был еще и третий, который прижался к стене и принялся стрелять.

Хлопки глушителя Виктору совсем не понравились. Подобрав пистолет «скорпиона», он открыл ответный огонь, расстреляв половину магазина, работая больше на устрашение. Затем снова отдал приказ кристаллу, обрушив проход. Войдя в раж, детектив заставил обломки стен немного попрыгать на месте, устроив небольшое локальное землетрясение. Кристалл воплощал его замыслы чересчур резко, так что приходилось себя сдерживать.

Оставался всего один выезд, в противоположную сторону. Виктор сел в «Ауди», завел мотор. Наспех вытер пистолет плащом и выбросил его в окошко. Нажав на газ, Виктор выехал на дорогу и тут же остановился.

Машина милиции с агрессивной красно-синей мигалкой преградила ему путь, встав почти вплотную, ослепляя фарами. Виктор принял решение мгновенно. Цепочку событий на ближайшие несколько часов он мог представить, так что у него оставались секунды.

Рванув назад, Виктор развернул «Ауди» правым бортом к милицейской машине. Оставшись на миг в темноте, он вытащил кристалл Алены и швырнул его в канализационный сток.

— Стоять на месте! — проревел рупор. — Заглушить двигатель! Руки на руль!

Детектив послушно выполнил все поручения. Он не шевелился, пока в открытое окно на него не уставилось дуло табельного ствола.

— Выйти из машины, — велел блюститель порядка. — Медленно.

Не дожидаясь нового приказа, Виктор лег лицом вниз в землю, надеясь только на то, что Марк найдет способ вытащить Алену из этой ситуации. Одного он добился — вернул себе простую гражданскую жизнь, со всеми последствиями своих дел, в которой возможностей имел не больше, чем обыкновенный гражданин.

Вот только смешно ему совсем не было.

Глава 12 ДОПРОС

Дверь лязгнула с мерзким скрежетом.

— Корнеев, на выход, — произнес утомленного вида лейтенант.

— С вещами? — спросил Виктор.

— Отставить шуточки, — нахмурился лейтенант.

— А может, я по жизни весельчак.

— Знаешь, сколько таких веселых я уже повидал? — недобро посмотрел стражник.

— Предпочитаю не знать, — ответил детектив, идя по коридору впереди лейтенанта.

— Вот и молчи. Балаболить будешь перед тем, перед кем положено.

Давно не ремонтированный паркет под ногами противно скрипел. То ли местный заправила был потрясающе честным человеком, то ли бюджет откатов никакого ремонта не подразумевал.

— Кто у вас нынче главный? — спросил Виктор. — Буторин? Альтанов?

— Ты за языком следи, олень, — посоветовал лейтенант.

— Ты тоже, — как ни в чем не бывало предложил Виктор. — Мне еще много бумажек предстоит подписать. Вот возьму и напишу, что ты меня бил и оскорблял. А бумажка в наше время, сам знаешь, дороже человека.

— Тогда, может, мне так и поступить? — задумался лейтенант.

— Ну, давай. Ты что, в самом деле думаешь, что я тебя боюсь? Там, в камере, бомж лежит со сломанной рукой.

— Думаешь, это я постарался?

— Говорит, что не ты.

— Ну и в чем проблема?

— В том, что ему, по-хорошему, врача бы следовало вызвать. Это на тот случай, если ты процедуру забыл. Или ты хочешь, чтобы он прямо у вас копыта отбросил?

— Больно много ты знаешь о процедурах, — поморщился лейтенант. — Не в первый раз у нас в гостях?

— Бог миловал, — сказал Виктор. — Когда-то работать у вас предлагали.

— Куда тебе у нас работать? Нам тут преступники не нужны.

— Уже можно смеяться? Или сразу присоединиться к тому бедолаге в клетке?

Дойдя до кабинета, Виктор выжидающе посмотрел на лейтенанта.

— Вместе зайдем? — спросил он. — Или ты не в настроении?

Лейтенант с побагровевшим лицом практически впихнул Виктора в кабинет, захлопнув дверь.

— Ну, кто здесь у нас? — услышал Виктор голос сзади. Обернувшись, он увидел типичный кабинет для допросов, в подобных которому бывал не раз. Но никогда в качестве обвиняемого. Скупая обстановка, дешевая побелка на стенах. Решетки на окнах, впрочем, новые. Видимо, прежние кто-то раньше времени испортил. Зато письменный стол был таким старым, что чудом не разваливался. За столом сидел круглоголовый лысеющий дядька.

— Да неужели? — удивился Виктор. — Савченко! Ты ли это?

— Я, Витя, я, — покивал следователь. — Только ты не радуйся.

— А кто сказал, что я рад?

— Садись, — сказал Савченко, кивая на стул напротив.

Виктор без лишних слов уселся на обтянутый треснувшей кожей стул. Он ненавидел сидеть под прямым углом к собеседнику, но момент для обустройства был неподходящий.

Савченко не глядел на него, лишь продолжал изучать папку в руках.

— Это что, мое дело? — спросил Виктор.

— Оно самое.

— Дай почитать.

— Не стоит. Поверь, это не бестселлер.

— Ну хоть скажи, сильно ли я вляпался.

— Хреновей некуда, — вздохнул Савченко. — Или ты сам забыл, что натворил за последнее время?

— А ты напомни, — попросил Виктор.

— Охотно. Грабеж, разбой, угон, проникновение со взломом, злостное хулиганство, мошенничество, незаконная слежка…

— Когда это я мошенничал? — спросил Виктор. — Не припомню.

— А в клинике ты кем представился? Ребята из ОБЭП очень удивились, когда им позвонили и спросили, что за странный тип приходил от их конторы. Надо сказать, я и сам озадачился.

Савченко бросил папку на стол и уставился на Виктора.

— Вить, ты куда встрял? — спросил он. — Куда вообще влез? Какие дела проворачиваешь? Я тут читал, голову ломал, но ничего не понял.

— Заглянул бы в каюту и сам все узнал. Кто же мешал? Неужели по рангу не положено?

— Совсем ты, Витя, испортился. Ты думаешь, наше с тобой старое знакомство как-то тебе поможет?

— Ну что ты? Просто вспоминаю, сколько времени по закону ты можешь держать меня взаперти, не предъявляя обвинения. Кстати, который сейчас час?

— Полдень.

— Значит, Васильевич до вечера не дотянет.

— Кто это? — не понял Савченко.

— Мой сосед в каюте. У которого перелом.

Круглое лицо следователя немного прояснилось.

— Да, Рома, не один я испортился, — промолвил Виктор, рассматривая стены. — Вроде, раньше ты о людях больше заботился. Что же ты так зачерствел? Помнится, в девяностых все мы думали, что из нас именно ты сохранишь в себе что-то человеческое.

Палец Савченко опустился на кнопку интеркома.