Личный аптекарь императора. Том 6

— Добрый вечер, — ко мне подошёл любезно улыбающийся молодой человек в черном фраке. — Прошу, идите за мной. Аукцион в самом разгаре.

Ещё издали я услышал выкрики и звуки удара.

— Сто пятьдесят раз! Сто пятьдесят два! О-о-о, господин под номером восемь поднимает ставку до ста шестидесяти! Сто шестьдесят раз!

Молодой человек открыл передо мной высокие двустворчатые двери, и я увидел освещенный огнями зал с трибуной и пьедесталом. За трибуной стоял представительного вида мужчина с деревянным молотком в руке. Рядом с ним на пьедестале под стеклянным кубом стояла моя статуэтка.

Напротив него в несколько рядов находились мягкие стулья с высокими спинками. На первом ряду сидели все Филатовы, кроме Насти. За ними расположились дамы и джентльмены в дорогих нарядах и украшениях.

— Напоминаю, один шаг равен десяти тысячам! — продолжал мужчина за трибуной. — Эта уникальная статуэтка, изготовленная самим великим монгольским ханом Алтан Хасаром, будет украшением вашей коллекции. Более того, это станет отличным денежным вложением…

В это время дама в собольей накидке подняла карточку с номером три.

— Номер три — сто семьдесят тысяч! Благодарю вас, мадам, — улыбнулся ей ведущий. — Итак, сто семьдесят — раз! Сто семьдесят — два! — он внимательно оглядел присутствующий и в третий раз поднял свой молоток, но в это самое время двери за мной с силой распахнулись, и послышался громогласный голос.

— Остановите аукцион!

Глава 16

Все разом обернулись к двери, а я приготовился отразить атаку и уже вытащил из кармана заготовленную пробирку с «Оковами», но тут увидел, что никакой опасности нет. В дверях стоял высокий статный мужчина в военной форме и с орденами на груди. За ним виднелись трое телохранителей, которые настороженными взглядами следили за ситуацией. А под руку его держала… баронесса Завьялова. Она буквально светилась от счастья, лучезарно улыбаясь.

На ней было красное платье. Длинное, но такое облегающее, что всем стало понятно, что на ней нет нижнего белья. И ведь ни за что не скажешь, что красотке уже под сотню лет!

— Богдан Филиппович, какая честь для нас! — это дед.

Он вскочил с места и торопливо двинулся навстречу мужчине. К нему присоединились ещё несколько мужчин.

— Как же так, Григорий Афанасьевич? У вас аукцион, а я только об этом узнал! — пожурил пальцем бравый мужчина.

— Ну так мне сказали, что вы в отъезде. В Петербурге по государевым делам, — извиняющимся тоном произнес старик Филатов.

— Да, расслабься ты! Я же пошутил. Иди обнимемся, старый чертяка, — добродушно произнёс он, расплылся в улыбке, обнажив крупные белоснежные зубы. Затем с поцелуем отцепил от себя баронессу и сграбастал в охапку старика.

Тот поохал для приличия, но потом сам обнял.

— Богдаша, я тебя раньше мог полностью обхватить, а теперь руки не сходятся, — сделал замечание дед, когда они отцепились друг от друга.

— А как иначе? Кабинетная жизнь она такая, — рассмеялся он.

Вслед за дедом поздороваться подошли Дима и трое мужчин из тех, что были приглашены на аукцион. Рядом со мной встала сияющая баронесса.

— Так вот для кого нужен был афродизиак? — вполголоса спросил я и усмехнулся.

— Ах, Саша, это такой мужчина… такой мужчина, — она мечтательно подняла взгляд кверху.

— И кто же он?

Она удивленно воззрилась на меня, и я понял, что нужно порыться в памяти Шурика. Уж раз дед с Димой его хорошо знают, то и мне полагается. После нескольких секунд усиленных поисков я выудил информацию о нём.

Это был боевой генерал Богдан Филиппович Винокуров. Дед с давних пор дружил с ним, но после известных событий их пути разошлись.

Когда мужчины поприветствовали друг друга, дед указал Винокурову на меня

— Сашку помнишь? Ты только глянь, как он вымахал.

Генерал повернулся ко мне, придирчиво осмотрел с головы до ног и двинулся, распахнув объятия.

— Ну идём, Сашка, обниму как раньше, — от его медвежьих объятий у меня перехватило дыхание. — Даже не верится, что из того худенького скромного мальчика, который от книг не отрывался, вырастет такой богатырь.

Он отпустил меня, ещё раз оглядел с явным удовольствием и повернулся к деду.

— Я только час назад вернулся из поездки. Захожу домой, а там на комоде твоё приглашение на аукцион. Я даже ужинать не стал, а схватил свою любимую и сразу сюда.

При слове «любимая», баронесса чуть ли не растеклась и с ещё большим обожанием посмотрела на него.

— Хорошо, что успел. Я знаю, как ты любишь такие безделушки, — дед указал на пьедестал, на котором стояла лошадь.

Генерал взял Завьялову под руку и подошел к статуэтке. Дед вкратце рассказал ему о том, как фигурка появилась у нас, и как эксперты перед аукционом проверили и признали её работой древних мастеров.

— Какая последняя цифра? — уточнил генерал у мужчины, ведущего аукцион.

— Сто семьдесят тысяч.

— Даю триста, — кивнул Винокуров.

В зале зашептались, а у деда так округлились глаза, что он походил на седого филина.

— Отлично! Вы не пожалеете, это очень дорогая вещь. Притом выполнена так искусно, чего современные скульпторы не могут добиться. Итак, аукцион продолжается! Триста тысяч — раз! Триста тысяч — два!

Ведущий обвёл взглядом присутствующих, но больше никто не предложил цену больше чем генерал.

— Триста тысяч — три! Продано!

Пока ведущий и Винокуров о чём-то договаривались, я посмотрел на деда и невольно напрягся. Он выглядел так, будто у него сердечный приступ: замер, руку к груди приложил и побледнел.

— Дед, ты чего? — спросил я, когда подошёл к нему.

— Триста тысяч, — проговорил он, едва сдерживая слёзы. — Триста… Мы сможет запустить лабораторию и открыть несколько аптек.

— А, ну да. Можем, — кивнул я, прикинув в уме.

— Шурик, мне иногда кажется, что я сплю, — шепотом признался он. — Что всё, что сейчас происходит — просто счастливый сон. А потом я проснусь и снова окажусь в Торжке, в старом доме с протекающей крышей, с лавкой, которая приносит гроши, и вечно бледной Лидой, продающей свою ману, чтобы выучить дочь. А Дима… Димы с нами не будет, — он опустил уголки губ. Казалось, он вот-вот заплачет.

— Успокойся, дед, — я положил руку ему на плечо. — Это не сон. Просто закончилась черная полоса и наступила белая. Получай удовольствие.

— Ты прав! — он принял вновь суровый вид и, пожав мою руку, пошёл к гостям, который теперь пригласили в соседний зал, где были накрыты столы.

— Сынок, как съездил? — спросил Лида.

Она была сегодня очень хороша в бархатном черном платье и со сложной прической на голове. Правда, на ней почти не было украшений, если не считать обручальное кольцо. Этим она сильно выделялась на фоне других разряженных дам. Я даже поймал сочувствующий взгляд одной женщины, которая, покачивая головой, рассматривала её туфли со стёртыми носами.