Лицо смерти

Если соседи и заметили, что в пустующий дом под боком въехала странная женщина, которая предпочитает компанию самой себя или книг, то виду не подали. И я была этому несказанно рада – лишнее внимание мне ни к чему. Предпочитаю сливаться со стеной, оставаться невидимкой, призраком, да кем угодно, лишь бы живой.

Сама-то я давно навела справки о каждом из тех, чьи дома делили Бэй Хилл Драйв с моим. В роскошном трёхэтажном особняке по правую руку жили на широкую ногу супруги О'Мэлли, Кристофер и Джиллиан, денежные мешки, которые сколотили состояние на автомобильном бизнесе и держали автосалон «Шевроле» буквально в двух кварталах отсюда.

Домик слева был не таким роскошным и сразу производил впечатление, что в нём обитали более приземлённые люди. Молодая семейная пара, Джексон и Молли Фёргюсон явно наслаждались жизнью на Бэй Хилл Драйв и обществом друг друга. То и дело я натыкалась на них, обнимающихся на заднем дворе, зажигающими свечи на балкончике вечером, прогуливающихся по городу за руку. Казалось, им не нужен никто другой. Глядя на них меня невольно захлёстывала волна ностальгии, в которой я тонула с головой. И каждый раз, когда такая волна накатывала, перед глазами возникал образ Джоша. Его улыбка с еле заметной ямочкой на правой щеке, рельефные плечи, прячущиеся за силуэтом синей футболки, запах его духов, откуда-то витающих в моей новой жизни. Мне нравилось наблюдать за Фёргюсонами и в то же время я их ненавидела – никто не любит тонуть в собственных воспоминаниях.

Ровно в восемь тридцать мужчина из дома напротив, Квентин Либертон, заводил серебристую ауди и уносился прочь. В конце улицы жила шестидесятипятилетняя миссис Стемпл, которую я часто видела на побережье, прогуливающуюся в гордом одиночестве среди шума набегающих волн. Изредка я замечала её в магазине и натыкалась на улице, и надо отдать ей должное, из всех соседей она единственная мне кивала при встрече.

Её муж погиб пять лет назад в автомобильной катастрофе, оставив ей приличное жалованье. За всю жизнь миссис Стемпл не проработала ни дня и вряд ли собиралась – на состояние, которое при жизни сколотил её муж, она могла бы безбедно жить десятилетиями. Судя по её гардеробу или покупкам, она знала цену деньгам, поэтому не разбрасывалась ими на каждом шагу, чем ещё больше завоёвывала моё расположение.

Ещё несколько семей с детьми обитали на Бэй Хилл Драйв и оставляли за собой бесконечное количество игрушек и постоянный шум. Но мне это даже нравилось. Детский смех, крики и звуки бегущих шагов по тротуару оживляли спокойную улицу и наполняли её особым светом. Больше всего я любила наблюдать именно за ними. Небольшие домики, купленные в кредит и чуть менее ухоженные, чем коттеджи четы О’Мэлли или мистера Либертона. Измученные родители, ворчащие на своих детишек, но в тайне боготворящие каждую минуту, проведённую с ними. Новые пластмассовые машинки, припаркованные рядом с отцовскими подержанными минивэнами, и четырёхколёсные велосипеды, ждущие своего часа, чтобы избавиться от дополнительных колёс.

Единственный, кто пока что настораживал и заставлял держаться ближе к шкатулке с револьвером, жил в четырёх домах от моего. Высокий, мускулистый, признаться честно, красивый и притягательный мужчина вызывал во мне смешанные чувства. Таким я доверяю меньше всего, поэтому стараюсь держаться подальше, хотя смотреть на него – одно удовольствие.

В первую неделю на новом месте Джерри звонил мне каждый день. Хотя бы на пять минут, чтобы удостовериться, что я в порядке. Именно он и помог мне собрать информацию обо всех соседях, чтобы я знала, с кем имела дело, и чувствовала себя в безопасности. Целое досье в несколько страниц на каждого из соседей уже лежали в моей особой папке в кабинете. Чувство вины терзало мою совесть, ведь я нагло вторглась в жизни каждого из них, но чувство самосохранения было сильнее. Однажды в мою жизнь тоже вторглись, и я не допущу, чтобы это произошло снова.

Этот высокий и мускулистый сосед, которого звали Харли Гриффин, оказался полицейским, что, почему-то, вызвало во мне ещё большее беспокойство. Мужчины с такой внешностью, как правило, всегда знают себе цену, скорее даже переоценивают своё достоинство. А такие мужчины к тому же и копы обладают ещё и властью. Эта гремучая смесь не может не пугать, потому я решила, что с такими мужчинами, как Харли Гриффин, буду держать ухо востро, а ещё лучше – держаться от них подальше. Тем более, что мне было чем заняться.

Личных сбережений и денег после продажи мебели и кое-каких вещей хватило бы на приличный срок, но мне не хотелось сидеть на месте. Переехав в Дафни, я кардинально изменила свою жизнь, но не собиралась изменять себе, поэтому оставлять психиатрическую практику не входило в мои планы.

После первого знакомства с городом пришла пора стать в нём своей. Я распечатала листовки о том, что каждая женщина может получить профессиональную психологическую помощь, и развесила почти на каждом столбе, у магазинов и ресторанчиков. Дала объявления в газетах и интернете – оставалось только ждать.

Мужчины в мои планы не входили. Причём ни в каких смыслах. Работа только с женщинами-клиентами изрядно сужала мою сферу деятельности и заработок, но повышало шансы остаться в живых.

Прошла неделя, но телефон прозвенел лишь дважды. Дежурный звонок от Джерри, который запросил краткий рапорт о моих делах, а также предложение из кафе «Жареная курочка Чампи» о еженедельных скидках постоянным клиентам. Ещё через неделю мне не позвонили даже из этой забегаловки, поэтому надежда постепенно начинала меня покидать.

Дафни был прямой противоположностью Атланте. Люди здесь боролись с депрессией прогулками по берегу залива, ведёрками крем-брюле из кафе-мороженого на Мэйн-стрит и задушевными разговорами с соседями на семейных барбекю, которые устраивались каждые выходные. Им не нужны беседы с психотерапевтами, которые берут почасовую плату, если можно зайти к Джонсам и проделать всё то же самое за бутылочкой пива и сочным стейком. Да и депрессией здесь не пахло.

Я уже начинала сомневаться, что моя затея с переездом сюда обернётся чем-то хорошим. Может пришло время подыскать что-то другое, а диплом психотерапевта убрать на дальнюю полочку?

Начинало темнеть. Оранжевый шар постепенно скрывался за крышами уютных домов, расписывая небо изящными изгибами в красно-жёлтых тонах. Вечера всегда наводят тоску, заставляют поток мыслей перетекать не в то русло, оттого я их и не особо жалую. Но закаты – лучшая часть уходящего дня, поэтому я стараюсь не пропускать ни одного. А ещё это первый сигнал о том, что пора возвращаться домой. После того случая я не выхожу из дома в сумерки, даже с пистолетом, припрятанном в сумочке. Высшая степень иронии – психотерапевт с докторской степенью боится темноты. О чём я вообще думаю – помогать людям перебороть их страхи и опасения, когда не могу справиться со своими.

День затухал, а я слишком сильно задержалась в продуктовом, поэтому спешила добраться поскорее домой. Два бумажных пакета с едой меня тормозили, багет никак не хотел лежать ровно и постоянно выпадал, поэтому я изо всех сил старалась не уронить ничего не землю. За этим меня и застал незнакомый голос, окликнувший сзади.

– Извините!

Я продолжала бороться с покупками, подозревая, что голос обращался не ко мне. Но за моей спиной смущённо кашлянули и вновь послышалось:

– Извините, мисс.