Лидия. Головная боль академии

Артефакты, на самом деле, не проблема: их всегда можно испортить, и тут Катарина мне в помощь. А вот чтобы обойти действие заклинания, произносимого каждый раз перед сексом, придётся попотеть.

Тут я вспомнила, что для меня нет ничего невозможного, и коварно улыбнулась. Если уж зелье против тьмы сотворила, значит, и зелье плодородия сварганю. Делов-то!

Я, не теряя времени даром, нырнула себе в покои, переоделась в удобный брючный костюм, сменила обувь на мягкую без каблука, нашла мантию-невидимку и надела её. К шпионажу готова!

Дальше дело техники: выждать, пока родители уединятся, наговорятся и перейдут к делу.

А пока я прогуливалась по коридору и прислушалась, не хлопнула ли дверь в мамину спальню. Как только хлопнет, приступлю к взлому папиных покоев, чтобы тайным ходом проникнуть через его спальню в мамину.

Идеальный план.

Папа на постоянной основе жил в маминых бледно-розовых с белым покоях, а у себя оставался исключительно в дни ссор, когда мама лютовала и кидалась вазами. В остальное время его покои стояли запертыми.

Фаза «разговорчики под винишко» продлилась полтора часа. К этому времени я исходила весь коридор и уже расстроилась, что, по ходу, трах-тибидох-тибидох отменяется, но внезапно стулья в гостиной маминых покоев заскрипели ножками по полу, послышался неровный стук высоких каблуков, в которых мама была чуть выше папы, а следом хлопнула дверь в спальню.

Ура!

Я проворно взломала запирающее заклинание на дверях папиных покоев, на цыпочках прокралась через гостиную в спальню, затем ювелирно аккуратно приоткрыла дверцу потайного хода и выглянула через щёлку.

В маминой спальне горел арома светильник с говорящим названием «интим». Свет от него исходил приглушённо-оранжевый, а запах – кофе с ванилью, мамин любимый.

Ну, всё, сейчас я точно увижу разврат.

Не то чтобы меня шокирует сие зрелище, но... как-то малость неловко, ведь эти люди когда-то сделали меня.

О неловкости я забыла, как только услышала мамин блаженный стон – это папа освободил мамину спину от корсетного плена и теперь легонько царапал коготками ей между лопаток.

– Ох-х... Кайф... Ещё повыше, левее. Вот здесь, да-а-а...

– У меня создаётся впечатление, что ты любишь массаж больше, чем секс.

– Секс – это тоже массаж, только внутренний, и я всё жду, когда же ты снимешь с меня остатки одежды, – немножко капризно ответила мама.

В поле моего зрения попала оттоманка, на которую полетели сначала мамины тряпки, а потом папины.

Зашуршало постельное бельё, слегка скрипнул матрас.

– Идём освежимся перед сном, – сказал папа.

– Мне ле-е-ень, – пьяненьким голосом отозвалась мама, но её тут же подхватили на руки и унесли в ванную.

Я проскользнула в спальню.

Пока родители настраивают водичку, я проверю кровать на наличие артефактов.

Ага! Один есть. Стандартный «Гард». Висит под пологом, замаскировавшись под ловец снов.

Так-с, ищем дальше...

Оп-ля! «Экстра-чайлд фри»! Дорогая и сердитая штуковина. Реально он! Этот красный витой жгутик, привязанный к ножке кровати, я узнаю из тысячи (предварительно порылась в Катаринином справочнике артефактов из раздела «Контрацептивы»).

Как они детей не хотят, однако...

Поискала ещё – больше, вроде бы, нет.

Трогать ничего не стала. Ломать прикроватные штучки сейчас опасно. Во-первых, пока не готово зелье. Во-вторых, надо проследить, насколько часто папуля (сомневаюсь, что этим занимается мама) проверяет исправность артефактов.

Тем временем в ванной папа намыливал маму, а она возмущалась, что он слишком долго её возбуждает, и она, скорей, уснёт, чем кончит.

В общем, мама договорилась, и уже через минуту, политая душиком, вскрикивала от охрененно частых влажных шлепков.

Я не удержалась и на секунду приоткрыла дверцу...

О! А тыл у папы ничего такой. Да и телом он владеет виртуозно, и своим, и маминым.

Мне, конечно, нравятся мужики покрупнее, помясистее, но... как он двигается, однако! М-м-м...

Всё, не смотрю! И вообще, моя цель – определить, какими контрацептивами пользуются родители. Так что не подглядываю.

«Бульк!» – похоже, это мама, сотрясаясь от сладких судорог и шумно глотая воздух, упала в воду.

– Куда? – коварно поинтересовался папа и, судя по всплеску, вытащил её обратно из воды.

Мама что-то лепетала и казалась изрядно пьяной. То ли от вина, то ли от испытанного только что оргазма. Вообще весь её характер утратил привычную строгость, уступив место юношеской бесшабашности.

Да-а-а... Я-то думала, у них скучный трах в миссионерской позе, а оказалось... есть ещё порох в пороховницах.

Хорошо быть магом: живёшь и не стареешь.

Под мамины бесстыжие крики я стояла под дверью ванной комнаты с ехидной улыбочкой и слушала, так сказать, просвещалась. На самом деле я ждала, когда уже прозвучит нужное мне заклинание, но так и не дождалась.

А потом жаркие любовники, укутанные в махровые халаты, переместились в спальню. Папа заколол свои длинные, до бёдер, волосы двумя острыми палочками на восточный манер, чтобы не мешали. Затем подозрительно посмотрел туда, откуда они с мамой только что вышли.

– Странно... Точно помню, что плотно закрывал дверь в ванную... – отвлёкся от любовной игры папа. – Кажется, здесь кто-то был.

«Да твою ж...» – напряглась я и отошла поближе к потайной дверце, которая находилась справа от изголовья кровати с балдахином. Высокий столбик с прикреплёнными к нему шёлковыми занавесочками закрывал мне теперь поле видимости, зато я готова была сбежать прямо сейчас.

Если меня обнаружат, я... даже боюсь представить, что со мной будет.

Но тут я услышала мамино:

– Лисс, если ты сейчас же не трахнешь меня, я пойду насиловать всех подряд! – и сказано это было с таким чувством, что папа натурально зарычал и набросился на неё.

Как бы любопытно мне не было, я осталась стоять за кроватным столбиком, разглядывая выразительные тени на полу и вслушиваясь в звуки.

Стою. Знаю, что поступаю нехорошо. Личная жизнь, она на то и личная. Но ничего не могу с собой поделать. Чувствую себя при этом маленькой девочкой, но... Понимаю, что хочу так же. Чтобы меня любили в разных местах и позах, а я многократно кончала и чувствовала себя, как в раю.