Лига охотников за вампирами

Никита Дурандеев разочарованно вздохнул.

– Магистр, ваши слова для меня закон! Ибо я всего лишь Ученик пятой ступени, а вы – Хранитель Реликвии. Конечно, не помешало бы окоротить пару кровососов на голову... Однако умолкаю! Вам не следует ни о чем беспокоиться, все ваши желания будут удовлетворены. Я уже заказал нужное оборудование для обустройства лаборатории, его на днях доставят.

Князь уставился на мешок и благоговейно произнес:

– Неужели в нем находится реликвия? Магистр, хотя бы одним глазком на нее взглянуть!

Альбрехт вежливо отклонил просьбу его сиятельства.

– Ну что же, магистр, а теперь в баньку! Не откажите мне в этом, специально для вас топили. И банщик Данила, лучший в империи, нас поджидает. Когда-то его пытался переманить у меня сам светлейший князь Потемкин! А потом, как водится, закусим и выпьем чем бог послал...

Хозяин увлек за собой Альбрехта, который был вынужден оставить мешок со шкатулкой на столе, наказав дочери не спускать с него глаз.

Оставшись одна, Валерия начала разбирать немногочисленные вещи. Ее взгляд то и дело перемещался в сторону стола. Что же там за реликвия такая, которой все хотят завладеть – и Орден, и вампиры, и охотники?

Девушка подошла к столу, развязала мешок и вынула из него шкатулку. Тяжелая. Валерия осторожно потрясла ее и услышала мерное постукивание. Затем, поддавшись импульсу, попыталась открыть шкатулку. Конечно же, она была заперта. Ключ отец носил на серебряной цепочке на шее. И никогда ни при каких обстоятельствах не снимал!

Валерия снова поднялась на башню. Темный лес так и манил ее... Девушка спустилась вниз и заметила молодую особу, которая как раз вставляла в шкатулку ключ. Валерия присмотрелась – ключ был тот самый, что отец носил на шее! И как она только его раздобыла?

Валерия подскочила к оторопевшей девице и вырвала у нее ключ. Несчастная залепетала что-то на русском, а затем повалилась на колени и попыталась обнять ноги Валерии. Появился строгий дворецкий, который, пнув ногой девицу, произнес что-то гневным тоном, и та сию же секунду исчезла.

– Мадемуазель Дюзе, – заговорил мужчина на отличном немецком, – приношу тысячу извинений за ужасное, недостойное, позорное поведение сумасшедшей дворовой девки, которая страдает головой с детства. Конечно же, она будет наказана.

Он покосился на ключ, который Валерия зажала в руке.

– Предмет сей девица похитила у вашего высокочтимого батюшки, который, разоблачаясь в предбаннике, снял и цепочку. Вот подлая и воспользовалась сей оказией! Разрешите мне отнести ключик обратно вашему батюшке? Он сейчас с его сиятельством в парной, и я положу ключик под одежду на лавку. Авось никто ничего и не заметит...

Валерия отметила, что рука дворецкого так и тянулась к ключу от шкатулки. Если девица в самом деле стащила ключ, то откуда она могла знать, что тот подходит именно к шкатулке, а не к какому-либо сундуку?

– Благодарю вас, месье, – ответила Валерия по-французски, – однако я сама верну ключ моему батюшке.

– Как вам будет угодно! – склонился до земли дворецкий и тут же исчез.

Валерия вертела цепочкой, на которой висел ключ, и думала также и о том, с какой стати дворецкий заговорил с нею по-немецки. Ведь для всех батюшка и она сама – французы. Да и с князем они говорили в присутствии слуг исключительно по-французски.

Девушка решила, что с дворецким надо держать ухо востро. А потом посмотрела на ключ и быстро вставила его в замочную скважину. Ключ легко повернулся, раздался легкий щелчок. Открыв шкатулку, девушка увидела пачку пожелтевших бумаг, покрытых тайнописью, и рисунки, изображавшие некий странный аппарат, кажется, для алхимических опытов.

– Валерия, беда, пропал мой ключ! – вскричал, вбегая в комнату, Альбрехт ван дер Квален, весь красный, завернутый в шелковый халат. – Кто-то украл его, пока я был в бане с князем!

Девушка, стоя у стола, опустила крышку шкатулки и встала так, чтобы прикрыть ее и ключ, торчавший из скважины. Появился и князь Дурандеев, не менее красный, чем гость, с всклокоченными седыми волосами вокруг значительной плеши.

– Магистр, я прикажу бросить на поиски вора всех своих крепостных! – гаркнул он зычным кавалерийским голосом. – Он далеко не уйдет! И кстати, от чего же этот ключ? Уж не от шкатулки ли, в которой хранится...

Воспользовавшись сумятицей, вызванной появлением сначала отца, а потом и целой толпы (ибо за князем влетели многочисленные слуги, девки, мамки, приживалки), Валерия, стоя лицом к отцу с заведенной за спину рукой, замкнула шкатулку и вытащила ключ.

– Батюшка, вот ваш ключ, – произнесла она и подала отцу цепочку. – Его передал мне дворецкий его сиятельства.

– Архип? – Князь, завертел ус, сверкая глазами. – Позвать ко мне этого пса смердящего! Пригрел же я на груди аспида поганого... Неужели он служит им, кровососам?

Он завопил что-то по-русски, и челядь немедленно сорвалась с места. Однако дворецкого не пришлось искать, тот явился сам – с бледной и трясущейся физиономией. Князь, схватив Архипа за ухо одной рукой, другой начал дубасить его. Мужчина, скуля, не смел сопротивляться и что-то пытался объяснить.

Князь бросил колотить слугу, лицо аристократа постепенно начало приобретать нормальный оттенок. Наконец он даже ткнул под нос повалившемуся ему в ноги и рыдающему Архипу свою руку, и тот с великим рвением облобызал ее.

– Ну вот, магистр, все и разъяснилось! – перешел на французский князь, когда все слуги по его приказанию скрылись. – Ключ похитила Маланья, деревенская девка, ущербная с рождения. Дура она и есть дура. Уже третий десяток, а мозги, как у дитяти малого. Тащит все, что сверкает и плохо лежит. Однако нет ей прощения – она посмела нарушить покой моих гостей. Девка будет строго наказана.

Отец, быстро открыв шкатулку, удовлетворенно хмыкнул, видимо, убедившись, что содержимое на месте. Затем запер замок, повесил цепочку на шею и сказал:

– Не стоит, князь. Ничего же дурного не произошло.

Но Никита Дурандеев заявил:

– Магистр, я не могу позволить, чтобы в моей усадьбе происходило нечто подобное. А то так недалеко и до революции, как в несчастной Франции! Наши русские людишки, если дать им волю, не только с вилами на господ пойдут, но и усадьбы сожгут, и сами на трон воссядут. Мне ли не знать – я при покойной императрице, состоя при графе Суворове, допрашивал самозванца, Емельку Пугачева, дерзновенно провозгласившего себя покойным императором Петром Федоровичем. Так что с крепостными надо вести себя как строгий отец: за верную службу награждать пряником, а за дурное дело сечь кнутом. Иначе, магистр, в нашей России нельзя! Маланья будет наказана. Но не сегодня, а завтра. А сейчас прошу за стол, отведать скромного угощения.