Лига охотников за вампирами

Император, заложив руки за спину, приблизился к хозяину дома. Валерия отметила, что Павел пугливо осматривается, как будто ожидая подвоха от выражающих ему свою преданность дворян.

– Его величество хоть и сидит на троне без малого четыре года, никак не может свыкнуться с тем, что страной управляет он, а не его великая мать, – как будто прочитав мысли девушки, сказал очень тихо князь Никита. – Да, многие десятилетия ожидания короны не прошли для его величества даром. Однако ж государь приближается к нам!

В самом деле, Павел отошел от графа Залесского, который, подобострастно улыбаясь, что-то рассказывал. Причем, как показалось Валерии, царь так и не дослушал до конца повествование хозяина приема. На лице графа застыла гримаса отчаяния: он явно не знал, как следует трактовать невнимание государя – как проявление царского каприза или как знак скорой опалы?

Увидев князя Никиту, император Павел повеселел. Что ж, князь умел рассеивать дурное настроение. Он немедленно рассказал пару шуток, сделал несколько колких замечаний, и чело императора разгладилось, его величество даже несколько раз рассмеялся – смех у него был сухой и неприятный, похожий на собачий лай.

Взгляд выпуклых царских глаз переместился на Альбрехта ван дер Квалена. Хранитель Реликвии Ордена Дракона не растерялся и не сплоховал, ему ведь и раньше доводилось встречаться с высокородными господами и даже с особами королевской крови.

– Сударь, рад приветствовать вас в России! – произнес император по-французски. – Князь Никита много рассказывал мне о вашем Ордене.

Альбрехт сделал поклон со словами:

– Слова вашего величества наполняют мое сердце радостью...

Похоже, подобные светские фразы нравились Павлу. Император сказал:

– Однако для более детального разговора нам необходимо уединиться, ибо здесь – сотни ушей и тысячи глаз. Ненавижу большие сборища! Ненавижу! Они напоминают мне сарданапаловы оргии матушки...

Его лицо исказила гримаса. Валерия заметила, что лица царских адъютантов напряглись – видимо, подобное изменение в настроении монарха не было хорошим знаком.

Вдруг взгляд Павла обратился на Валерию. Черты его лица смягчились, он удивленно произнес:

– Сударыня, отчего я не имел доселе чести знать вас?

– Это, ваше величество, дочь моя, – сказал Альбрехт.

Валерия присела в книксене. Павел подошел к ней, склонил голову набок:

– Уверен, что из вас получится отличная невестка, сударыня. Увы, супруга моего старшего сына – пустая особа. До сих пор не удосужилась подарить мне внука! Императрица из нее выйдет никудышная. Впрочем, какой из моего сына император? Нет, императором он не станет!

Смущенная Валерия отметила, что лица сопровождавших царя сановников вытянулись.

– Да, дамы и господа, не бывать моему сыну императором! – заявил Павел визгливо, и его лицо полиловело.

Валерия осторожно промолвила:

– Ваше величество, разрешите...

Затем опустилась на колени и сняла с сапога царя прилипший жухлый листок. К Павлу тотчас вернулось хорошее расположение духа, он произнес:

– О, вот что значит чистая душа! Ибо никто из этих холопов не посмел сказать мне, что к моему сапогу прилип лист. Никто! Музыка!

Тотчас грянула мазурка. И царь протянул девушке свою затянутую в перчатку руку. Валерия беспомощно посмотрела на отца, тот едва заметно качнул головой. Танцевала Валерия плохо – занятия были нерегулярные, а практики фактически никакой, – однако делать было нечего... Валерия вложила свою ладонь в руку царя – маленькую, изящную, почти женскую. Девушка не могла вздохнуть от страха и кожей чувствовала взгляды гостей.

Павел, к ее облегчению, танцевал восхитительно. После того как танец закончился, император подвел Валерию к князю Никите и Альбрехту и сказал:

– А теперь, господа, прошу следовать за мной! Я хочу подробнее узнать о том, чем занимается ваш Орден...

И они втроем удалились из зала. Как только двери за государем закрылись, возобновилось веселье.

– Вы слышали? – заметил кто-то громко. – Он хочет лишить царевича права наследования! И это притом, что тот – любимый внук великой Екатерины!

– Ну, отец государя тоже чудил, мир с Фридрихом Прусским заключил, а вскоре помер. От вилки в горло... Пардон, согласно высочайшему манифесту от гемморрагических колик! – добавил желчно еще кто-то.

– Как бы и наш государь тоже вскоре не приказал жить, – заявил чей-то сочный бас. – А то в России сумасбродные цари долго не правят!

Валерия поняла: Павла никто не любит. Да и за что любить? Он был вздорным, мстительным, придирчивым тираном, настроение которого менялось едва ли не ежеминутно. Однако виноват ли император в том, что обладает таким характером? Не годы ли унижений и роль объекта насмешек при дворе матери сделали его подобным монстром? В глубине души Валерия почувствовала, что Павел не был дурным человеком. Скорее совершенно одиноким и крайне несчастным...

* * *

После того как сам император пригласил ее на танец, от кавалеров не было отбоя. Но праздничный настрой прошел, девушке вдруг стало ясно: весь этот сверкающий мишурный мир – обман. Тут все завидуют друг другу. Улыбаются в лицо, лебезят, склоняются до земли, а за спиной предают, поносят и желают смерти. Бедный Павел! Управлять огромной Россией и так нелегко, но когда тебя никто не любит и все презирают...

Девушка вышла в парк. Из зарослей вечнозеленого тиса, образующего лабиринт, слышались женский смех и мужские голоса. Валерия опустилась на скамейку и взглянула на расцвеченный огнями дворец. Все же она ошибалась – настоящая жизнь вовсе не в такой вот золотой клетке, а рядом с отцом.

– Вы умеете управлять настроениями императора! – услышала девушка чей-то голос и подняла голову. Перед ней стоял молодой мужчина – узкое бледное лицо, черные кудри до плеч. – А это делает вас опасной особой, – продолжил он. – Некоторые уже размышляют вслух о том, что хорошо бы сделать вас метрессой Павла. Вы бы управляли им, а они управляли вами, сударыня! Прошу прощения, разрешите представиться: граф Филипп Залесский.

Его губы прикоснулись к руке Валерии. Девушка почувствовала теплое дыхание старшего сына хозяина поместья, графа Ильи Филипповича.

– Однако берегитесь их, лживых и думающих только о своей выгоде людишек! – произнес молодой граф.

Зашуршала ткань – из лабиринта появилась высокая, стройная, необычайной красоты женщина в роскошном бордовом платье, с огромными рубинами в волосах и вокруг шеи. Валерия заметила, как эта особа вытерла кружевным платочком испачканную в крови верхнюю губу, украшенную пикантной родинкой в виде сердечка. На мгновение глаза дамы и Валерии встретились.

– Граф Филипп! – произнесла дама по-русски с чарующим акцентом. – Моему кавалеру стало плохо. Кажется, что-то с сердцем. Позовите врача!