Лихие. Депутат

Однако! Мы сорвали джек-пот. В машине с Соросом ехал Аарон Гирш, собственной персоной, и заряда тротила хватило на них обоих. Прямо как в той поговорке: не было ни копья, да вдруг алтын. А устранение главного переговорщика в сделке с СНК меняет расклад полностью. Если раньше я думал лишь отсрочить неизбежное, запутав все заячьими петлями, то теперь передо мной замаячил неиллюзорный шанс соскочить.

Да-а… Сегодня телевизор можно включать в любое время, ведь все каналы с разных ракурсов транслировали одно и то же: Софийскую набережную, искореженный Мерседес, свалку из автомобилей и случайных прохожих, который несли такую пургу, что я пару раз чуть не всплакнул от смеха. Фишка с майкой сыграла нам на руку. Серп и молот в белом круге, символ нацболов, увидели все без исключения. А вот то, что убийца был в шлеме, для некоторых свидетелей оказалось совершенно неочевидным. Его внешность описывали все кому не лень, не скупясь на подробности. Некоторые откровенно врали, дорвавшись до микрофона. У меня сложилось ощущение, что на это убийство продавали билеты, так много различных людей дали свои комментарии. За два часа я насчитал человек сорок очевидцев. Лишь одна интеллигентного вида бабулька, живущая неподалеку, заставила меня напрячься.

— Скорая это! Говорю я вам, это все скорая! — уверенно заявила она. — Тот бугай мне сказал, что в пятнадцатую приехал, к Марье Михайловне, и я зашла к ней! Не вызывала она скорую! У нее аритмия и диабет сахарный…

— Женщина, спасибо, — нервно отреагировал корреспондент, и старушка исчезла из кадра. Да, прямой эфир — это зло. А внимательные старушки, которым на пенсии делать не хрена — зло еще большее. Надо же, из-за какой ерунды все сорваться может.

Впрочем, когда журналисты тему самого убийства обсосали до косточек, в ход пошли эксперты, депутаты и политики всех мастей. От рыдающих демократов до отморозков из националистических движений, которые откровенно наслаждались происходящим, испуская в эфир клубы тонких намеков. Им очень хотелось примазаться к этому эпохальному событию и, по возможности, за это не сесть. Они лезли в каждый кадр, пытаясь урвать толику бесплатного эфира на федеральном канале. А вот представители органов власти были серьезны и взвешены. Они сурово шевелили бровями, рассказывали про успехи следствия и обещали неминуемую кару виновному.

Рядом зазвонил телефон, и я даже подпрыгнул от неожиданности, с трудом собираясь с духом. Вот блин, так ведь заикой остаться можно.

— У аппарата!

— Сергей! Телевизор включил? — Гох не стал представляться.

— Конечно, даже футбол бросил смотреть, — честно ответил я. — Охренеть можно. Что компетентные органы говорят?

— Хуйню в основном говорят, — хмуро ответил Гох. — Пошли Лимонова брать с утра, представляешь! Нацболы, эти придурки, позавчера приемную Минфина штурмом взять хотели.

— И что? — я даже привстал. — Это они?

— Да Лимонов ничего особо не отрицает, — в голосе Гоха слышалась вселенская скорбь. — Точнее, он говорит, что этого не делал, но сам поступок горячо одобряет. Ибо смерть представителя мирового империализма — это благо для каждого настоящего труженика. Ну не дебил?

— И не говори, — посочувствовал я.

— Ну, ничего, — зловеще прошипел Гох. — Там его боевиков в работу взяли, и по слухам, кто-то уже раскололся. У одного гранату нашли, представляешь!

— Да ладно? — я нервно заходил по комнате. — Неужели наши органы работать научились?

— Сам удивляюсь. Да! Я чего звонил! Документы на мидовский особняк готовы. Можешь забирать, — ответил Гох и повесил трубку.

— Вот это пруха! — я даже зажмурился от удовольствия, заходя к себе домой и снова включая телевизор. — Надо этот день в календаре красным выделить, как Новый год.

Я жадным взглядом впился в телевизор, где показывали обыски у национал-большевиков. Корреспондент, трясясь в священном гневе, тыкал пальцем в гранату Ф-1 и в какой-то карамультук, из которого придурок лет двадцати сделал обрез. Нацбол, которого приняли максимально жестко, выглядел унылым и собственной популярности отнюдь не обрадовался. Напротив, он испугался до ужаса, когда понял, что по почкам — это очень больно. Видимо, для него это был новый опыт. В общем, интервью с ним не заладилось.

Тот день напоминал какой-то непрерывный водевиль, склеенный из множества дурацких скетчей. Никто ничего не понимал, и ничего внятного не говорил. Но из всего сказанного я понял только одно: власти хотят быстро раскрыть это убийство и отчитаться перед хозяевами. Они и так выглядят полными идиотами, а потому нераскрытое дело такого масштаба для них — смертный приговор. Денег в долг больше не дадут, инвестиции заморозят. А с чего они тогда будут жить? В этой мысли представители кремлевской верхушки оказались единодушны. Им нужно срочно вытащить свои задницы из надвигающейся бездны, и они свалят это убийство на кого угодно. Ну, а раз так…

Я собирал в кучу слова и намеки, что лились из телевизора, и у меня начало появляться то чувство, что возникает у игрока при правильно просчитанном мизере. Все вскрыли карты и ты сыграл десять.

— Неужели, отскочил? — выдохнул я и отсалютовал стаканом Владимиру Вольфовичу, который тоже решил дать комментарий. — Неужели отскочил…

Глава 8

— Двести миллиардов рублей??!

— Двести шестнадцать! — любезно поправил ее я. — Ты же с деньгами работаешь, красавица, надо быть точным с цифрами.

Глаза девушки-бухгалтера в кассовом узле офиса МММ на Варшавском шоссе стали квадратными. Она еще раз постучала по калькулятору и неверяще уставилась на меня.

Четвертого июля тысяча девятьсот девяносто четвертого года господин Мавроди отбыл в отпуск на Пхукет. Отдохнуть от трудов праведных по окучиванию примерно всего населения России.

А я в этот же день, который пришелся на воскресенье, отправился в офис компании обналичивать акции. Этому предшествовала целая спецоперация особиста. Надо было, чтобы во-первых, нам открыли офис. Во-вторых, чтобы в смене были наши внедренные сотрудники — как в охране, так и в бухгалтерии. И самое главное. Чтобы на выходных на Варшавку свезли основной кэш из других отделений по всей России. И тут Пантелеич нам сам помог. Он просто опасался во время отпуска оставлять нал в небольших офисах и распорядился инкассировать основную часть в центральный.

— Я… я должна позвонить господину Мавроди, — пролепетала девочка. — Санкционировать выдачу такой суммы может только он лично.

— Не должна! — позади сотрудницы появилась «наш» зам. главного бухгалтера — массивная женщина с высоким начесом и в больших круглых очках. Походила она на сову. Собственно, именно так ее между собой мы и называли.

— Вот новая инструкция, — бухгалтерша помахала какой-то бумажкой перед лицом девушки, ласково улыбнулась мне и тут же убрала документ за спину. — Сергей Дмитриевич, давайте начинать. Нам тут весь день мудохаться.

Я открыл первую сумку, принялся складывать акции МММ на столе. И таких огромных сумок а-ля «челнок» у меня было 11 штук! Руля с Коляном продолжали их заносить в офис. Почти два с половинной миллиона билетов в пачках. Брал я их весь февраль и март. Начинал с номинала — тысяча рублей за штуку. Потом уже покупал по пять, и даже десять косарей. Сейчас они стоили девяносто с лишним тысяч! Ждать пиковых цен по стольнику я не стал — других отпусков не предвидится, и будь Мавроди в офисе, никто мне таких денег, разумеется, не выдаст. Найдут отмазки: ах, надо заказать заранее, у нас пожарная проверка или еще что-нибудь. Или просто рубильник дернут, и заявят, что света нет. Извините, приходите завтра. А ведь в конце июля уже все рухнет — народ будет штурмовать офисы. Причем Пантелеич поначалу умудрится отскочить. Избирется депутатом в Думу, запустит новую пирамиду. Я внутренне хохотнул. Может, с тезкой еще и поработаем вместе в парламенте. Возьму его себе в бюджетный комитет — пусть объясняет Хакамун про ВВП России, приличную часть которого я сейчас собирался отправить в хранилище Едра.

— Как же вы будете вывозить деньги? — сотрудница в ужасе смотрела почему-то не на меня, а на «сову». Наверное, догадалась. Уж больно у нее морда довольная.

— Все продумано, мы с автотранспортом.

Со двора офиса раздался рык Камаза — грузовик парковался возле черного входа, двери которого уже открывали «наши» охранники. В коридоре раздался лязг колес ручного погрузчика — вывозить кэш нам придется паллетами. И я не был уверен, что они все влезут в один Камаз. Бледный Йосик перед началом спецоперации посчитал деньги в кубах и заверил, что должно войти. Но на всякий случай предложил арендовать и второй Камаз тоже. Он стоял на Варшавском шоссе и не глушил мотор.