Лихие. Депутат

— Хорошо, — ровным голосом ответила Ленка. — Показываю ей папу по телевизору. Она уже начинает тебя узнавать. Радуюсь, что уроки Софии Леонардовны не прошли зря. Наш папа все меньше и меньше напоминает уголовника и бандита.

— Зачем ты так, Лен! — укоризненно посмотрел я на нее. — Ты же знала, кто я. Всегда знала, с первого дня. Да, я бандит, но ведь именно поэтому жив твой отец. Поэтому он сейчас в полном шоколаде. Это же я позволил ему получить долю в его же институте. Его бы в лучшем случае выперли, в худшем — застрелили. Ты знала, как мне достаются деньги, и ты сейчас живешь на них. Не думай, я тебя не попрекаю. Но тебе не кажется, что я говорю логичные вещи? Ты хочешь жить в своем выдуманном мире, где розовые пони какают радугой, но не отказываешься от благ мира реального. Пора взрослеть, Лен.

— Зачем я тебе? — остановилась она вдруг и уставилась сердитым взглядом. — Тебе других баб мало? Или думаешь, я не знаю про Хакамун? Да про вас в глянцевых журналах пишут! С фотографиями!

— Да это просто пиар! — повысил голос я — Она мой зам в Думе.

— Конечно! Все у тебя замы и все у тебя секретарши… Почему не хочешь оставить нас в покое?!

В глазах Лены появились слезы.

— У меня дочь растет, глупая! Поехали, я тебе ее спальню покажу. Ты просто упадешь — там в потолке зеркало вделано, представляешь?! Дом достроили. Это же был наш дом, Лен!

— Но потом мы вернемся! — внезапно сказала она.

— Как захочешь! — поднял я перед собой ладони, принимая условия.

* * *

Когда люди спят, они не притворяются. Это одна из немногих истин, в которой я уверен абсолютно. Во сне люди именно такие, какие они есть на самом деле. С их лиц сходит та маска лицемерия, которую они вынуждены носить весь день. Они не улыбаются людям, которых ненавидят. Они не смеются над тупыми шутками начальства и не пьют с теми, кому готовы плюнуть в лицо. А во сне они настоящие. Вот и Ленка была настоящей. Она и во сне прекрасна, налившись за время разлуки женской красотой. Не дошли мы с ней до детской, если честно, а набросились друг на друга чуть ли не в коридоре, пока Колян гулял со спящей Машей по дорожкам. Она не поехала домой и осталась здесь, почему-то полюбив этот дом сразу и безоговорочно. Тут было пестровато, на ее взгляд, слишком много позолоты и мрамора. Но ведь мы это придумали вместе, а потому она приняла этот глупый кич как неизбежность. В общем, я отправил Рулю за ее вещами, и он был так убедителен, что ненаглядная теща упаковала все в лучшем виде. Икнула только, посмотрев в глаза моему охраннику, и все выдала без промедления. Я теперь всегда буду его к ней посылать. Кажется, они нашли общий язык.

— Сереж, ну ты чего? — не открывая глаз, улыбнулась Лена. — Я так хорошо спала.

— Не открывай глаз! — ответил я. — Скажу, когда можно.

Черта с два она послушалась и вскочила на кровати, ошалевшим взглядом рассматривая левую руку, на которой сияло кольцо.

— Это что такое? — только и сказала она.

— Бриллиант, — развел руками я. — Три карата, чистота и цвет — две единички. Из Милана привезли.

— Не поняла, — Лена окончательно проснулась. — Ты мне что, Хлыстов, предложение делаешь?

— Ну, вроде того, — честно ответил я. — Я не знаю как надо, решил так. Ты довольна?

— Ну… не знаю… — Ленка выглядела как кошка, объевшаяся сметаны. Она и так и так крутила ладонью, на которой сиял камень диаметром без малого в сантиметр. — Надо подумать… Я еще слишком молода для серьезных отношений…

— Тогда снимай кольцо, — притворно вздохнул я.

— Хрен тебе, Хлыстов! — показала она мне фигу. — Как у вас там говорят? За базар надо отвечать. Ой, а Маша где?

— Да спит, — показал я на кроватку рядом. — Сам уложил. Она спокойная.

— Сейчас да, — Ленка снова упала на подушку и продолжила разглядывать кольцо. Первые четыре месяца просто ад был. Я так измучилась с ней. Убить тебя хотела.

— Я тебе все равно не помощник в этом, — развел я руками. — Пошли позавтракаем.

— Ой, я же не готовила ничего, — растерялась Лена и покраснела. — Мы же с тобой всю ночь… Как два кролика… У меня же сколько времени не было ничего.

Еды у меня полный холодильник. Я и сам понятия не имел, что там лежит. И поэтому когда Лена соорудила яичницу с беконом и кофе, я выделываться не стал и сел за стол. Что-то незримое вернулось в мою жизнь. То, что делало ее нужной. Я ведь знаю точно, что никакие толпы баб не заменят возможности потрепать по заднице любимую женщину, которая крутится у плиты, и которой сейчас точно не до тебя. Есть что-то сакральное в этом обязательном для каждого мужика ритуале.

— Папа!

Машка зашла на кухню, потирая глаза, и теперь требовательно показывала на меня пальцем.

— Она что, говорить умеет? — растерялся я. — И ходит уже?

— Прикинь! — Ленка повернулась ко мне, приняв форму сахарницы. — Ей второй год, вообще-то, пошел. Забыл?

Ну вот забыл, бывает. Я и дни рождения с восьмым марта могу легко пропустить. Единственный праздник, который не забудешь — Новый год. Тем и ценен.

— Иди ко мне! — протянул я руки к дочери, но чуда не случилось. Она залезла на колени к матери и теперь смотрела на меня изучающим взглядом, глубокомысленно посасывая палец.

— Поел? — уточнила Лена. — Давай, я посуду помою.

— Посудомойка есть, — показал я на один из шкафов. — Не спрашивай, как всем этим пользоваться, я понятия не имею. Это теперь твоя епархия. Я просто все это оплатил. Я даже не знаю, что это за штуковина стоит, — ткнул я пальцем в непонятный кухонный прибор, который мне привезли по списку.

— Это тостер, — укоризненно посмотрела на меня Лена. — Он хлеб подсушивает.

— Да ты гонишь, Ленок! — не поверил. — Знаешь, мне много пришлось черствого хлеба есть. Ну, ты и сама поняла, почему… Но чтобы за это еще и деньги платить! Развод какой-то!

— Пойдем погуляем, — улыбнулась Лена. — Я пока Машу покормлю и вместе сходим. Хорошо?

— Пошли, — кивнул я. — Я тут всех соседей выкупил и теперь сам не знаю, где моя земля заканчивается. Пара гектаров точно есть, а может, и больше.

Вообще, после прихода денег от МММ — я планировал и дальше скупать примерно все на Рублевке. Николина гора, Раздоры, Барвиха, Жуковка, Ромашковский лес… Насчет последнего интересную идею предложили сами лесники. Они «заражают» деревья червями-фитогельминтами, после чего составляется акт и происходит санитарная порубка. А уже освободившуюся землю переводят под жилищное строительство. Так можно целый загородный комплекс отгрохать и распродать уже дома с землей.

— Лучше поехали в центр, в Парк Горького, — сказала Лена — Давно там не была.

Я пожал плечами, кивнул. Мне вообще все равно, куда. Сто лет просто так не гулял.

* * *

Странное это чувство, когда идешь рядом с женщиной с коляской, а тебя по периметру охраняет десяток человек. Охраняют как бы ненавязчиво, но для опытного взгляда заметно. Братва с законными стволами, оформленными на ЧОП, и Руля, который выглядит так, что никакой ствол не нужен. Он как ледокол раздвигает гуляющих людей, пробивая для моей дочери лыжню. Впрочем, она этого оценить не могла, потому что занималась любимым делом — спала. Идиллию нарушил телефонный звонок. Я был избавлен от этой напасти почти на целый день, и вот теперь снова попал в зону действия немногочисленных вышек сотовой связи. Центр же.

— Хлыст? — услышал я хрипловатый голос в трубке. — Это Артист. Мосфильмовский. Встретиться бы. Тема есть.

— Что за тема? — недовольно спросил я, пытаясь понять, кто мог дать мой личный номер мелкому шнырю. — Ты сам понимаешь, что я по мелочи не работаю.

— Не мелочь, — торопливо уверил меня Артист. — Золотое дно. Киноконцерн Мосфильм. Земли гектары, недвига. Все рушится на глазах. Актеры за еду готовы работать. Я многих еще по своим… э-э-э… детским делам знаю. Можно серьезные деньги поднять.