Ликующий джинн

– Иначе было невозможно. Она напомнила мне югославских примитивистов - помните их выставку?

– Я знаю о ком вы говорите. Но я шел, разумеется, не от них. У меня - впрочем, как и у всех художников, - Кубик кивнул на другие холсты, висящие на стенах, - другие дороги.

– И полеты?- вставил гость.

Кубик вопросительно посмотрел на гостя. Потом снова улыбнулся.

– Ну да. Без полетов у нас нельзя. Полетов во сне, как сказано в одной кинокартине, и наяву. Я не успел у вас спросить: как вам стало обо мне известно? Кто, так сказать, навел вас на меня?

– Ну, это самое легкое. Вы известны в среде художников и ценителей живописи. И еще, мне сказали, у вас начался некий новый период - помните Пикассо с его голубым и розовым периодами? Мне очень любопытно было бы узнать - как вообще появляется в сознании живописца тот или иной период? Как он зарождается? Что служит толчком?

– Взгляд блеклых глах прилип к Кубику. Тот вспомнил наконец, на что они похожи цветом. На медуз.

– Глядя на вас, - сказал Кубик, - я думаю о роли меценатов в обществе. Что бы мы делали без вас? Ведь только благодаря меценатам, их прозорливости, их уму, вкусу, интуиции, люди могут видеть сегодня картины Гойи, Рембрандта, Ван Дейка. Меценат это тоже талант.

У хозяина квартиры все время было ощущение, что гость хочет задать какой-то прямой вопрос, но не может на это решиться. Не может подобрать для него обтекаемых слов. Глаза у него время от времени щурились и художнику казалось, что гость сейчас прервет светскую многословную и утомительную беседу и рявкнет по генеральски:

– А ну-ка говори, сукин ты сын, откуда у тебя эти идиотские краски?!

Но нет, гость держал себя в рамках роли, которую он сейчас играл. Гость - бандитский шеф, невидимка, еще позавчера грабивший ювелирный магазин, играл сегодня роль мецената...

– Но краски, краски!
– не переставал восхищаться он.
– Где, в каком уголке вселенной, - он провел ладонью по седому ежику на голове, - в каком уголке этой вселенной вы их увидели? Да и сам пейзаж совершенно необычный, неземной, фантастический.

– Эта холстина, - не ответил на вопрос гостя художник, - будет стоить недешево.

– Талантливая работа и должна стоить денег. Вы назовете сумму сейчас?

– Я думаю, не меньше пяти.

– Я тоже так подумал, - кивнул гость.
– Что поделаешь - полеты художников нужно оплачивать.

– Но на выставки, это обычное условие художников, я смогу ее забирать?

– Ну, разумеется. Даже без указания имени владельца, а я, надеюсь, им стану. Это будет не единственный холст из открытой вами темы?
– гость шевельнул рукой в сторону картины, - вы, наверно, продолжите ее? Ведь это только начало темы, да?

– Думаю, продолжу. Этой вещью - а ведь я открыл ею, можно сказать, целую страну - только положил начало серии.

– Страну?
– ухватился за слово гость.

Кубик почувствовал, что проговорился.

– Ну да, страну. То есть тему. Тема для художника все равно, что для другого, для путешественника, скажем, страна.

– Да, да, конечно... страна... Если я буду первым ее ценителем - это страны - вы не будете возражать?

Кубик рассмеялся.

– Если у вас хватит денег.

– Знаете, - переменил неожиданно направление разговора гость, - я интересуюсь не только живописью. Мне интересно все необычное. Так, в моей коллекции есть, например, кусочек лунного камня - всего лишь кусочек. Он мне стоил годичной гонки за ним и некоторой хорошей суммы. Ха-рошей, - повторил он. Затем - некая престранного вида диковинка (словами ее описать трудно), добытая в развалинах ацтекского древнего города. Мне сказали, что она раз в году издает странный звук и обладает уникальным воздействием на человека. Я жду от нее этих проявлений.

– А моя волшебная лампа Аладдина только здесь, - Кубик показал на свой лоб, - но приходится тереть ее основательно, чтобы она выкинула какой-нибудь фокус.

Теперь рассмеялся гость.

– Я тоже иногда боюсь за прочность кожи на лбу. Ну ладно...
– Он встал.
– давайте будем считать, что мы договорились о картине.
– Еще раз обвел глазами комнату-мастерскую.
– Все здесь как у других художников - всё! Но ваши краски! Но ваша фантазия! Но работа! У вас нет еще учеников? Вы могли бы давать бесценные уроки. И вообще - что говорят ваши друзья о последнем холсте?

– То же, что и вы. Всем нравятся мои новые краски. Но мы уже договорились с вами - это секрет фирмы.

– Запомните: я всегда готов сотрудничать с вашей фирмой. И еще. Вы пишете портреты?

– Конечно.

– Но не в стиле, надеюсь, "Плачущей женщины" Пикассо?

– Да нет. Портреты - спокойная, благожелательная работа. Это особая статья, здесь не нужны полеты.

– Тогда и об этом мы договорились. Мне будет лестно позировать такому художнику, как вы.
– Роман Савельевич протянул руку. Кубик еще раз подивился сетке морщинок на его лице.

Когда гость вошел в лифт и тот, падая вниз, загудел, Кубик закрыл свою дверь, прислонился к ней спиной и шумно-шумно вздохнул. Прехитрый разговор с бандитским шефом, который оказался всамделишным ценителем живописи, очень его утомил.

Он увидел чудесные краски Кукурбиты и понял, кажется, что на земле таких еще не бывало. Ну да, он ведь знает мировую живопись с 15 века, ему известны Босх, Эль Греко, Сарьян, Матисс, Ван Гог...Даже югословские примитивисты! И если в его руках невидяйка, чей эффект трудно объяснить земными научными достиженями... И если он умен и прозорлив, этот бандит и меценат, разве он не может предположить... Точно, сказал же он про полеты! Какие полеты на самом деле он имел в виду? Уж не их ли со Славиком бросок на Кукурбиту?

Кубик почувствовал, что ему не хватает собеседника. Человека, с которым он мог бы и поговорить, и поразмышлять вслух. Ах, если бы Славка был рядом! Но нет, Славик сейчас под маминым надзором, звонить ему Кубику запрещено.

Кубик впервые видел бандитского шефа так близко, впервые слышал, как хитро тот может вести разговор. И уж никому, конечно, неведомо, что за замыслы таятся в его мозгу. Кажется, он хочет все-таки выйти на их со Славиком главную тайну. Зачем? Скорее всего, он догадывается, что они владеют не одной только невидяйкой. И ему, бандиту, досмерти хочется применить что-то еще в его грабежах, да и вообще знать, что может находиться в домах этих людей, неизвестно куда исчезнувших в начале января...Теперь же, увидев Кукурбиту на холсте, написанную еще и тамошними красками, он утвердится в мысли, что идет правильным путем.. И что он еще тогда предпримет? И как его остановить?

Кубик оторвался от двери, прошел в комнтау и рухнул в кресло.

Как?

Размышляя - вернее, копошась мыслью почти что на одном месте (улитка! улитка!) - Кубик смотрел на кукурбитский пейзаж, автоматически ища в нем место для какого-то верного мазка. И моментами, добавим, видя не холст, а живую Кукурбиту, по которой они со Славиком не так уж давно шли, с которой прощались.

Так как же остановить бандитского шефа, а ведь он-то, понял сегодня Кубик, не заставит себя ждать. С ним наверняка придется схватиться. Схватиться? С его кожаными братками? Перед глазами художника вдруг встали те три робота, что вышли из клубов пыли и дыма на Кукурбите.