Лилия для Шмеля

— Видишь, ты не сама хитрая, — наклонилась ко мне Эндина и… сняла цепочку и сережки, подаренные Ильнорой.

«Бедная Фина! Теперь понимаю, что «уйти» от такой семейки тебе было за счастье…» — подумала я с горечью.

А «мать» между тем стаскивала с меня туфли, чулки, плотоядно поглядывая на платье.

— Удивлена, как ты безмозглая дура герцога подцепила? Только и ходят слухи, как из него веревки вьешь, живешь припеваючи! Хоть бы о нас вспомнила!

Я сцепила зубы.

— Неужели не скучала? А вот мы волновались, — она мстительно улыбнулась.

Всего за несколько минут я услышала столько ненависти и яда, сколько за полгода вольной жизни не видела от чужих людей. Гадкие слова Эндины не трогали, но я прощалась с мечтой об Освальде. Кому в этом патриархальном мире нужна будет обесчещенная бесприданница без особой красоты и положения. Никому.

Платье с меня она снять не решилась, помня, что перед нотариусом я должна предстать в приличном виде. Однако, увидев мое кружевное исподнее — самого отменного качества — у нее загорелись глаза. Я даже не сомневалась, что она не побрезгует. И да, Эндина наклонилась, потянула за штанины панталоничков — и тогда я пнула коленом ее по лицу. Изо всех сил.

Раздался такой бабий визг! Если бы в комнату не ворвались Унд с красномордым молодчиком, не знаю, что бы она со мной сделала.

Амбалу пришлось выталкивать ее силком, под ее оглушительные вопли и сыпавшиеся проклятия.

И вновь мы с Ундом остались наедине. Я не смотрела на него, но кожей чувствовала одолевавшую его звериную похоть. А когда он положил ладони на мои обнаженные колени и двинулся вверх, к бедрам — вздрогнула.

— Надо же, дернулась! Я думал, померла, бревном будешь… — грубые, шершавые руки двинулась дальше. Его дыхание стало тяжелым.

Пятерней он вцепилась в мои волосы, заставляя повернуться к нему. Но увидев мой взгляд, отстранился.

— Ничего, — посипел. — После нотариуса поговорим. — И больно ущипнул за щеку.

Я лежала связанная на несвежем белье, слушала тишину и беззвучно плакала, не надеясь на чудо. Время перестало течь, остановившись. И громкие крики с грохотом, внезапно огласившие дом — вначале показались мне галлюцинацией. Я слишком хотела чуда — и оно привиделось.

Однако когда в комнату ворвался Освальд и с криками:

— Фина! — бросился ко мне, подумала — как минимум сошла с ума, иначе невозможно так реалистично видеть герцога, ощущать запах его любимого одеколона! Не говоря уже о касании горячих рук!

Он схватил меня, притянул к себе и крепко, изо всех сил обнял.

— Фина! — простонал, зарывшись носом в мои растрепавшиеся волосы.

— Если это сон — пусть он продолжается, — прошептала. — Ты только так же крепко обнимай!

— Буду! — шепнул Освальд. — Не отпущу!

Когда он освободил руки, прижалась к нему, крепко обняла и тихо слушала, как четко и часто бьется его сердце, и молилась, чтобы сон не заканчивался, пока не пройдет самое страшное. Но в дверях показались еще мужчины, среди которых находился раскрасневшийся Верен, и сообщили, что все закончилось: все схвачены, связаны и отправлены в подвал.

— Так ты и в самом деле живой? — я боялась верить в чудо. Это же невероятно, как Освальд быстро разыскал меня и пришел на помощь!

— Я, конечно, готов геройствовать ради тебя, Фина, но давай фантазию обо мне одноглазом, безруком и покалеченном оставим. Или не дай, Видий, мертвым. Не против? — заглянул в мои заплаканные глаза.

— Конечно, нет! — завертела головой и только потом спохватилась, что лежу перед ним с босыми ногами. Торопливо одернула юбки, и Освальд нахмурился.

— Фина, Фина, — шепнул. — Больше ни на шаг не отпущу!

— А я и не отойду, — ответила тихо.

— Знал, что за тобой нужен строгий надзор. Еще больше, чем за Вейре, — вздохнул и нежно коснулся губами моего виска.

— Что значит «знал?» — подняла на него глаза.

— Знал, что твои пешие прогулки добром не кончатся, — ответил он и замолчал.

— И?

— Обещай, что не сбежишь? — взял меня за руку, будто и впрямь рассчитывал, что вскочу и умчусь.

— Куда я от вас с Вейре? Еще с подкреплением в виде графини? — положила голову ему на плечо. Кажется, я и без слов догадываюсь, что за мной следили, поэтому когда услышала:

— Повезло, что за тобой следили мои люди, — отреагировала спокойно, хотя еще вчера обиделась бы за недоверие.

— Спасибо! — потянулась и поцеловала Освальда в губы.

— И ты не сердишься? — удивился он.

— Ни капельки. Ведь без твоего присмотра у меня случаются неприятности.

— Тогда решено! — он поцеловал руку. — Тебе нужен муж, иначе того и гляди, найдешь новые неприятности.

— М-м-м… — удивленно смотрела на него.

— И нужен хороший. Да где же его взять? — он озадаченно потер лоб и покосился на меня, сидящую с открытым ртом и даже не моргающую. — Но если подумать… Знаю одного герцога… — Прищурился.

— И как же его зовут? — положила голову обратно Освальду на плечо, догадываясь и не веря в догадку.

— М-м-м… Думаю, ты знаешь двух герцогов. Я про старшего!

— А что, младший тоже желает жениться? — невольно улыбнулась.

— Нет, — рассмеялся Освальд. — Он желает маму. Но грозился, в случает чего, жениться лично на тебе, чтобы баронесса Корфина Мальбуер уж точно вошла в нашу семью. Корфина, ты согласна?

«Да!» — нужно было кричать «да», смеяться от счастья и крепко обнимать Освальда. Я же хлопала ресницами и растерянно смотрела в зеленые глаза.

— Корфина, я люблю тебя и хочу, что бы мы были вместе. Хочу, чтобы ты стала моей женой. Чтобы перестала штурмовать неприступные горы, чтобы… — слова давались ему тяжело. Он взволнованно подбирал их, прерывисто дыша, а я смотрела на него и не верила, что расслышала слова верно. Сердце от радости скакало, пытаясь выскочить из груди, я улыбнулась и снова разрыдалась. Уже от переизбытка радости.

Освальд сжал мою кисть, поднес к губам и начал покрывать горячими поцелуями. А я рыдала, не в силах остановиться. Я так мечтала услышать эти слова, а теперь услышала и плачу.

— Помнишь, ты сказал, что сказка про русалочку мудрая? — заговорила, всхлипывая. — Если ты не уверен…

— Уверен! — отчеканил он.

— Наш брак не примут.

— Мне безразлично чужое мнение. Не хочу отпускать тебя. Не хочу!

— Не спеши, Освальд. Подумай. Хорошо подумай. А то ведь соглашусь, — пошутила сквозь слезы.

— Я не откажусь от слов. Нам с Вейре без тебя плохо. Ты ушла — и забрала с собой наши сердца.

Я коснулась его подбородка. Он потерся о мою руку щекой, накрыл сверху своей ладонью и начал трепетно целовать.