Лилия в янтаре
Шрифт:
– Ты кто такой?
– и голос уже со взрослым баском.
– Меня тетушка Мария за тобой послала. Быстрее возвращайся.
– Чего так?
– Беда.
– Какая еще беда?
Нет он не тупой. Наверное. Просто характер такой. Да и жизнь у него размеренная, без стрессов: наловил рыбы - продал в монастырь, излишки - на кухню; не нужна рыба - поправит ограды в монастыре, там вскопает, тут прибьет, грядки польет. По воскресеньям в церковь. По праздникам - ярмарки и развлечения на городских площадях. Ни врагов, ни войны
– С Паолой беда будет, если не поторопишься. Сматывай удочки. Сеть потом подымешь. Вечером вернешься.
Это его пробирает. Паола его старшая сестра, но всего на год - они все погодки - и он сам за старшего, вместо отца, а потому реагирует даже на непонятную угрозу.
– А чего случилось-то?
– хмурится он, но уже вытягивая леску из воды.
– Тетушка Мария тебе все расскажет. Да, и мы с тобой поплывем.
– Это зачем еще?
– Вот, - показываю ему сверток с продуктами.
– Все, что надо я купил. Сам передам.
– А что это там у тебя?
– Это для тетушки Марии. Ты давай быстрее, а то опоздаем!
Опаздывать, даже незнамо куда и почему, Вито не хочет: тревога за сестру придает энергии и уже через минуту он усиленно машет веслами. Плыть нам недалеко, всего лишь почти напротив через речку, в Ольтрарно. Там мы почти бегом, насколько позволяет раненый Гвидо, которого уже тащит Вито, минут пять петляем по узеньким, кривым улочкам, и вот дом донны Марии. Такой же желто-коричневый, двухэтажный, с красной черепичной крышей. Все это время Гвидо, слава Богу, молчит, а Вито пытается выведать у меня, кто я такой и что, собственно, случилось. Со мной-то понятно, я сын одного хорошего знакомого, а вот что случилось - это к тетушке. Вито вламывается в дом со все возрастающей тревогой на лице. В большой комнате на первом этаже, объединяющей и кухню, и столовую, и гостиную, он застает все свое женское семейство в полном составе, спокойно занимающееся своими делами. Мария, стройная брюнетка лет 35-40, и две девочки, Паола и Лоренца, прекратив разговор, удивленно уставились на тяжело дышащего Вито, с полубессознательным Гвидо на плечах, и на меня.
– Тетушка, что случилось?
– взгляд Вито мечется от Марии к Паоле, но не находит объяснения, что же тут за беда такая.
– Ничего, - голос Марии был спокоен, но на лице я заметил тень тревоги... или я просто уже знал, что замечать?
– А с чего ты решил, что что-то случилось?
– Но вы же послали за мной...
– Вито повернулся ко мне, словно за подтверждением. Гвидо уже было так плохо, что он даже поздороваться не мог, совсем повиснув на нашем провожатом. Мне этикет был пофигу, я молча смотрел на донну Марию, стараясь сделать взгляд по-многозначительней и по-таинственней.
– Вот этого юношу?
– сразу же схватывает на лету Мария.
– Нет, я никого не посылала за тобой.
– Но он сказал...
– А кто это? Погоди, может юноша сам представится и объяснит, что тут происходит.
– Он сказал, что с Паолой беда... будет, если не поспешить... и вот какой-то сверток... он же сын Грицко...
Мария с Паолой быстро переглянулись и тетушка с прищуром уставилась на меня.
–
Я не знаю такого имени. С Паолой, значит, беда?– она подошла вплотную ко мне.
– И что же за беда, сын Грицко? И кто такой Грицко?
Я пожал плечами. Действительно, почему Грицко? Я ведь мог и Вано, и Резо, и Петро сказать. Назваться сыном Джордано Бруно мне даже сам не знаю что не позволило.
– Представления не имею. Но про беду - это правда. Донна Мария, Гвидо ранен, нельзя ли попросить Паолу помочь ему, а я пока вам все объясню?
– Паолу?
– опять быстрый перегляд.
– Ну да. Ведь она уже пробовала лечить?
Лицо Марии каменеет.
– Кто ты такой?
– у-у-у... таким тоном можно темной ночью до инфаркта напугать.
– Меня зовут Ружеро, и я принес вот это для Королевы Светляков.
– я протянул ей сверток с продуктами и фляжку с водой.
– На ужин. Ведь сегодня 15-е августа, ночь полной луны.
Мария развернула сверток. Ей было достаточно беглого взгляда.
– Вито, - сказала она не отворачиваясь от меня.
– Отведи раненого в комнату к Паоле.
– Тебе надо сеть забрать.
– сказал я ему когда парень спустился обратно. Вито был в полной растерянности, это читалось на его лице. Тут явно что-то происходило, а он ничего не понимал, и он собирался начать это выяснять. Но ни мне, ни Марии это было не нужно.
– Иди.
– подтвердила Мария и с нажимом повторила, - Иди, Вито. Иди. Забери сеть. Возвращайся после заката. Лоренца, пойди с Вито, поможешь ему. Паола, - повернулась она к старшей девочке, когда брат с сестрой вышли за дверь.
– Займись раненым.
Паола молча кивнула, бросив на меня подозрительный взгляд, и поспешила вверх по деревянной лестнице. Мария подождала, пока она не уйдет, и бросила мне:
– Пойдем на кухню. Мне нужно закончить готовить ужин, ну а ты пока расскажешь мне, кто ты такой и что все это значит.
Я без споров последовал за ней, внутренне усмехаясь. Ужин... да, ножом она ловко владеет. И не только рыбьим трупикам может не поздоровиться. Когда я в позапрошлый раз не угодил ей с ответом, она меня чуть не прирезала насмерть. Но теперь я к ее вопросам был готов. Не обращая внимания на то, что взятый ею тесак явно был неудобен для нарезки овощей, я спокойно сел на скамью рядом.
– Рассказывать, кто я такой слишком долго, донна...
– Так я и не тороплюсь и тебя не гоню. Пока ужин сготовлю, пока поужинаешь с нами... Кстати, что ты там про ужин-то какой-то плел? И зачем ты мне вот это принес?
Я покачал головой.
– Чтобы замесить тесто и испечь его полумесяцами для трегвенды, разумеется. Как и заповедано:
мужчины и женщины в свете костров
очистят тела наготой благородной,
покуда последний из давних врагов
не ляжет покрытый землёю холодной.
во мраке игру Беневенто начните
и трапезу ночи вы так освятите...[7]
(Aradia, Gospel of the Witches, by Charles G. Leland, [1899]. Перевод автора.)
– А времени не так уж много, донна Мария. По крайней мере, чтобы рассказать все, да так, чтобы вы поверили. Давайте, чтобы не ввергать вас в соблазн пырнуть меня этим ножом, сразу скажу вам, что я не только не шпион инквизиции, но и вообще не католик.