Лимб

– Как скажешь! – мать обиженно фыркнула, открыла дверь и первой зашла в квартиру. Она быстро обижалась, но так же быстро остывала.

Отец купил собаке лежанку. Джульетта посапывала в уютной постельке рядом с компьютерным столом Лукавого. Сам он мониторил Вконтакте. Мысли об аварии, слова Дэна и странная Ева не давали ему покоя.

«Ну хоть какая-то инфа должна быть!» – думал Лукавый, набивая в поисковике соцсети разные словосочетания.

Нашлись крохи информации, посты в разных автосообществах, где участники соболезновали родным и близким погибших. Он наткнулся на группу. Ее участницами были девушки, пишущие на стене про некого Эмиля. Цифра показывала две тысячи человек.

«Наш лучик, покойся с миром!», «Замолви за нас словечко перед Богом», «Дождись меня, мой ангел!»

Администраторы написали много добрых слов о погибшем парне в описании группы. Ниже стояла дата создания страницы: 17.02.2017.

Лукавый зацепился за число и терпеливо изучал записи на стене. В основном это был бессмысленный поток слов скорбящих двенадцатилеток, но среди словесного мусора он нашел бриллиант.

Некая Мария написала, что у Эмиля есть сестра, скинула ссылку на ее страничку, но предупредила, что та закрыла личные сообщения и стену из-за того, что слишком много незнакомок стали писать ей. Мария агитировала девочек и девушек собрать пожертвования для семьи Эмиля и навестить его родителей, указывала адрес дома. Она также написала, что Алина, его сестра, работает в кафе «Лайма».

Мария просила неравнодушных откликнуться и написать ей в личные сообщения по поводу денежных сборов.

«Наверное, мошенница», – подумал Лукавый, перешел по ссылке, чтобы посмотреть страничку Алины.

На аватарке черно-белая фотография в профиль, где она сидит на корточках перед прудом, протягивая руку к лебедю. Длинные волосы прячут ее лицо. На стене ни одной записи, а в статусе пара слов:

«17.02.17 – люблю, скучаю».

Тихая

Глава 18

Закончив со школой, Тихая забежала домой пообедать и переодеться. Через полчаса она добралась до кафе. Ее встретила Лиля с мрачным выражением лица.

– Как хорошо, что ты здесь, – процедила она, едва не трясясь от злости, – опять уроды пришли. Позволяют себе всякое, руки распускают.

Лиля говорила тихо, чтобы гости не слышали, и поглядывала через плечо. За столиком сидела компания из четырех парней. Они громко разговаривали, смеялись. Один из них пролил кофе. Другой, в более дорогой одежде, повернулся к ним.

– У нас стол надо протереть! – крикнул он.

– Сходи к ним, пожалуйста, – шепотом сказала Лиля, вцепившись Тихой в руку. – А то я боюсь не выдержать и плеснуть им в лицо кипяток.

Тихая взяла тряпку, подошла к столу, вытерла сладко пахнущую лужицу.

– Эй, мы ждали другую официантку, посимпатичнее, – возмутился один.

– Да пофиг, у этой зад не хуже, – сказал богатенький и шлепнул Тихую по ягодице.

Она посмотрела парню в глаза. Карие, наглые, самоуверенные.

– Я бы хотела с вами поговорить, – сказала Тихая.

Друзья наглеца присвистнули, заржали, а она отвернулась, бросила тряпку на пол и пошла к черному ходу.

Они вышли на улицу.

– Зачем позвала? Я тебе понравился? Учти, у меня уже есть девушка, – сказал парень.

Тихая подошла к мусорным контейнерам за углом. Она вытащила биту из-за угла. Пока он болтал, упиваясь своей уникальностью, она обошла его и ударила по коленям. Парень охнул и упал.

– Мне плевать, есть у тебя девушка или нет, ты не в моем вкусе, – Тихая замахнулась. Он вскинул руки, закрывая голову. В его глазах промелькнул животный страх. – Мне терять нечего, я могу тебе череп проломить. В нашем кафе таким дебилам не место. Уяснил?

Парень закивал.

– Пожалуй, я выбью тебе пару зубов, – она стремительно опустила биту, но за секунду до удара замерла, потому что он выложил свой козырь:

– У меня есть деньги! Я тебе заплачу, только не трогай меня!

Тихая протянула руку. Парень вытащил из кармана три свернутые купюры по пять тысяч, хрустящие от новизны, и протянул ей дрожащей рукой. Она положила деньги в карман брюк под фартуком.

– Убирайся. И дружков своих тупых забери, – шикнула она.

Когда посетители ушли, Лиля подошла к Тихой и обняла ее.

– Спасибо. Ты моя спасительница! – она раскрыла кэшницу⁵. Ее глаза округлились. – Они не оставили чаевых!

Глаза Лили наполнились слезами. Заплакать она не успела. Тихая сунула ей в руку пять тысяч рублей, скрыв деньги от камер.

– Что…откуда? – пробормотала Лиля, хлопая ресницами.

– Неважно. Я проучила того выскочку, – сказала Тихая.

– Алина, ты – лучшая! В следующий раз давай сходим куда-нибудь, я тебя угощу. Идет?

Она кивнула.

Когда смена закончилась, Тихая вышла через черный ход, забрала биту и побрела домой. События сегодняшнего дня не выходили у нее из головы.

«И что теперь? Вместо бейсболистки я стала бандиткой?» – думала она. Тихая гордилась тем, что заставила богатенького парня дрожать от страха.

Бита досталась Тихой от брата. Подрастешь и уедем вместе в Америку, говорил Эмиль, станем профессиональными бейсболистами! Она же не верила в его обещания, но энтузиазм брата заражал. При жизни его обожали, каждая школьница мечтала быть его девушкой, а после смерти из него сделали культ. Когда Тихой надоели бесконечные сообщения, она запретила незнакомцам писать ей во Вконтакте.

Эмиль был старше ее всего на год, а уже лежал в могиле. Родители отказывались навещать его, поэтому Тихая в одиночку ездила на кладбище. Она купила в ближайшем «Макдоналдсе» кофе, зашла в автобус и поехала в гости к брату. Кофе разбудил сонный мозг, согрел замерзший нос. Тихая не носила шапку пока уши не сворачивались в трубочку. Она редко болела из-за сильного иммунитета.

Добравшись до места, она вышла из автобуса с битой. Подошла к пожилой женщине в меховой ушанке, чтобы купить у нее цветов. Бабушка тепло улыбнулась, продала лучшие гвоздики и пожелала удачи. Бита ее не удивляла – Тихая приходила на кладбище уже полгода.

Тихая шла по дорожкам, присматривалась к указателям, сворачивала в нужной развилке. Прибравшись и избавившись от сорняков, она положила красные гвоздики на могилу Эмиля. С фотографии на нее смотрел улыбчивый семнадцатилетний мальчишка с красивым лицом, светлыми глазами и зачесанными назад волосами.

Подбородок Тихой задрожал, она отвела глаза к небу, сдерживая слезы.

– Надеюсь, тебе там хорошо, засранец!

Погладив фотографию на памятнике, она ушла с кладбища к остановке. Раскол в семье повлиял на мышление Тихой. Теперь она, как и хотела год назад, была независимой, и при живых родителях она ощущала себя сиротой.