Лимб
Шрифт:
Мимо на мотоцикле проехала девушка. Тихой показалось, что она знает ее, но вглядываться не стала – подъехал автобус.
Язва
Глава 19
Еще с детства у Язвы появилась привычка: заработала пятерку, выиграла награду, заняла первое место – бегом хвастаться папочке! Вот и сейчас, получив приглашение на первую в жизни работу, она приехала на кладбище, чтобы поговорить с памятником.
– Знаешь, я теперь взрослая девочка, – сказала она, вглядываясь в лицо отца:
– Пройду медосмотр, устроюсь в кафе, и твоя Олеся мне больше слова сказать не сможет! – Язва обиженно надула губы. – Зачем ты оставил меня с ней? Ты же знал, что я никогда не назову ее мамой…
Могила не ответила. Язва послала фотографии воздушный поцелуй.
– Я приеду еще! Расскажу о людях и о первой зарплате. Привезу тебе пиво и конфеты. Не скучай без меня, слышишь? – она заметила, что могила убрана.
Мысль об Олесе, приходившей сюда, испортила ей настроение. Мачеха преследовала ее всюду. Язва вернулась к мотоциклу и уехала.
В шестнадцать лет отец привел ее на уроки вождения. Ездить она научилась, а вот теорию провалила. Тогда отец решил, что повторно она сдаст на права после в восемнадцати. С тех пор ссоры в доме не утихали. Язва каталась по ночным улицам, а Олеся и отец ругали ее. Говорили, что ее поймают и оштрафуют, а в худшем случае отберут мотоцикл. И, как любой упрямый подросток, Язва нарушала установленные правила.
В поликлинике было много народу, и Язва пожалела, что не приехала пораньше. Она заняла очередь к терапевту, как и пятьдесят бабушек до нее.
«Ох уж эти дебильные порядки! Почему я не могу пойти сразу туда, куда мне надо?» – думала Язва.
Заскучав, она вытащила мобильник, запустила незамысловатую головоломку. Составляла разноцветные камни в ряд, набирала очки.
Из коридора доносились голоса. Язва не различала слов, пока они не приблизились.
– Я уже сказала: если тебе больно, пей таблетки! – прикрикнула женщина.
Язва и старушки посмотрели на нее. Ухоженная женщина в дорогой куртке тряхнула головой. Ее золотые серьги заметались из стороны в сторону. Заметив настороженные взгляды, она положила руку на плечо высокому тощему парню. Его скулы свело от напряжения. Руки сжимались-разжимались, взгляд смотрел сквозь женщину. Язва заметила на его лице смертельную усталость: полуоткрытые глаза, плотно сведенные губы.
– Не смей больше заставлять меня краснеть перед другими людьми! – она спешно пошла к выходу, цокая каблуками.
Парень проводил ее взглядом, измученно посмотрел на Язву, но будто не заметил ее. Он ушел, оставив о себе жалостливое впечатление.
«Что с ними не так?» – подумала она.
Телефон в руке запиликал.
– Да?
– Где ты? – спросила мачеха.
– В поликлинике.
– С тобой все в порядке?! – голос Олеси зазвучал громче. На Язву покосились рядом сидящие бабушки и тут же зашушукались.
– Не кричи. Я прохожу медосмотр.
– Разве в школе не…
– Это не для школы. Я на работу устроилась. Не дергай меня, – Язва повесила трубку.
– Эка молодежь пошла, как с мамами разговаривают! –
сказала бабуля из очереди.– Она мне не мама, – огрызнулась Язва, – а мачеха. Не знаете, в чем дело – не лезьте!
Остаток дня она выслушивала о себе комплименты местного серпентария. Когда наконец настала ее очередь, она влетела в кабинет. Терапевт выписала ей список врачей и дала несколько рекомендаций. Покивав, Язва заняла место в следующей очереди.
Протез
Глава 20
Мать отвезла его домой и наказала следить за Аленой. Костя переоделся в домашние футболку и штаны, и пошел в комнату к сестре. Она прыгала перед телевизором, повторяя заученные движения. Увидев брата, помахала ему, подбежала и обняла.
– К концерту готовишься? – спросил Костя.
– Да. А тебе сегодня не надо в музыкальную школу?
– Мама меня отпросила.
– Рука болит, да? – Алена сочувственно погладила его правое запястье. – Вот вырасту, стану врачом и вылечу тебя!
– Спасибо. Только ты сможешь это сделать, – сказал Костя, едва улыбнувшись, но губ не разомкнул. – Ты танцуй, не буду тебя отвлекать.
– Хорошо.
Алена продолжила повторять движения под музыку. Костя вернулся к себе. Голова гудела, руку сводило от боли. Если дискомфорт при ведении тетрадей в школе он еще мог перетерпеть, то постоянные практики на скрипке превратили его в ярого ненавистника музицирования. Он сидел с закрытой дверью, стараясь не обращать внимания на льющуюся из комнаты сестры повторяющуюся мелодию.
Отсчитав три минуты, Костя принялся за уроки.
Чем старше он становился, тем больше сомневался в себе. С момента, как родилась Алена, мать перестала заботиться о нем, переключившись на дочь. Она долго мечтала о девочке и родила, когда Косте исполнилось одиннадцать. Отец в семейные дела не вмешивался, проводя большую часть свободного времени на работе, как и положено трудоголику.
Покончив с уроками, Костя позвал сестру ужинать.
– Ты сможешь посидеть одна? Всего часок, – спросил он.
– Да, если ты дашь мне мороженое и поставишь мультики, – ответила сестра.
– Только ужин доешь, а то мама ругаться будет.
Когда с едой было покончено, они вместе помыли тарелки. Алена стояла на небольшой подставке и по-хозяйски мыла посуду. Чистые тарелки и приборы она стряхивала над раковиной, протягивала брату, чтобы он вытер их и поставил в сушилку в шкафу.
– Только не дольше часа, – сказала Алена, осторожно слезая с подставки и убирая ее в угол за холодильником. – Я тебя так редко вижу.
– Хорошо, – Костя поцеловал ее в лоб, дал сестре мороженое, включил мультики. – Ты же помнишь, где запасные ключи, если вдруг что-то произойдет?
– Да.
Костя оделся потеплее и взял футляр со скрипкой. Выйдя из квартиры, запер дверь, спустился по лестнице. Они жили на четвертом этаже из восьми, поэтому он не пользовался лифтом.
Костя добрел до пустующего подземного перехода. Люди предпочитали перебегать дорогу, не спускаясь под землю. Многих отпугивал неприятный запах. Не так давно местных бомжей разогнали, а скамейки демонтировали.