Линия

Теоретически, в процессе кризиса и посткризисного восстановления не все потенциальные валютные зоны смогут окончательно сформировать полноценные технологические зоны в новой, посткризисной редакции. © Хазин «Вспоминание о будущем».)

Совещание меж тем продолжалось, задавались вопросы.

— Всё таки я сомневаюсь в поведении Агдан. Вдруг взбрыкнёт. — Кто-то повторяет вопрос.

В этот раз ответил Ким МинСу. Он решил повторить аргументы, что недавно приводил ЮнМи.

— Да, может взбрыкнуть, но с ЮнМи-сии была проведена беседа и она поняла, что с армией не так всё просто. Видите ли в чём дело. Армию Кореи поддерживает США. А то, что в своём выступлении на празднике она задела нашу армию, не позволило американцем быстро ответить на её просьбу о помощи. Сейчас идут консультации в инстанциях США, как бы ей помочь. В США у неё есть недоброжелатели среди политиков, поэтому задевать армию для Агдан крайне не желательно. Тем более в свете выборов президентов в Корее и США. Скорее всего Пак ЮнМи откажут в виде на жительство в США, и она это отлично понимает.

— Сейчас ведутся переговоры, чтобы армия попросила у Агдан извинения. По нашим планам Агдан прощает, и в знак примирения пишет ещё один марш. Сейчас консультируемся с её армейским начальником генерал-майоромИм ЧхеМу. Пак ЮнМи устраивает такой уровень. Тем болееамериканцы проталкивают генерал-майорана пост президента Кореи, и очень высока вероятность, что он выиграет выборы и станет нашим будущим президентом. Тут можно получить как кучу плюшек, участвуя в предвыборной компании на стороне протеже США, так и кучу неприятностей. Если Пак ЮнМи взбрыкнёт и выступит против армии, тогда даже Самсунгеёне защитит, ни Сони. Тогда плакали её мировые гастроли, а в Корее ЧхеМу прихлопнет.Чтобы Агдан не нервничала и принимала решение спокойно ей передали сто миллионов долларов. В случае согласия ЮнМи её «да» будетозначать «да», а в случае отказа от сотрудничества с генераломдомик на Чеджу и пенсия в молодости в виде процентов с капиталанеплохое окончание карьеры.

— Однако!

Слово решил взять ЧжэЁн.

— Сто миллионов выделили не для участия ЮнМи в президентской компании, участие это побочный результат. Главное мы рассчитываем через родных скончавшегося разведчика, который работал на нас, восстановить отношение с русскими. А это уже десятки миллиардов долларов. Сотрудничая одновременно с США и Россией мы получим дополнительную устойчивость. И не забывайте поговорку: «Ласковый телёнок у двух коров молоко сосёт».

Время действия: двадцать девятое марта, утро

Место действия: дорога к исправительному учреждению Анян

Наконец то еду в тюрьму забирать документы о моём освобождении.

(чуть позже, в тюрьме)

С начальницей пообщался. Помня, что планируется концерт перед сообщением результатов сунын, решил провентилировать вопрос о выступлении на концерта заключённых. Начальница сразу задала вопрос.

— Госпожа ЮнМи-сии, вы собираетесь в Анян с девочками репетировать?

Вопрос у начальницы конечно интересный, но надо ли это мне?

— Ещё не знаю будет ли концерт, это я предварительно. Если будет, и номера согласуют, то будете ли вы госпожа начальница-ним против, а если нет, то на каких условиях?

После долгого раздумья и консультации со своей заместительницей выдала.

— Репетиции только в Институте коррекции поведения. Иное можно только по согласованию с министерством юстиции. И второе условие, госпожа ЮнМи-сии, вы должны сдать сунын вместе со всеми заключёнными.

Ну блин горелый условия хоть стой, хоть падай. Надо подумать, надо ли мне такой геморрой.

— Спасибо, госпожа начальница — ним, надеюсь концерт состоится и мне удастся согласовать с организаторами все концертные номера.

После расписываю, что все мои вещи вернули, претензий к тюрьме не имею. Получаю комплект документов о своём освобождении, топаю к выходу. Кажется охранницы не довольны тем, что я планирую репетиции в тюрьме проводить. Да не планирую я, правила такие, будем думать, как их обойти. Короче, пусть у юристов Самсунг голова болит, или заболит при условии, что дадут добро на концерт и номера к нему.

Время действия: двадцать девятое марта

Начало цитаты из — шестнадцатый щелчок зубами.

Место действия: главный вход исправительного учреждения «Анян».

Закинув на плечо лёгкую сумку с вещами, топаю к двери, ведущей на улицу. Последняя подпись поставлена, последние документы отданы, и впереди — «свобода, вас встретит радостно у входа»! Спиною чувствую провожающие меня взгляды охранниц. А я им ничего не сказал! Они мне ни слова лишнего не гугыкнули, ну я им тем же и ответил! С начальницей только пообщался. А остальные — так. Они молчат, и я на них молчу. Никаких массовых сцен прощания, вроде тех, что показывают в фильмах, не было. Когда из здания выбегает толпа провожающих, кучкуется, и начинает со слезами на глазах петь прощальную песню. А в окнах — лица, лица! И машут, машут… ссаными тряпками!

Толкнув плечом дверь, оснащённую архаичной пружиной, вываливаюсь наружу. А на улице — солнце, солнце и… ЖУРНАЛИСТЫ! Бли-иин! Сегодня же праздник! Чё вам дома-то не сидится? И где СунОк и мама?

Увидев озадаченного меня, представители СМИ дружно ломанулись в мою сторону, чётко показывая кого караулили.

А я уже как-то подрастерял навыки общения с прессой…

Пока стоял, тупил, разинув рот, представители продажной профессии взяли меня в кольцо, отрезав возможный путь отступления обратно в «Анян», и наперебой стали задавать вопросы, тыкая мне в лицо микрофонами. Из раздающихся выкриков мои уши улавливают слова: «… 'Солли… 'можете сказать о ваших планах?», «Billboard», «участие в концерте», «прокляли», «помилование», «ваше агентство»,

«Даже не предполагал, что настолько популярен», — зажмурившись, думаю я, пытаясь придумать как выбраться из толпы идиотов, намеревающихся заработать на мне деньги.

Хотя, может быть взять, да и дать интервью? Желающих разнести мои слова по миру, — много. Момент — эпичный, освобождение. Почему бы не порадовать «соотечественников» своим незамутнённым взглядом на мир?

— ТИ-ХО! — набрав полную грудь воздуха, кричу я. — ТИ-ХО!

— Агдан говорить будет, — сообщаю я, в наступившей тишине.

Вроде у меня как-то громко вышло или нет? Но иначе — с чего бы они разом заткнулись?

— Расступитесь, — командую я. — Дайте людям с камерами возможность снимать. Передайте микрофоны. Никаких ответов на вопросы. Скажу лишь то, что считаю нужным.

Через пару минут всё организуется. Толпа журналистов, человек эдак под тридцать, отступив, молча смотрит на меня, возможно надеясь на скандал.

— В этот славный день, хочу выполнить одну, пожалуй, самую известную, из всех традиций Хангук, — говорю я, наклоняясь к пачке прижатых друг к другу микрофонов, — это обязанность сказать спасибо любому человеку, чтобы он вам не сделал. Поэтому, выходя из этих стен, хочу выразить благодарность всем, принявшим участие в моей жизни. Охранницам исправительного учреждения, бивших меня по лицу дубинками и заливавшими его слезоточивой смесью из газового баллончика. Моим сокамерницам, игнорящим меня изо всех сил, хотя я отдала им полностью содержимое подарочного набора, полученного мною от «Грэмми» и придумала хореографию танца, сделавшего их знаменитыми на весь мир. Большое спасибо администрации «Анян», когда она, ради наведения порядка в своём заведении, не раздумывая пожертвовала мной, бессрочно поместив в одиночную камеру. В знак протеста я объявила голодовку, оказалась в коме и чуть не умерла, но всё равно, — спасибо за внимание к моей судьбе…