Линни: Во имя любви

Я сглотнула. Мысль о моем новом положении в обществе в качестве жены Сомерса как-то не приходила мне в голову.

— Многие девушки пытались вскружить ему голову, но он не проявлял к ним интереса, — продолжала Фейт. — Конечно, ходят слухи, что у него есть черная любовница, и еще… другие.

— Какие другие?

Неужели тайна Сомерса ни для кого не была тайной? Но следующая фраза Фейт убедила меня в обратном.

— Говорят, что ему нравятся… порочные женщины, что он ищет острых ощущений. И, возможно, мы тебя действительно недооценивали, Линни. Что есть в тебе такого, что смогло привлечь мистера Сомерса, в то время как всем остальным это не удалось? И почему ты скрывала все от меня? Почему ты вела себя так эгоистично?

— Все совсем не так, Фейт.

— Нет? Ты не говорила мне даже, что мистер Инграм тебе нравится. А я кокетничала с ним, как дура, только пару недель назад, посчитав, что мистер Сноу слишком робок, чтобы сделать мне предложение. И мистер Инграм, казалось, проявлял интерес ко мне. Как ты, должно быть, смеялась надо мной!

Она подхватила юбки и прошла мимо меня, задержавшись у входа на веранду.

— Не надейся, что я приду на твою свадьбу, Линни Смолпис, ты мне больше не подруга. Мне следовало прислушаться к своим предчувствиям и к словам тех, кто говорил мне, что это не очень удачная идея — ехать в Индию с тобой. Ты знала об этом, Линни? Меня не единожды предупреждали, чтобы я с тобой не связывалась. И сегодня утром я подумала, что они были правы, когда ты сказала, что уезжаешь из Индии, бросая меня. Но это! Выйти замуж, прежде чем я получу предложение! И это девушка, которую я вытащила из скучной библиотеки, избавила от тоскливого прозябания в Эвертоне, привезла сюда по доброте душевной, на деньги своего отца. Ты отчетливо дала мне понять, что не собираешься выходить замуж. И теперь ты осмеливаешься первой получить предложение и выходишь замуж до неприличия скоро! Похоже, все это время ты лгала мне. Это слишком для меня, Линни. Чересчур.

Фейт ушла с веранды, оставив меня наедине с мальчиком и его опахалом, который ни разу не сбился с ритма.

Бедная миссис Уотертоун еще не успела оправиться от потрясения, вызванного моим отъездом, когда я вошла к ней в спальню, где она отдыхала на диване с мокрым компрессом на голове. Я слово в слово повторила ей все, что сказала Фейт.

Как я и предполагала, миссис Уотертоун была потрясена. Она села и сбросила компресс на пол, повторяя одно и то же:

— Мистер Инграм? Мистер Инграм, надо же! Ну надо же, мистер Инграм!

Из чего следовало, что она и подумать не могла, что такой джентльмен, как он, может заинтересоваться моей персоной.

— Но к чему такая спешка? Почему свадьба должна состояться немедленно? — спрашивала она, когда я сообщила ей о назначенной дате. — Вам ведь еще столько всего необходимо сделать! Чтобы должным образом подготовиться к свадьбе, понадобится несколько месяцев. Вы не можете пожениться в конце февраля.

— Мне жаль, миссис Уотертоун, но на этом настоял мистер Инграм.

— А разве вы не можете переубедить его, уговорить продлить время помолвки и пожениться следующей осенью, с наступлением Прохладного сезона?

Я покачала головой.

— Мне очень жаль, миссис Уотертоун.

Какое-то время она молчала, и я видела, что на ее лице проявляется подозрение. Затем она сделала глубокий вдох, встала и раскрыла объятия.

— Ну, что бы я обо всем этом ни думала, примите поздравления, моя дорогая. Уверена, вы будете очень счастливы.

Она крепко меня обняла.

Я была благодарна миссис Уотертоун. Я знала, чего ей это стоило, но она старалась быть доброжелательной.

Успокоившись, миссис Уотертоун отступила назад. Я знала, что она, следуя приличиям, больше не будет расспрашивать меня о странностях возникшей ситуации, и знала также, что меньше чем через пару часов все английское общество Калькутты начнет вовсю перемывать нам с Сомерсом косточки.

— У нас даже нет времени, чтобы сделать приличные пригласительные открытки, — вздохнула миссис Уотертоун, — первым делом нужно заняться свадебным платьем.

Она открыла дверь гостиной, выкрикнула: «Кои-хай?» («Есть здесь кто-нибудь?») — и послала подбежавшего слугу за дарзи.

Столкнувшись с практически невыполнимой задачей — создать свадебный наряд в такие сжатые сроки, дарзи отчаянно заметался из угла в угол. Затем он созвал небольшой совет из своих коллег, и всего за неделю круглосуточной работы платье было готово. Миссис Уотертоун следила за работой дарзи, советуя мне, какой фасон и какие украшения будут более уместными. Этим она словно выказывала мне свое покровительство, и поскольку я была ее гостьей, которая доставила ей столько беспокойства, то безоговорочно соглашалась с ее пожеланиями. Конечно, миссис Уотертоун и представить себе не могла, с каким облегчением я позволила ей взять на себя пошив платья и подготовку к свадьбе. Вместо того чтобы меня наказать, как она, видимо, намеревалась, миссис Уотертоун дала мне возможность и дальше играть свою роль. Я понятия не имела о том, как обычно проходят свадьбы. Единственный раз я оказалась неподалеку от жениха с невестой, спускавшихся по ступеням, когда проходила мимо церкви в Ливерпуле.

Платье сшили из нежнейшего шелка цвета слоновой кости, с широкими рукавами-фонариками. Так как модное платье могло быть только с глубоким декольте, на первой примерке миссис Уотертоун подошла ко мне и увидела шрам. Я всегда прятала его за широкими отложными воротниками, шарфиками и кружевными косынками. Даже Фейт не подозревала о существовании шрама. Единственными людьми в Индии, знавшими о его существовании, были моя айя и дарзи.

— О Боже, я не знала… Ума не приложу, как мы… — расстроилась миссис Уотертоун.

Я стояла посреди ее просторной спальни, вокруг меня хлопотало сразу три дарзи. Миссис Уотертоун упала в кресло, нервно обмахиваясь веером. Я прочла в ее глазах сочувствие и понадеялась, что это смягчит ее гнев.

Чуть раньше она обсудила фасон платья с дарзи, и они остановились на глубоком декольте. Явно жалея меня, миссис Уотертоун бурно восхищалась формой и белизной моих плеч и заверила меня, что ту небольшую часть моей «проблемы», которая будет выглядывать из-под платья, можно замаскировать при помощи пудры.

Затем она принялась восхищаться тугим поясом и лифом в форме перевернутого треугольника, которые подчеркивали линию моей талии, и кринолином, поддерживающим юбку, что, по ее словам, было восхитительным образцом лондонского стиля.

Что я могу сказать об этой лишенной любви церемонии? Мы огласили свои имена, и оказалось, что никаких документов предъявлять не нужно. Слов мистера и миссис Уотертоун, подтверждавших мою личность, было достаточно, а все детали миссис Уотертоун также взяла на себя. Незамысловатая служба прошла в церкви Святого Иоанна. Когда священник произнес во время церемонии мое имя — «мисс Линнет Смолпис», — я заметила удивленный взгляд Сомерса. Он даже не знал моего полного христианского имени. В тот день я не раз вспомнила маму и стыдилась этой фальши.

Продолжение церемонии состоялось в бальном зале официальной резиденции губернатора. Свадебный прием отличался безупречным вкусом. На нашу свадьбу были приглашены все близкие знакомые Уотертоунов, друзья Сомерса и девушки, приплывшие со мной на корабле. Миссис Уотертоун постоянно окружала компания почтенных матрон, которые с мрачными лицами помогали ей с организацией этого непростительно неожиданного события. Большинство из этих дам, видимо питавших надежду женить мистера Сомерса на собственных дочерях или гостьях, разговаривали со мной холодно, почти грубо.

Но несмотря на гнетущую атмосферу, церемония получилась очень красивой. Зал сверкал зеркалами и стеклянными канделябрами, небольшие диванчики, обитые синим сатином, стояли между рядами белых сверкающих колонн. Изысканный белый свадебный торт на подставке окружали подарки — вазы, столовое серебро, часы и всевозможная домашняя утварь, которая должна была помочь молодой паре обустроиться в собственном жилище. Показалось ли кому-нибудь странным, что жених с невестой практически не разговаривали после церемонии бракосочетания?