Лиорн

— Мне освободить тебе место, чтобы ты мог присесть?

— Нет, все нормально. Я пришел попросить об одолжении.

— Да?

— Мой сын в заложниках.

Деймар попытался решить, который из вопросов, возникших после такого заявления, задать первым, и в итоге просто уставился на гостя. Заметив, что рот его открылся сам собою, он закрыл его.

— И я бы хотел, чтобы ты помог его вернуть.

— У тебя есть сын? — наконец сумел выдать Деймар, потом покачал головой. Ну конечно же, у Крейгара есть сын. — Я имею в виду, сколько ему лет?

— Уже взрослый, — ответил Крейгар.

Деймар вздохнул и спросил:

— И кто держит его в заложниках?

— Одна из фракций Левой Руки.

— Им нужны деньги? У меня есть…

— Нет, им нужен Влад.

— Влад? Тот Влад, который твой босс?

— Бывший босс, да, он самый.

— И зачем он им нужен?

— Чтобы его убить.

— Но почему они… нет, прости. Так чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты извлек местоположение из сознания могущественной волшебницы Левой Руки, и все это — пребывая в поле, подавляющем волшебство.

Деймар задумался. Его порой раздражало, что его псионические способности были единственным, что считали достоинством некоторые из этих людей. Тогда как более значимая его деятельность, раскрытие секретов былого, их никогда вроде бы не интересовала. С другой стороны, однако, ему всегда нравились Влад и Крейгар, и помогать им всегда доставляло ему удовольствие.

— Какого рода эта защита от волшебства?

— Я так понимаю, очень хорошая. Наложена атирой по имени Мьюрит.

— Не знаю такой, — отозвался Деймар. — Где это?

— «Плачущий паяц», это театр на Северном холме.

— О! Да, в театрах обычно установлена очень хорошая защита от волшебства, хотя я не знаю, почему так.

— Я тоже. Из того, что я узнал от Влада, это как — то связано с изменением цвета освещения.

— Но это же бессмыслица.

— Ага, я тоже так подумал.

— Ну ладно. Раз все это должно быть в театре, получается, я не смогу это сделать так, чтобы она не заметила.

— Ага, мы тоже так решили.

— Хорошо. Где и когда?

— Я добыл тебе билет на вечер премьеры. Э, а как ты вообще относишься к мюзиклам?

— Мне понравился «Маленький помощник». Бабушка водила меня когда — то в юности. Я не прочь посмотреть еще какой — ниюудь.

— Тогда у тебя будет такая возможность. Ну, в основном. А теперь подробности…

* * *

Я досмотрел репетицию до самого конца и, ну, ладно, не так уж вышло плохо, правда, финал меня несколько удивил, и я не был уверен, что должен был почувствовать. Возможно, в этом и крылся смысл. Когда Пракситт объявила обсуждение через тридцать, я убрался оттуда — потому что полагал, что мне не стоит слушать, как унижают других актеров, где я не задействован, а еще — потому, что так могу встать первым в очередь за едой. Второе мне удалось сполна, хотя я и чувствовал себя несколько виноватым, поскольку в сегодняшней репетиции не участвовал вообще.

Впрочем, вина эта совершенно не помешала мне насладиться толстыми ломтями виннеазаврятины с острой медовой корочкой и томатами, а также молодыми клублями, обжаренными с розмарином и белосеменем. Еще на столе были коренья сон — травы с чесноком и красным винным уксусом, неплохо, но я такое готовлю лучше. Просто излагаю факты.

Тарелку и винный кубок я прихватил с собой в маленькую гардеробную дальше по коридору, чтобы покормить Лойоша и Ротсу не под перекрестьем взглядов.

Пракситт нашла меня как раз когда мы это закончили и сказала:

— Господин Талтош.

— Хмм?

— Только что прибыло отделение гвардейцев Феникса.

— О, звучит как — то не очень хорошо.

— Так — то ничего страшного, они просто загодя проверяют территорию перед посещением Ее Величеством завтрашней премьеры.

— А, ну тогда да, есть смысл.

— А есть ли причина, по которой вы не проинформировали меня, что она приняла приглашение?

— Ой, — сказала я.

— Хмм?

— Эмм, а можно мне буквально пару секунд подумать, чтобы изобрести ложь поправдоподобнее?

— Иными словами, вылетело из головы.

Я вздохнул и кивнул.

— Прости.

Она хохотнула.

— Ладно, ничего особо страшного не случилось. Декораторы сумеют соорудить для нее нечто подходящее. И конечно, я крайне польщена, что она будет в зале.

— Что ты имеешь в виду насчет «соорудить для нее нечто подходящее»?

— Своего рода Императорскую ложу, чтобы там осталось место и для ее охраны. Прямо сейчас прибывшие гвардейцы Феникса нами не особенно довольны.

Я пожал плечами.

— Глупо. Императрицу защищает Держава; вся эта мишура ей ни к чему.

— Знаю. Но так у них положено.

— Ну да. И как прошла вторая часть генеральной репетиции?

— Ужасно.

— А. Ну что ж. А как идут предварительные продажи?

— Примерно так же, но тут я не волнуюсь. Мюзиклы Северного холма всегда показывают поганые предварительные сборы, мы поэтому специально опускаем цену билетов на премьере, а потом восполняем все, когда дело раскрутится.

— Ха. Странно как — то.

Она пожала плечами.

— Знаю, в театрах Дворцового квартала и возле Канала оно по — другому, но здесь все работает именно так. Ну а дальше все зависит от того, какие пойдут отзывы и слухи.

— Ты нервничаешь?

— Ты что, болван? Нервничаю, конечно.

— Ну да. Прости.

— А ты?

Я задумался, потом рассмеялся.

— А знаешь, что? Я куда больше нервничаю насчет тех пяти секунд, когда буду маршировать по сцене, чем насчет того, сработает ли весь мой план.

Она рассмеялась.

— Уж прости, что я так говорю, но меня это успокаивает.

— Ну еще бы.

Она похлопала меня по руке.

— Не переживай. Мы все умрем.

— Угу.

И вышла, оставив меня одного. Я спустился и вновь взял книжку, надеясь отвлечься.

* * *

«С дистанции почти трех полных Циклов плюс период Междуцарствия трудно понять тех, кто безропотно соглашался с приговорами суда. Во всех архивных записях, письмах, дневниках и мемуарах нет ни единого, где бы говорилось «я согласился с судебным вердиктом, зная, что это неправильно, однако иначе я рисковал бы расстаться с имуществом, а возможно, даже и с жизнью». И хотя с нашей перспективы достаточно четко видно, что именно подобное и имело место, должно быть не менее очевидно, что открыто этого никто не признал. Зато существуют причины и оправдания, более или менее обоснованные, согласно каковым тот или этот торговец или мелкий владетель поверил официальным источникам относительно ареста театральной труппы и продлившегося тюремного заключения Плотке.