Липовый барон

К примеру, Равур подтвердил моё предположение, что до воина в сюрко короля сложнее докопаться. При действительно серьёзных замесах никто, конечно, не будет смотреть на герб твоей униформы, но из-за ерунды вызвать на дуэль будет слишком напряжно.

Есть, правда, в этом негласном, неписаном правиле исключение о мести по кровной вражде, тут уж и на короля кладут с прибором. В остальном на время ношения королевской формы я от бретёров защищён.

К тому же герб химеры – пёс с рыбьим хвостом вместо головы – меня не спасёт от нападков всякой черни и наёмников, золото все риски перекроет, а потеря репутации им не грозит. С другой стороны, зачем платить много, если можно более простыми и привычными способами всё решить?

Старик Равур меня успокоил тем, что до определённого времени меня будут пытаться убить обычными способами: зачем убийцам переплачивать в два-три раза, если можно за обычную цену меня успокоить.

Эти два старых мудака [34] даже поспорили, сколько мне удастся прожить. Совсем моего присутствия не стеснялись, ушлёпки! Антеро на меня поставил десятку золотом, что я месяц протяну. После, подумав, добавил новый спор ещё на пятёрку, что я два месяца протяну! Вот и вся вера в меня этого отморозка!

34

Мудак – не входит в список матерных, а является нарицательным элементом нецензурной брани. Изначально в деревнях мудаками называли кастрированный скот. В современном смысле – человек, способный на неадекватные поступки и получающий от этого удовольствие.

Он мне ещё польстил, по словам Равура. Эта развалина считает, что мне осталось около двух недель, максимум три, но никак не месяц. Это я ему случайно такую пищу для размышления подкинул, рассказав о словах моего десятника, передавшего, что мной интересуются…

* * *

Когда мы ехали от кора Равура, Антеро мне сказал, что глупо упускать возможность заработать. Он меня лучше знает и уверен, что я всех ещё не раз обломаю.

После этих слов на него даже обижаться расхотелось. Сам я, если подумать и вспомнить, не лучше. Помниться, спорил на исход дуэлей с Антеро. В первый раз у меня вообще был беспроигрышный вариант. Я тогда думал просто: победит мой дегенерат – срублю денег, а умрёт – сбегу, пока мне язык не отрезали за базар. А то, что за мной помимо десятка воинов побежит ещё тот, кому я проспорил, всё равно погоды не делало.

По ходу Антеро перенял у меня некоторые моменты беспроигрышных вариантов. Всё равно ему не служить королю, если я сдохну, а так хоть по деньгам поднимется…

Через два дня после посещения Равура произошло событие, которое прозвучало уже не тревожным звоночком, а первым звоном колокола. Нас с Антеро вызвали к сотнику, кору Гижеку. Гижек пытался сгладить неловкий момент, угостил вином, но от этого новость не стала более благозвучной.

Нас с Антеро временно разделяют по разным сотням. Тут обычно не принято разделять бывшего наставника и его подопечного, но вдруг неожиданно произошёл форс-мажор: несколько человек в девятой сотне заболели. Так сказать, им в усиление временно отправляют меня.

Всем нам троим не надо было объяснять причины таких кадровых перестановок. Мы с Антеро уже в ближайшее время ожидали всяких подлянок, и эта вроде мелочь вполне в духе власть имущих и тугого кошелька. Гижек после моего глупого признания в моем самозванстве тоже что-то начал понимать. Не знаю, что именно, но наверняка не дебил и понимает, что моя фигура замешана в политике пограничья.

Указ спустился сверху. Тысячник, лощёный лизоблюд, просто поставил в известность кор-сэ Загра, что надо временно усилить девятую сотню и – о чудо – даже назвал конкретные имена для этого. Для бального плясуна, что формально, лишь по бумагам, управляет тысячей, знать поимённо кого-то в тысяче по меньшей мере странно.

Ну как же! Всего-то дел: дать увольнительные кому-то в девятой сотне и под этим соусом вызвать подкрепление. Меня и ещё нескольких человек, чтобы не было заметно моё убийство. Убрать одного переведённого или пришить одного из нескольких переведённых – это разные вещи. Смерть одного среди нескольких – это случайность. Смерть единственного – это конкретный маркёр, что был заказ.

К слову сказать, девятая сотня – это почти отбросы тысячи. Тут такая градация, что первая сотня в тысяче лучше второй, вторая лучше третьей и так далее. Десятник первой сотни выше по званию десятника второй сотни и так далее. То же самое касается и тысяч.

Гижек что-то вешал, что моё понижение – это временно, что формально он мой командир, а я временно откомандирован. Он дурак или притворяется?!

Тут дело вовсе не в понижении. Цель – разлучить меня с Антеро, убрать довесок ко мне, лишний неучтённый фактор, от которого лучше избавиться перед операцией.

К тому же девятая сотня – это не пятая. Пятая частично патрулирует Шакшу и частично на обороне Холма, а девятая сотня патрулирует ворота между Шакшей и Скотным двором и сам Скотный двор.

Скотный двор – это уже не место проживания дворян, а постоянная текучка торговцев, наёмников, черни. Скажем так, более криминогенный район. Об этом городе я могу много что рассказать, всё-таки тут живу, правда, почти у самих ворот в Шакшу, где намного спокойнее.

– На сколько меня переводят? – неожиданно для себя я услышал свой голос как бы со стороны.

– На неделю… Две… – Запнувшись кор Гижек добавил, показав, что ничего не решает: – Три… Пока не выздоровеют… Через месяц, по закону, больных комиссуют, так что это самый большой срок…

Угу! Так я и поверил! Если протяну месяц, то что-то новое придумают, а мне этот месяц ещё как-то прожить надо…

* * *

Жизнь вильнула задом. После визита к Гижеку новой неприятной новостью стало то, что мой выходной заканчивается сегодня, а не через день. Нас с бродягой ещё и в разные смены поставили. Он в дневную, а я в ночную и наоборот. Идти теперь на службу невыспавшимся. Мелочь, а неприятно.

Хотя какая мелочь?! У нас теперь разные периоды бодрствования и сна, даже вне службы на выходных, которые тоже не совпадают. Сомнительно, что мы теперь будем вместе. Как там у римлян? Разделяй и властвуй.

– Иди, – вместо напутствия выдавил из себя мой отморозок, провожая меня на службу. – Помни, я на тебя поставил!

Ну спасибо! Не забуду! Такую злость во мне пробудил. Ну, уроды, я, конечно, не могу с вами рассчитаться, но назло вам буду жить.

О дальнейшей рутине расскажу по касательной, не стоит это болото подробного пересказа.

Я постепенно вхожу в новый распорядок дня. Десятник мне попался явная крыса и стукачок. Десятник девятой сотни, седьмого десятка Катэ. Да, именно Катэ, без всяких кор. Катэ! Что за имечко-то?! Катька!

Десяток тоже как на подбор: вечно бухие или похмельные парни. Хотя тут, наверное, я наговариваю от раздражения. Сам не ангел, а от нервов мне сейчас в любой тени мерещится убийца. Десяток стоит на страже ворот между Шакшей и Скотным двором, изредка патрулируем улицы ночного города.

Катэ, коленвал ему в штаны с проворотом, на второй день знакомства, в дневной страже сказал, чтобы я не носил сюрко с гербом короля в свободное время, типа не по уставу. Это тебе не Юдус, который вошёл в моё положение и подсказал, как минимизировать риски.