Лирик против вермахта
Шрифт:
— Что это вы? Ничего же страшного не случится, если я поеду и выступлю на радио, — махнул рукой парень.
Здесь в нем еще говорило мироощущение его родного мира, где к этому относились иначе. Там большой эфир, что касательно радио или телевидения, давно уже лишился этой особой ауры сакральности и принадлежности к чему-то необыкновенному. Сети интернет полностью поменяла правила игры. Теперь, не обладая никакими особыми талантами, а лишь показывая задницу в трусах, можно было моментально «залететь в тренды». Но тут все было по-другому.
— Подумаешь, скажу пару слов по радио, пожму
Но отец вдруг со всей силы стукнул по столу кулаком, заставляя посуду задребезжать, а их самих отпрянуть от стола.
— Ты, ты, сопляк, что такое говоришь?! Чтобы товарищ Сталин с тобой пошел встречаться?!
На многострадальный стол еще один удар обрушился. Пара тарелок все же не удержались и рухнули прямо на пол, разбиваясь вдребезги. Там же оказались и близнецы, с испугу забравшись под стол. Слишком уж страшно все выглядело.
— Ну-ка дай письмо! — рванул листок и стал его читать. — Приглашают, значит… Совсем там мышей не ловят… Этого… шалопая… Никуда ты не поеде…
И тут его голос дрогнул. Мишка, сохраняя полную невозмутимость, мысленно ухмыльнулся. Ничего отец не поделает, все равно отпусти. Ведь, там черным по белому было написано, что все уже согласовано с самым верхом. Мол, Михаила Старинова будет ждать даже не главный редактор газеты «Пионерская правда» (впрочем, тоже персона не из маленьких), а целый нарком иностранных дел товарищ Молотов. И будет говорить с ним об интервью о фонде для иностранных газет.
Насколько Мишка понял, самой идеей фонда заинтересовались на самом верху и решили ее презентовать для союзников. Мол, видите, весь народ, от мала до велика поднялся на борьбу с врагом. А вы, какого хрена ждете?! Последнее, естественно, уже сам парень додумал.
— Гм… Это… На мать, читай, — Старинов-старший замялся. Похоже, находился в затруднении. Такие вопросы ему еще не приходилось решать. Поэтому и привлек супругу, которая лучше соображала во всяких щекотливых вопросах. — Вот какое-дело…
Прасковья Васильевна, и правда, соображала гораздо быстрее. Несколько раз пробежала глазами по письму и сразу же велела детям идти на улицу.
— Ленка, и ты иди, — старшая дочь скорчила недовольное лицо. Явно хотела узнать, чем все дело кончится и все потом подругам рассказать. Такая болтушка ни за что на свете не упустит такой шанс. — Иди, иди! С близнецами поиграй… Мишаня, а ты подожди.
Когда дети вышли, она еще раз внимательно прочитала письмо. И лишь после этого посмотрела на мужа.
— Видишь, какого сына вырастили. В школе уважают, в пример ставят. Председатель руку жмет, даже первый секретарь района хвалит, — гордилась сыном. — А теперь вот в Москвы поедет, по радио будет выступать… Мишаня…
Она вдруг прильнула к мужу и расплакалась.
— … Совсем взрослый стал… Даже и не заметили, как вырос… А ты, старый дурак, не кричи на него, — это она уже мужу говорила. — Пусть едет в Москву. Чай не дурнее других. Миша, а ты смотри у меня… Не балуй там…
Словом, едет он.
На вокзал его привезла райкомовская машина, как настоящего «барина». Водитель высадил прямо у вокзала, еще и вещи помог до места донести.
—
Удачи, Михаил.Пожилой мужчина был немногословен. За все время пути первый раз рот открыл. После пожал руку и ушел, оставив парня одного.
— До поезда еще уйма времени…
Мишка посмотрел на часы — подарок генерала Конева. Ждать нужно было до полуночи. На остальные эшелоны, что едва ли не каждый час проходившие через станцию, лучше было не соваться. Войсковые, забитые личным составом и техникой под завязку. Проводники там даже не разговаривали, молча закатывали глаза. Мол, уйди с моих глаз.
— Ладно, подождем. Подождем и перекусим, чем Бог послал. Кстати, а что нам Бог послал?
Нашел укромное местечко за старой телегой, нагруженной сеном, и устроился там. Спокойно и удобно следить за приходящими и уходящими поездами. Что еще нужно, чтобы скоротать время до поезда?
— Ого, а нормально так послал…
В сумке, что собирала мать, было много чего. Два каравая душистого ржаного хлеба, аккуратно завернутого в чистый кусок полотна. Три крупные очищенные луковицы, от запаха которых сразу же глаза начинали слезиться. В самом низу лежала вареная картошка в глубокой тарелке, прикрытая тонкой дощечкой. Еще, судя по одуряющему аромату, где-то прятался кусок копченого сала. Похоже, отец поделился своими запасами.
— Ну, батя, красавец! Черт, слюнями все испачкал…
Надо ли говорить, что вскоре начался жор. Молодой организм после всей этой суеты заставлял даже не есть, а жрать. Собственно, это он и делал. А чего волноваться-то? Через сутки будет в столице, а там голодным точно не оставят.
— Уф, хорошо, — подложив под голову похудевшую сумку, парень завалился в солому. — Теперь можно и покумекать.
А подумать точно было о чем. Пришедшее из редакции газеты «Пионерская правда», письмо такие перспективы перед ним открывало, что дух захватывал. Было абсолютно ясно, что там обеими руками ухватились за него. Почин со сбором денег на постройку танка был моментально оценен и признан заслуживающим внимания. Больше того, они даже звучное название придумали — Детский фонд обороны.
— Предлагают по радио выступить. Похоже, раскручивать будут… Хорошо, очень хорошо. Известность мне не помешает. Можно будет так подняться, что мама не горюй… А…
Широко зевнул, аж за ушами затрещало. От сытости с неимоверной силой потянуло в сон. Вдобавок солома под боком была такая мягкая-мягкая, что голова сама собой падала.
— А прикорнуть ли мне часок другой? Все равно до поезда еще долго, — и сам же себе ответил. — Можно.
Сказано — сделано. Голову пристроил на сумке. Подтянул ноги к животу, свернулся калачиком, как уже привык, и провалился в сон.
Спал беспокойно. Часто ворочался, отчего соломой покрылся с головы и до ног. Все время снилась какая-то непонятная белиберда, от которой то сердце сжималось, то мурашки по спине бегали.
Словом, не выспался толком. Проснулся, а казалось, и не спал вовсе. Голова чугунная, в глазах песок.
— Черт… Лучше бы и не ложился, — с трудом оторвал голову от сумки. Смахнул солому с волос, а то на лешака больше похож, чем на человека. — С этими поездами, как в кузне спать. Все грохочет, скрипит.