Лирик против вермахта

— Сейчас выходить, вообще, не вариант. Короче, до упора сидеть буду… Пока еды хватит, — в конце концов, решил он. — С водой только напряг.

К сожалению, ничего из этого, к слову сказать, не самого хорошего, плана не вышло. И, когда ему стало совсем невтерпеж и он пристроился отлить у самой вагонной сцепки, то его нашли и повязали.

В ногу парня, случайно показавшуюся в прорехе, тут же крепко вцепились. Как бульдог цапнул, один в один.

— … Стоять! Стой, стрелять буду! Ах ты, сука! Ты куда ссышь?! — зло заорал чей-то голос, когда Мишка с испуга начал все вокруг «поливать». — Я тебя…

Мишке бы остановиться, но, куда там. Так долго терпевший организм даже «слушать» ничего не хотел. Напор такой был, что воздух «звенел».

— Товарищ капитан! Товарищ капитан, диверсанта спымал! Сука, весь рукав мне обосса…

Разозленный донельзя боец дернул его со всей силы за ногу, как куренка, стаскивая с платформы. Верещи — не верещи, бесполезно. Сильный удар под дых, и Мишка уже валяется на путях, распластавшись, как морская звезда.

— Вот же, гад, еще и в глаз ногой заехал! Брыкался, как черт! Стрельнуть нужно было, — шипел часовой, в спину тыкаястволов винтовки. — Попробуй только дернись… Товарищ капитан, здесь я!

Послышался топот сапог бегущих людей. Похоже, этот самый капитан бежал не один, а с подмогой из пары — тройки здоровых парней, обвешанных оружием с ног и до головы.

Ствол винтовки давил на лопатки парня все сильнее и сильнее, лишь усиливая его панику. Сердце стучало так, что сам себя не слышал. Все труднее становилось дышать. Накатывалось ощущение, что вот-вот произойдет нечто ужасное.

Часовой между тем продолжал «поддавать жару»:

— Только дернись, только попробуй… Пристрелю, а мне за тебя медаль, а может сразу и орден. Глядишь, отпуск дадут маманю проведать…

Словом, Мишку и «пробило». Нет, не по сортирному делу, хотя и были снова такие позывы. Его на песню «пробило». Был за ним такой грешок: когда ему жутко не по себе становилось, он начинал либо песни себе под нос бормотать, либо стихи полушутом декламировать. Вот такая специфическая реакция на стресс, впрочем, напрямую связанная с его профессией.

— … Буря небо мглою кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завет,

То заплачет, как дитя… — пересохшим голосом декламировал паренек.

И, о чудо, вдруг исчезло давление винтового ствола! Чуть растерявшийся часовой явно такого не ожидал.

— Эй, ты чего? — негромко спросил он. — Башкой что ли ударился? Или дурной? Слышь, пацан?

А Мишка уже «закусил удила». Ударная доза адреналина с силой ударила по мозгам, провоцируя усиления «словесного поноса»:

— … У солдата выходной, пуговицы в ряд

Ярче солнечного дня золотом горят.

Часовые на посту, в городе весна,

Проводи нас до ворот, товарищ старшина, товарищ стар…

Но тут раздался насмешливый голос:

— Это кого тут проводить… до камеры?

* * *

Лейтенант государственной безопасности Строгов, возглавлявший охрану эшелона с особым грузом, никак не мог решить, что ему делать с пойманным нарушителем. Ну, никак этот испуганный паренек не мог быть диверсантом. К тому же он, вообще, на дурачка похож: весь бледный, то стихи читает, то какие-то необычные песни поет. Ну, какой из него преступник? Дурачок, как есть. Наверное, сбежал из дурдома и где-нибудь в эшелон пробраться. Вот спросить бы его, как пробрался, да часовых наказать, чтобы в следующий раз в оба глядели.

Лейтенант мог бы поклясться, что все это произошло благодаря глупейшему стечению обстоятельств. Однако, полученный им приказ был совершенно однозначен: все нарушители охранного периметра должны быть задержаны и допрошены для выяснения всех обстоятельств их преступной деятельности. Порядок есть порядок, ибо устав кровью написан и это не просто слова.

— Все равно придется доложить, — кривился он, сидя у телефонного аппарат в будке путевого обходчика Богом забытого полустанка. — Какой только черт этого дурака к нам принес? Ведь, ни одного происшествия за весь путь, а тут, словно специально. И ведь нашел куда залезть! — злился командир, буравя взглядом телефонную трубку. — Нет бы в вагон пролез, а он, подлец, прямо в изделие забрался — в кабину! Теперь шум до небес поднимется, начнут копать. Хорошо, если отписаться удастся, а может и не получиться…

Многократно проинструктированный перед заданием, лейтенант прекрасно понимал, что случилось чрезвычайное происшествие. Наверняка, из наркомата вышлют специальную группу для расследования этого случая, а, значит, весь график пути полетит к черту. Когда они тогда до фронта доберутся, где эта техника, кровь из носа, еще вчера должна была быть?!

Наконец, Строгов решил докладывать. Пусть задержанный мальчишка и случайный нарушитель, но инструкции все равно никто не отменял.

— Товарищ лейтенант?! — за дверью будки внезапно раздался нетерпеливый стук. Судя по голосу, стучал один из подчиненных. — Вам нужно на это посмотреть! Товарищ лейтенант?!

Облегченно выдохнув, Строгов положил трубку. Радуясь про себя, что так и не пришлось звонить. Небольшая передышка произошла…

— Что случилось?!

— Вот! — у рядового на лице застыло какое-то странное выражение лица — смесь смущения и растерянности. Никогда такого не видел. — У задержанного за пазухой нашли. Спер, наверное…

— Ух-ты! «Генеральский» хронограф…

Лейтенант взял большие, просто огромные, наручные часы с широким черным кожаным ремешком. Настоящий «генеральский» хронограф Кировского завода, сразу же отметил. Тридцать восьмой год выпуска, ограниченная серия только для высшего командного состава, отчего и получили такое прозвище — «генеральский» хронограф. Для него, лейтенанта государственной безопасности, такие часы недосягаемая мечта, а что тогда говорить про обычного пацана?! Получается, украл?! У генерала?! Это еще одно чрезвычайное происшествие! Это даже не чрезвычайное происшествие, а настоящая задница! У них тут оказывается целый урка, у генерала снявший часы.

— А может и не дурак, вовсе, — встал Строгов с места. Поправил кобуру, оправил гимнастерку и вышел наружу. — Каргалов, проверь-ка еще раз посты. Не нравится мне все это, — он неопределенно махнул рукой. Мол, предчувствие нехорошее. — Давай, одна нога здесь, другая там.

Боец, козырнул, и убежал. Лейтенант же направился к задержанному. Пришло время поговорить: и о проникновении в охраняемый эшелон, и о ценных «генеральских» часах.

Нарушителя за неимением специального места для задержанных закрыли в полупустом вагоне с углем, а у раздвижной двери поставили двоих часовых.

— Это еще что такое? — с недоумением протянул Строгов, приближаясь к вагону. — Непорядок…

У того самого вагона стояло не двое часовых, а едва ли не два десятка. Кроме бойцов охраны заметил и личный состав батареи почти в полном составе. Кажется, даже сам командир батареи капитан Флеров здесь был. Это, вообще, из ряда вон выходящее происшествие! Нарушение приказа о маскировки!

Прибавил шаг, одновременно, прислушиваясь к доносившимся до него голосам.

— … Во дает, малец! Во дает! — восхищался кто-то из бойцов, хлопая себя по груди. — Надо же…