Лирик против вермахта

— Да уж, Михаил, дал ты стране угля… не тележку, не вагон. Целый состав, не меньше, — он положил тетрадь под мышку и направился к двери. — Я должен срочно это показать Паше… — еле слышно бормоча, мужчина открыл дверь и вышел из кабинета. — Немедленно… Нужно все показать Паше…

Этот самый Паша, к которому собрался Веретенников, для него был просто Пашей, давним товарищем, с которым они дружили с самого детства. Для остальных же он был Павлом Александровичем Смирновым, членом академии наук Советского Союза. Главное же в том, что этот товарищ возглавлял Совет по изучению производительных сил при академии наук, руководил специальной комиссией по мобилизации страны, совершенствованию размещения производительных сил и приведению их в соответствие с запросами оборонной промышленности. Если уж кто разбирался в вопросе повышения эффективности производства в Союзе, то это лишь он один. Короче, срочно к нему нужно ехать.

— Ну, Пашка, готовься

Веретенников в коридоре даже на бег переходил, так ему хотелось как можно скорее показать эту тетрадь товарищу.

— Давай, на Ленинский проспект, в академию наук, — залезая в машину, бросил директор водителю. — И поторопись.

Не смотря на кажущуюся пустоту московских улиц, по ним больно-то не разгонишься. Через каждый пол километра стоял пост с проверяющими — укрепленные мешками с песком пулеметные точки и три-четыре ежа из рельс. Приходилось то и дело останавливаться и показывать особый пропуск-вездеход.

В самой академии, к счастью, задержек никаких не было. Веретенников, вцепившись в заветную тетрадку, как коршун, буквально взлетел в здание по широкой лестнице, хлопнул высокой дверью и оказался внутри.

— Товарищ, вы не подскажете, где я могу найти академика Смирнова? — директор в нетерпении застыл около строго вахтера — деда, похоже помнившего о русско-турецких войнах конца XIX в. Весь седой, как лунь, он грозно оглядел вошедшего, внимательно изучил пропуск и лишь после этого внушительно кивнул. — На второй этаж, сразу налево?

Веретенников и взбирался по очередной лестнице. Пара поворотов, и вот он на месте.

— Паша!

— Игорь!

Обнялись с другом, хлопая друг друга по спинам. Улыбались, справлялись о здоровье, семьях, словно сто лет не виделись. Собственно, время военное, не знаешь, что завтра с тобой случится. А друг точно таким же, как и был, остался. Только седина чуть тронула черные волосы, лицо немного осунулось, еще сильнее выделяя скулы. Пожалуй, только глаза остались прежними — молодыми, задорными, с искринкой.

— Ты какими здесь судьбами? Сколько тебя знаю, вечно на своем заводе пропадаешь. Неужто за диссертацию решил взяться? — академик хитро подмигнул и показал на толстую тетрадку под мышкой у товарища. — Чего головой машешь? А с чем тогда пришел? Я только очень занят, дружище…

Веретенников все же всучил товарищу тетрадку, в которую тот нехотя заглянул. И, вдруг, как и сам директор пару часов назад, тоже «потерялся».

Вскоре они оба, два закадычных товарища, уже сидели рядом и в четыре глаза изучали записи. Причем делали это не просто живо, а даже излишне живо, громко, и даже с экспрессией. То и дело раздавались удивленные междометья, недоуменные хмыканья и фырканья. Видать, за живое взяло.

— Ты посмотри…

— Подожди, лучше вон на эту схему погляди…

— А с расчетами тогда что…

— Нет, ты видишь это?! Какие еще тридцать процентов роста? Здесь все сорок будут, а может и пятьдесят!

— Видишь, даже психологию сюда приплел, а, главное, и возразить нечего. Специальные тесты для диагностики…

— Это точно он написал? Этот твой Старинов тот самый? Ну. В Правде про него ведь писали?

— Он самый. А почерк точно его, можешь не сомневаться. Собственно, все это на моих глазах и происходило.

В один момент Смирнов замок. Причем сделал как-то неожиданно, словно что-то особенное случилось. Товарищ даже удивился.

— Паша, ты чего?

Академик не отвечал, смотря в одну точку, куда-то на потолок.

— Паша?! Паша! — протянул руку и начал тормошить его. — Тебе плохо?

Но Смирнов так же внезапно «ожил». Со смешком сбросил чужую руку с плеча.

— Станет тут плохо, когда тебе приносят эпохальную работу в сфере экономики и говорят, что ее написал какой-то мальчишка. Игорь, ты, правда, ничего не понял? — академик развернулся к товарищу и внимательно посмотрел на него. И взгляд у него в этот момент стал таким характерным, что Веретенникову стало совсем не по себе. — Знаешь, что это? — он положил ладонь на ту самую тетрадку. — Это же самая что ни на есть Сталинская премия… Конечно, здесь нужно немного руки приложить, но сам факт налицо.

У Веретенникова аж глаза округлились.

— Уверяю тебя, дружище. Здесь есть все — и полет фантазии, и смелая научная мысль, и, главное, полное подтверждение эмпирическими результатами всех высказанных идей. Игорь, давай, живо возвращайся назад и вези сюда этого самого Старинова! Даже ничего мне не говори! Нужно немедленно готовить заявку! Все это просто жизненно необходимо стране. Понимаешь меня? Эти идеи и методики архиважны для нас всех.

Его товарищи с растерянным видом поднялся со стула. Видно, до сих пор еще не верил, что нужно ехать за Стариновым и везти его в академию наук.

— Ты чего встал столбом? Беги давай!

* * *

Инсарский район, село…

Старинов-старший, как раз в правление колхоза зашел. Директор попросил его рессору на его машине поглядеть, а сам куда-то умчался. Вот Илье Степановичу и нужно было справиться, когда товарищ Салимов вернется.

— Вер, а когда товарищ Салимов назад обещался? — крикнул он с порога, увидев бухгалтера с бумагами у окна. — Мне бы рессору…

Но так вдруг замахала на него руками, как ветряная мельница лопастями. Того и гляди кузнеца ветром сдует.

— Степаныч, на ловца и зверь бежит! Ты как знал, что твой Мишка будет звонить! Ой, прости… Михаил Ильич, — женщина виновато потупилась. Недавний сорванец Мишка, сын кузнеца Старинова, теперь уже никакой не Мишка, а только Михаил Ильич или товарищ Старинов. Вот так-то. — Иди скорее!

Старинов удивленно крякнув в усы, и пошел в комнату, где стоял телефонный аппарат. Сам при этом недоуменно размышлял, что это Мишке понадобилось. Пару дней назад только звонил. Все было хорошо: работал секретарем комсомольской организации на заводе, жил в выделенной комнате в общежитии, с утра до вечера работал. Словом, все хорошо. А тут снова звонит!

— Миша, здравствуй, — прогудел он в телефонную трубку. — Все хорошо, сын. Мать работает. Я вот тоже на минуту в правление зашел…

Бухгалтер, словно приклеилась, застыл у косяка. Глаза, как у кошки сверкают. Ясно, что любопытно ей, аж свербит в одном месте.

— Что случило…

Старинов даже договорить вопрос не успел, как замолчал. Похоже, нечто невероятное услышал, что и замолк.

— Что?

Женщина чуть счеты из рук не выронила. Вся изогнулась, бочком повернулась, чтобы ничего из разговора не пропустить. Ведь, потом можно с новостью о Мише Старинове в любую избу зайти и везде будешь почетной гостьей.