Лис Улисс и свирель времени

– Практически всё!

В дверь тихо постучали. Крот вскрикнул и кинулся к шкафу, чтобы спрятаться. Его остановил спокойный голос Георгия:

– Не советую. Вдруг там уже кто-то есть.

Профессор замер, в ужасе уставившись на шкаф.

– Но, скорее всего, нет, – успокоил его суслик и крикнул в сторону входной двери: – Войдите!

Вошла кошка-горничная с огромным мешком.

– Ваше сено, господа! – сказала она, ничем не выдав своего удивления. К причудам постояльцев она давно привыкла. – Вас предупредили, что эти апартаменты несут гибель?

– Да, благодарю, – ответил Георгий, забирая у нее мешок.

Горничная повернулась к Кроту.

– О… Вы тот самый енот, который напал на кабана, преследовал его по всему холлу, жестоко избил и ограбил, сжег его дом, разорил и трижды убил! – Она укоризненно покачала головой, взгляд ее был полон осуждения. «Я бы не выдала за вас свою дочь», – словно бы говорил он.

– Что? Это неправда! – успел пролепетать обалдевший археолог, перед тем как потерял дар речи.

– Это правда, – строго возразила горничная. – Пострадавший сам рассказал все, как было. Все звери в холле знают, что это правда, и все об этом говорят. – Она снова повернулась к Георгию. – Вас предупредили, что это самый опасный гостиничный номер в мире?

– Расписали во всех красках, – ответил суслик.

– Спокойной ночи. – Горничная мило улыбнулась и покинула номер.

Когда дверь за ней затворилась, Крот подскочил к Георгию:

– Учитель, вы слышали, какие слухи распространяет этот свин?! Нет, я вернусь и выскажу этому типу все! Я напишу про него в газеты!

Георгий оторвался от мешка с сеном и с интересом уставился на Крота.

– Профессор, у вас есть дома ценные вещи?

– Что? А… Есть.

– Выбросьте их.

Крот растерялся.

– Зачем? Они же ценные, их жалко выбрасывать.

– Странно. Вы жалеете вещи, но не жалеете время, которое куда ценнее. Готовы тратить его на всякую фигню.

– Но он же говорит про меня гадости!

– Вот пусть он и транжирит свою жизнь на фигню, раз ему не жалко.

Но Крота это убедило лишь частично.

– Дело же не только в этом кабане! Дело во всех остальных, которые теперь думают обо мне черт знает что!

– Каких остальных? – полюбопытствовал Георгий.

– Ну этих… Горничная и другие.

– И что вам с того?

– Как что? Важно, что о тебе думают другие звери!

– Нет, неважно. Подойдите к вопросу философски, профессор.

Крот замялся.

– А… Важно, что ты сам о них думаешь?

– Да нет же, профессор! Вообще не надо думать ни о них, ни о том, что они думают. Ибо вот это уже суперфигня. Какие-то звери, которых вы даже не знаете. Вот меня вы знаете. Поэтому важно, что я о вас думаю. Хотя, и это не очень. И не сейчас. Сейчас важно поспать.

Суслик вытряхнул на пол сено из мешка.

– А вот и ваша постель. Роскошное ложе для школяра!

От вида «роскошного ложа для школяра» Крот пришел в уныние. Он ткнул пальцем в сторону кровати:

– Между прочим, на этой кровати запросто поместятся двое!

– Верно, – кивнул Георгий. – Я и я.

– Но, учитель…

– Не позорьтесь, школяр! Вы проходите курс молодого философа, так что извольте!

Лежать на сене было неудобно. И дело даже не в том, что жестко – ведь приходилось же прежде Кроту на раскопках спать в палатках. Неудобство доставлял тот факт, что в метре от него находилась роскошная кровать, занятая не Кротом, а совсем другим зверем. Другой зверь сладко спал и мерно сопел. От этого душу енота переполняли темные чувства, кричавшие о несправедливости и призывавшие к революции.

«Пускай сам спит на полу, на этом дурацком сене, угнетатель несчастный! – думал Крот. – Разве учителя так поступают? Нет! Учителя заботятся о своих учениках. Они укладывают их в уютные теплые постели, рассказывают им сказки, подтыкают одеяльца… Сторожат у кровати, пока ученики спят, чтобы никто малюток не обидел».

Из ванной комнаты донесся шум льющейся воды. «Ну вот, – подумал Крот. – Мало того, что спит на шелке, так еще и забыл кран закрыть».

Из ванной донесся детский плач. «Да еще и плачет, как ребенок. Что?! Плачет?!»

Крот резко поднялся и посмотрел на кровать. Луна освещала безмятежную морду спящего Георгия. Напрашивался пугающий вывод: в ванной плачет кто-то другой.

– Учитель, – дрожащим голосом позвал Крот.

Суслик неохотно пошевелил головой.

– Что случилось? – сонным голосом спросил он, протягивая лапу к ночнику. Комната наполнилась мягким светом, однако археологу от этого легче не стало.

– В ванной кто-то льет воду и плачет, – шепотом сообщил Крот.

Георгий прислушался.

– Действительно, – согласился он. – Ну и что? Возьмите затычки для ушей, как советуют эти заботливые надписи, и спите себе.

Крот решил, что ослышался.

– И это всё?! Разве мы не станем панически сбегать из номера?

Георгий укоризненно вздохнул.

– Профессор, нас же честно предупредили, что это плохой номер. Мы знали, на что шли.

– Но, учитель, здесь же страшно! Смотрите, занавеска шевелится!

Но суслик не испугался занавески.

– Ветер, наверное…

– Какой ветер?! Окно закрыто!

– Да? Хм… Действительно. Занятно. Давайте спать, профессор.

– А-а-а-а! – закричал Крот, тыча пальцем в сторону настенного зеркала. – Там, в отражении, с люстры свисает веревка!

– Ох… Профессор, но здесь, не в отражении, с люстры ничего не свисает. Это ведь важнее, правда? Спокойной но…

– А-а-а-а! Зеркало, учитель!

На зеркальном стекле невидимая рука вывела размашистым почерком «кровь!», причем, судя по темным алым разводам, кровью же и вывела.