Лис Улисс и свирель времени

Генерал Гаубиц повернулся к адьютанту:

– Операция отменяется. Мы отступаем.

Глава 20 Финальный пафос

Археолог Бенджамин Крот и суслик Георгий сидели в парке на скамейке и думали о вечном. Мысль Георгия, будь она высказана, звучала бы так: «Существуют ли на вечные вопросы вечные ответы?» А мысль Крота так: «Это ж надо, заставить ученика спать на твердом полу! Вот вечно он так!»

– Какие-то проблемы, профессор? – беспечно полюбопытствовал Георгий, от которого не укрылось скверное расположение духа енота.

– Конечно! – с мрачным энтузиазмом подтвердил Крот. – У меня болит все тело!

– Ого… – посочувствовал суслик. – Тогда вам надо к врачу. К специалисту в области всех тел.

– Мне не надо к врачу! Что мне нужно, так это здоровый сон! Следующую ночь вы опять заставите меня спать на сене, пока сами будете нежиться в теплой постели?

– А что, профессор, вас это злит?

– Еще как!

– Тогда опять.

Крот чуть не задохнулся от возмущения.

– Тогда и вы спите на полу! Настоящий учитель должен разделять тяжкую долю ученика!

– Я ее разделил, когда сам был учеником. К тому же, если я тоже улягусь на полу, у вас не будет повода злиться. И в чем тогда урок?

– Зачем нужно, чтобы я злился?

– Это-то как раз и не нужно, профессор. Нужно, чтобы вы осознали, какая это фигня, и не злились.

– Понимаю. Хорошо, я не злюсь.

Георгий недоверчиво покосился на ученика.

– Как-то вы зло это сказали, профессор.

– Просто у меня в горле першит. Кхе-кхе.

– Так ведь и взгляд злой.

– Так ведь и в глазах першит.

Суслик вздохнул.

– Профессор, вы хотите стать философом или нет?

Крот пожал плечами.

– Уже не знаю… Смотрите, учитель, газета.

Это ветер пригнал к их скамейке сегодняшний выпуск «Градбургского вестника». Георгий поступок ветра не одобрил:

– Газеты – это фигня.

Крот подобрал «Градбургский вестник». В отличие от учителя, ему нравились газеты – они вызывали у него различные негативные эмоции, которые енот любил.

Он пролистал «Вестник» и вдруг наткнулся на заметку, которая заставила его сердце сжаться.

– Новости археологии, – глухо прочитал он, скорее для самого себя, нежели для Георгия. – В Птеродактилевой Долине найден прекрасно сохранившийся скелет бронтозайца. – Енот поднял глаза. – Невероятно…

– Наверно, очень древний? – поинтересовался суслик.

– Очень… И ведь кто нашел! Профессор Ископайко!

– Молодец Ископайко, – одобрил Георгий.

Крот резко повернулся к суслику, взгляд его выражал душевные муки. Он ностальгически вздохнул.

– Вы не понимаете, учитель! На его месте должен был быть я! Это же мои раскопки! Я передал их Ископайко, когда занялся охотой на расхитителей гробниц!

Енот уставился в землю таким взглядом, словно видел ее насквозь.

– Я хочу вернуться в чистую археологию. Все эти расхитители, сокровища, избирательные пофигизмы… Зачем они мне? Учитель, вы только не обижайтесь!

– На что мне обижаться? – улыбнулся Георгий. – Вы решили вернуться к своему призванию, это же замечательно. Я с удовольствием найду вашему поступку философское оправдание.

– Значит, вас не задевает, что я больше не хочу становиться философом?

– Ах, профессор, философ из вас все равно получился бы так себе. Это, конечно, фигня, но… Будьте лучше хорошим археологом!

Впервые за долгое время Бенджамин Крот почувствовал себя счастливым. А то ведь он уже начал забывать, что у слова «несчастье» существует антоним.

– Ура! Мне больше не придется спать на полу!

– Да, профессор. Отныне разве что в поле на голой земле.

Суслик с енотом переглянулись и рассмеялись. Крот сказал:

– Я чувствую себя, как тот енот из известной притчи. Про то, как один енот отправился искать лучшее место на свете и понял, что дом и есть то самое место.

Георгий понимающе кивнул:

– Я знаю похожую притчу, только она про улитку. Одна улитка отправилась искать лучшее место на свете и поняла, что оно всегда при ней.

– Не очень похоже, – заметил Крот. – Притча про енота, она же будто обо мне!

– Угу. А про улитку – обо мне, – кивнул Георгий. – Кстати, есть еще одна притча из той же оперы. Про лиса, который отправился искать что-нибудь, что оправдало бы его поиск.

– Как это? – удивился Крот.

– А он не знал, что именно ищет.

– Зачем же тогда отправляться на поиски? – по-прежнему недоумевал археолог.

– Чтобы узнать, что искать.

Крот нахмурился.

– Мне не нравится эта притча. Она непонятная, а ее герой напоминает Лиса Улисса. Который тоже непонятный. Не удивлюсь, если он прямо сейчас делает что-нибудь непонятное…

Если бы Бенджамин Крот мог узнать, чем на самом деле сейчас занят Лис Улисс, то, скорее всего, он бы воскликнул: «Я же говорил!» Ибо со стороны действия Улисса вряд ли бы кому-то показались понятными. Их пока не понимала даже Вероника, хотя и находилась рядом.

Девочка и лис стояли перед замком графа Бабуина. На фоне красноватого закатного неба строение выглядело одиноким и заброшенным. Совсем недавно замок был полон зверей, он гудел, как улей, жил полноценной жизнью, дав приют фанатикам, интриганам и тем, кто стал сверхобезьянцем или верониканцем в поисках истины. Однако теперь здесь мало кто остался. Большинство сектантов, и тех и других, куда-то загадочно исчезли. И хотя их исчезновение выглядело довольно зловеще, город вздохнул с облегчением.

– Зачем мы здесь? – Вероника поежилась, не столько от ветра, сколько от неприятных воспоминаний, связанных с этим местом. – Я думала, ты приведешь меня туда, откуда я смогу попасть домой.

– Так и есть, – ответил Улисс. – Это где-то здесь.

– С чего ты взял?

– Из-за твоего телефона. Он был у Константина, в замке, когда твоей маме удалось на него позвонить. Это значит, что где-то здесь открывалось Междуместо. И если оно открылось тогда, значит, может открыться и сейчас.