Лишний

—Совсем с ума съехал щенок,—Зита не могла успокоиться. Вместе с Греттой она тащила мясо на ледник. Тяжелая туша шлепнулась поверх таких же, принесенных ранее. Гретта вытерла лоб и ответила:

—Он уже похоронил хозяина.

—Не знаю, мужиков бы уже выпустил?

—Зачем ему? Он сейчас главный. Будут сидеть, пока Рьянга не вернется или пока с голоду не сдохнут. Под охраной этой зверюги он их сможет на работы тягать, хоть и по одному. А нам тоже нет резона их выпускать.

—Отродье Григово, волчонок под стать папаше, только трусливый.

—Григ тоже не больно смелый. Даром, что бугай здоровый.

А перед обедом на вышке радостно заорал Шейн. Рьянга неслась к хутору во весь опор. Одна. Влетев в ворота, она с ходу, даже не обратив внимания на плошки с едой и водой кинулась к Зите. Подскочивший к ним Шейн едва успел увернуться от щелкнувших зубов. А вот на Зиту, что обхватила зверюгу пытаясь ее успокоить, та даже не рыкнула, наоборот, неожиданно мазнула ей по носу огромным языком, удивленная женщина ухватила собаку за ошейник и неожиданно наткнулась рукой на жесткий вкладыш. На небольшом куске бересты удалось разобрать рисунок. Лошадь, телега, упряжь. Никогда еще на хуторе не запрягали так быстро. Шейн уже не лез, псина ничьих команд не слушала, пропустила их мимо ушей и лишь рычала при попытках Шейна приблизиться.

Гретта безжалостно погоняла лошадь нахлестывая словно на призовых гонках, а про себя молила Богиню, чтоб раненый Чужак не истек кровью и смог ее дождаться. До опушки леса телега скорой помощи домчалась за какой-то час. Лошадь тяжело водила боками. Гретта уже давно соскочила с телеги и бежала рядом, но скотинке все равно требовался отдых и скрипнув зубами, женщина повела ее шагом по старой дороге вслед за собакой. До берега реки спасательная команда добиралась часа четыре. Гретта с ужасом смотрела на залитую кровью поляну и свежеобглоданные кости. Солнце уже давно перешло зенит и тени деревьев накрыли прибрежную плешь. Недвижное окровавленное тело хозяина под кустом рабыня увидела не сразу, а углядев, от горя чуть не рухнула на камни водопоя. Заржала лошадь и опомнившаяся женщина бросилась к кустам.

Алекс проснулся, когда его тушку кто-то принялся неаккуратно кантовать, переворачивая на спину. Женские, но крепкие ладошки быстро ощупали тело сверху и принялись теребить ремень штанов.

—А ты душ принимала прежде чем хозяина лапать, чудо озабоченное?

Женщина вскинула голову и Алекс узнал свою Гретту.

Услышав голос хозяина, рабыня вскинулась от радости и тут же похолодела. Она посмела прикоснуться к хозяину без разрешения! Прикоснулась?! Щупала словно свиную тушу. Хорошо, если Чужак ее просто выпорет, за такое своеволие рабыня вполне могла лишиться рук, а под горячке или под плохое настроение и на колу сдохнуть. Впервые Гретте показалось, что легкий медный ошейник давит горло тисками и не дает дышать, все же несмотря на полное бесправие, жена, дочь или сестра оставались членами семьи, мужчины калечили и убивали их очень редко. Зашибить по пьяни, а то и просто случайно, даже забить до смерти, случалось, но убить специально…

—Молчим, значит?

Гретта упала на колени и приникла к земле. Алекс наконец-то проснулся окончательно и до него дошло, что его шуточки для Гретты совсем и не шуточки. Натягивать привычную маску средневековой сволочи не хотелось. Анастап… надоела она ему очень, расслабился в лесу наедине с верной Рьянгой… блин.

—Вставай, чудушко мое, что случилось?—Алекс уселся и осторожно обняв Гретту за плечи, легко ее приподнял и слегка прижав к себе, легонечко встряхнул. И… Гретта разревелась. Немолодая, сорокалетняя баба уткнулась ему в плечо и ревела всхлипывая словно обиженный ребенок.

—Хорош реветь говорю, работать надо.

Работать. Это слово выдернуло женщину в реальность и она откачнувшись преданно уставилась на хозяина.

—Выпрягай лошадку, места кругалять тут маловато, да и не стоит весь водопой перепахивать.

Пока Гретта о чем-то воркуя отводила в сторону, на травку, уже отдышавшуюся лошадку, Алекс вцепился в оглобли, напрягся и неожиданно легко развернув телегу, дотолкал ее до воды.

—Ой, здорово,—раздался за спиной восторженно-удивленный шепот Гретты.

—Это не здорово, это мясушко, свежее и вкусное, но тяжелое, блин. Вымокнем до ушей пока вытащим да погрузим.

—Не страшно, хозяин, зато животы порадуются.

Алекс уцепился за задние ноги самой большой туши и рыча от напряжения, медленно попер спиной вперед, выволакивая ее на берег. За спиной прошлепали босые ноги и в реку залезла Гретта. Голышом. Упершись всем телом в оленью спину, она принялась толкать изо всех сил. Шока от наготы не приключилось. Алекс только усмехнулся. Вот так вот, рабыня, сестра прежнего хозяина, мчит сломя голову в степь, навстречу страшным тварям и кровожадным зверюгам спасать жестокого рабовладельца-самодура от которого жизни на хуторе совсем не стало. Превратил свободных хуторян в рабов, держит их словно скот в амбаре, мужиков в погребе запер, еще и работой изнуряет так, что кости трещат. Вот от чего можно шок словить. А что голышом перед мужиком, так это мелочи житейские. Одежка денег стоит и кровянить ее лишний раз не хозяйственно. Да, чай, и не просто мужик, а хозяин, которому только пальцами щелкнуть и одежка сама собой спрыгнет. Усмешка вновь скривила губы Алекса, почему-то он был уверен, что сие бытовое волшебство доставило бы удовольствия не только мужику, но и бесправной рабыне. Вот если бы еще не роскошные густые кудрявые заросли подмышками и внизу живота.

Выволокли тушу, Алекс прикидывая как ее затаскивать, обошел телегу и наткнулся на взгляд женщины:

—Чего смотрим, трясти нужно.

—Нужно шкуру прямо сейчас снимать.

И опять смотрит вопросительно.

“Ну ты дебил, твое хуторянство. Точно. Не просто дебил, а дебил-оборотень. Действительно, только трясти и способен. Да она лучше тебя с трофеями справится. А вот ты ей нафиг сдался, разве, что ножи подавать: “Скальпель, скальпель, огурец…” Еще и топор нужен. Была сестрой хозяина, могла без спроса железки таскать, а говорящему имуществу такое не по чину.”

Повернулся и пошел к дереву под которым валялся вещмешок. Покопался и выпрямившись повернулся:

—Гретта!

Она вскинула голову, но успела заметить лишь высверк солнца и движение руки хозяина, а потом тяжелый удар в плечо швырнул ее на землю.

—Плохо, женщина, ты совершенно не бережешь мое имущество.

Шуточки. Рукоять небрежно брошенного ножа оставила приличную боль и красное пятно на коже. К вечеру будет великолепный синяк. Гретта осторожно поднялась, нож лежал у самых ног. Обычный хороший рабочий нож в ножнах из кожаного шнура. Значит ничего кроме синяка и не грозило вовсе, а его-то она точно заработала, в лесу ворон считать… не полезно для жизни.

—Одна с трофеями справишься? В лесу сейчас тихо. Волколак распугал всех шибко умных и грозных. А сам не вернется пока волков не добьет. Я с тобой Рьянгу оставлю, так, спокойствия ради. Но если не дай бог что, за мясо не держись, не последний олень в лесу бегает, а вот такая огородница сама под елкой хрен вырастет.

На женском лице оторопь удивления вперемешку со счастьем неземным—хозяин великий и ужасный не просто приказ отдал, а заметил и не за задницу ущипнул, не плетью ласково-ободряюще перетянул, а похвалил да побеспокоился! Если бы Алекс завалил ее прямо сейчас на травку и всласть попользовался, удивления было бы на порядок меньше. Рабыня—пыль под ногами. Гретта так и стояла обалдевшим столбиком пока широкоплечая высока фигура потерялась среди деревьев. Тычок мокрым носом в голую задницу вернул ее на землю. Обернулась. Рьянга сидела умильно повиливая роскошным хвостом и хитрющие глаза смотрели чуть в сторону. Тюфячок пушистый да и только, так и тянет про зубки забыть. Затаив дыхание от собственной смелости, Гретта осторожно протянула руку и потрепала лохматую голову. Тюфячок улыбнулся во всю пасть, но женщина уже смело шагнула мимо хуторского ужаса. Привыкший к конкретным задачам мозг уже вовсю пытался прикинуть как резать громадную тушу на куски невеликим кухонным ножом.

“Много думать вредно,”—съехидничал мозг и со щелчком отключился—перегруз функции “удивление”—возле туши лежал средний, как раз ей по руке, топорик. Пришла в себя почти сразу, похоже привыкать начала, и прихватив абсолютно запретный для рабыни инструмент, шагнула к туше. Знакомая несложная работа окончательно вернула женщине спокойствие и хорошее настроение.

*

Дежавю.

Охотничья стрела воткнулась в покинутое Алексом секунду назад место. Все же охотничий лук далеко не автомат и даже не пистоль Макарова. Скорострельность совсем не та и стрела летит куда медленнее пули, на дистанции двести метров свалить старого вояку можно только застав его врасплох. Ветераном себя Алекс не числил, но реакция и чувствительность истинного оборотня вполне компенсировали недостаток опыта, особенно когда стрелок крестьянский щенок с грубой самоделкой вместо лука. Пожалуй даже попади он на такой дистанции, толку было бы ничуть не больше.