Листья травы (Leaves of Grass)

сочувствия, которое лишь душа

человека может изливать из себя

таким ровным

неиссякающим током!

О, радости матери!

Оберегать, и безмерно любить, и

страдать, и прилежно рождать

без конца все новые и новые

жизни.

О, радость роста, накопления сил,

радость умиротворения и ласки,

радость согласия и лада!

О, вернуться туда, где родился,

И еще раз услышать, как щебечут на

родине птицы,

Побродить по родному жилью,

сбегать в поле, побывать на гумне

И еще раз прогуляться по саду, по его

старым тропинкам.

О, в лагунах, заливах, бухтах или на

океана,

И остаться там до конца моих дней, и

жить, и работать там,

Соленый и влажный запах, берег,

соленые водоросли

на мелководье отлива,

Труд рыбака, труд ловца угрей и

собирателя устриц;

Я прихожу с лопаткой и скребком для

раковин, со мною

острога для угрей,

Что? уже отлив? я иду на песчаную

отмель, подхожу

к собирателям устриц;

Я смеюсь и работаю с ними шутя, я

молодой весельчак,

А зимою я беру мою острогу, мою

вершу и шагаю по льду

залива, и при мне мой топорик,

чтобы прорубать лунки

во льду,

Смотрите, как тепло я одет, я иду с

удовольствием и к вечеру

возвращаюсь домой,

И со мною ватага товарищей, они

молодцы,

И подростки, и взрослые, только со

мной им так любо работать -

со мной и ни с кем другим!

Днем работать со мной, а ночью

отдыхать со мной.

А в жаркую пору, в лодке, поднимать

плетенки для крабов,

опущенные в воду на грузных

камнях (мне известны их

поплавки),

Как сладко майское утро перед самым

рассветом, когда я гребу

к поплавкам

И тяну накренившиеся плетенки к

себе, сбоку, и темно-зеленые

раки отчаянно угрожают клешнями,

когда я беру их оттуда

и сую в их клешни деревяшки,

И объезжаю одно за другим все места,

а потом гребу обратно

к берегу,

Там кидаю их в кипящую воду, в

котел, покуда они не станут

багровыми.

А в другой раз ловить скумбрию,

Сумасшедшая, жадная, так и хватает

крючок у самой

поверхности моря, и похоже, что

ею покрыты целые мили

воды;

Или ловить губанов в Чесапике, я

один из загорелой команды,

Или выслеживать лососей у

Поманока, я, весь напряженный,

стою на баркасе,

Моя левая нога на шкафуте, моя

правая рука бросает кольца

тончайшей лесы,

И вокруг меня юркие ялики, они юлят,

выплывают вперед, их

до полсотни, они вышли на ловлю

со мной.

О, пробираться на веслах по рекам,

Вниз по Сент-Лоренсу, великолепные

виды,

Парусники, Тысяча Островов, изредка

бревенчатый плот

и на нем плотовщики с длинным

рулевым веслом,

Малые шалаши на плотах, а над ними

дымок по вечерам, когда

стряпают ужин.

(О, страшное, грозящее гибелью!

Далекое от скаредной, жизни!

Неизведанное! словно в горячечном

сне!

То, что со всех сорвалось якорей и

вышло на вольный простор!)

О, работать на рудниках или плавить

железо,

Раскаленный поток металла,

литейная, высокий корявый навес,

просторный полутемный завод.

И домна, и кипящая, жидкость, что

струится, выливаясь, оттуда.

О, пережить сызнова радость солдата!

Чувствовать присутствие храбреца-

командира, чувствовать, что

он расположен к тебе!

Видеть его спокойствие - согреваться

в лучах его улыбки,

Идти в бой - слышать барабан и трубу,

Слышать гром артиллерии - видеть,

как сверкают на солнце

штыки и стволы мушкетов!

Видеть, как падают и умирают без

жалоб!

Упиться по-дикарски человеческой

кровью, - осатанеть

до конца!

Радоваться ранам и смерти врагов!

О, радость китобоя! Я опять иду

старым рейсом!

Я чувствую бег корабля подо мной, я

чувствую, как меня

обвевает атлантический бриз,

Я слышу, как с топ-мачты кричат:

"Там. . водомет кита!"

Я на снасти, смотрю, куда смотрят

другие, - и тотчас

же вниз, ошалев от восторга,

Я вижу огромную глыбу, она нежится

на солнце в полусне,

Я вижу, встает гарпунщик, я вижу, как

вылетает гарпун из его

мускулистой руки,

О как быстро раненый кит несется

вперед против ветра, туда

в океан, и ныряет, и тащит меня на

буксире!

Снова я вижу его, он всплыл, чтобы

вдохнуть в себя воздух,

снова гребем к нему,

Я вижу, как глубоко вонзилось в его

тело копье, как оно

повернулось в ране,

И снова мы отплываем назад, он снова

ныряет, жизнь быстро

уходит от него,

И когда он всплывает наверх, он

выбрасывает кровавый фонтан

и плавает кругами, кругами, и

каждый круг становится

все меньше, - я вижу, он умирает,

В центре круга он судорожно

взметается вверх и тотчас же

падает на воду и застывает в

окровавленной пене.

О, моя старость, чистейшая из всех

моих радостей!

Мои дети и внуки, мои белые волосы

и борода,

Как я безмятежен, широк, величав

после продолжительной

жизни!

О, зрелая радость женщины! О,

наконец-то я счастлива!