Литераторы Дамкин и Стрекозов

– Ай, ай, ай, - сокрушился Дамкин.
– И тебе нечего было ответить? Это надо срочно исправить!

– Я тебе сейчас исправлю!
– брови девушки в негодовании изогнулись, красные губки от волнения задрожали. Света была просто прелестна!

– Помилуйте!
– вскричал Стрекозов.
– И из-за этого ты расстроилась?!

– Да-а! Я ведь честная девушка!

– Ну и что? Я тоже честный юноша!
– заявил Дамкин.

– Это же вы сами все эти слухи распускаете! Заладили: "Любимая девушка, любимая девушка"! Стихи мне посвящаете, рассказы, скоро еще роман какой-нибудь посвятите!

– А кому же нам еще посвящать?

– поинтересовался Стрекозов.
– Ты, действительно, наша любимая девушка, самая симпатичная, добрая, ласковая. У нас к тебе очень большая, чистая любовь!

– Ты не расстраивайся, Светка, - воскликнул Дамкин, наливая еще по рюмочке.
– Мы тебе напишем опровержение, этакую справку, что ты никогда не была нашей любовницей.

– Опровержение?

– Ага. Напишем открытое письмо всем заинтересованным женщинам. Проверено: слухи не подтвердились. Общение литераторов Дамкина и Стрекозова со своей секретаршей до сих пор носит чисто платонический характер. Объединяет их любовь к искусству и к замечательным произведениям Дамкина и Стрекозова особенно. Во время написания новых гениальных произведений секретарша Света вообще находится в другой комнате за большим амбарным замком.

– Да!
– загорелся Стрекозов.
– Дверь в комнату секретарши Дамкина и Стрекозова обита оцинкованным железом, за дверью сидит зубастый кровожадный волкодав. И все ради того, чтобы похотливые литераторы не нарушали целомудренный покой своей любимой девушки. Чтобы любовь была, но чистая и светлая, как небо в морозный зимний день!

– Общаются литераторы со своей секретаршей только по местному телефону, - подхватил Дамкин, опрокинув рюмочку и зажмурившись от удовольствия.
– Они диктуют в трубку свои гениальные произведения, а напечатанные рукописи Света просовывает в щель под дверью. А когда Дамкину и Стрекозову хочется выпить кофе, они предупреждают об этом Свету и запираются в ванной. Света выходит в сопровождении бдительного, щелкающего зубами волкодава и варит на кухне этот вкусный напиток, который только у нее получается таким замечательным! Оставив две чашечки на столе, девушка снова уходит назад, за железную дверь.

– А чтобы литераторы могли поцеловать любимую девушку, художник Бронштейн нарисовал на этой двери ее портрет. В порыве страсти то Дамкин, то Стрекозов подбегают к двери и целуют розовые нарисованные щечки.

– А когда они хотят сводить секретаршу в ресторан, они ее с собой не берут, а идут вдвоем, но при этом ведут себя так, как будто Света вместе с ними: заказывают столик на троих, кладут перед пустым стулом меню, наливают лишнюю рюмку коньяка...

– Хватит, хватит!
– смеялась секретарша.

Развеселившись, друзья даже не заметили, как к их столику подошел кавказской наружности мужчина в черном костюме с красной гвоздикой в петлице. Вежливо склонившись, он спросил с густым грузинским акцентом:

– Разрэшите пригласыть вашу дэвушку потанцевать?

– Эта дэвушка нэ танцует!
– заявил Дамкин.
– Она - наша любовница!

– Извиныте, - отошел грузин.

– Вот так и появляются слухи, - сказала Света задумчиво.

– Ты что, хотела с ним танцевать? Он бы тебя украл и увез бы в свой аул. По горному обычаю. Как наш знакомый Гиви Шевелидзе.

– Нет, конечно, с ним танцевать я не хотела.

– А со мной?
– Дамкин ласково поцеловал белую ручку.

– С таким милым кавалером, - улыбнулась девушка.
– Как я могу отказать?

Дамкин потанцевал со Светой, потом бережно передал ее в руки Стрекозова.

– А кто такой Гиви Шевелидзе? Почему я его не знаю?
– поинтересовалась Света, вернувшись за столик.

– Гиви Шевелидзе - профессиональный грузин, - сказал Дамкин.
– Мы с ним познакомились года два назад, когда путешествовали по Кавказу.

– Мы, как Шурики из "Кавказской пленницы", собирали тосты, похвастался Стрекозов.

– Гиви надиктовал нам этих тостов почти на две тетради толстых, продекламировал улыбающийся Дамкин.
– Мы сильно подружились...

– Дамкин имеет ввиду, напились, - пояснил Стрекозов.

– И подружились! Гиви потом приезжал к нам в гости, привозил вкусного грузинского "Цинандали"!

– А меня вы с ним познакомите?

– Ты что!
– Дамкин округлил глаза.
– Нельзя! Он тебя украдет и увезет в свой аул! Ты у нас слишком красивая!

Они просидели за столом до позднего вечера, пока кафе не закрылось. Затем поехали провожать Свету до дома. Сев в троллейбус, ни Дамкин, ни Стрекозов даже не подумали взять билеты.

– Вы билеты собираетесь брать?
– спросила секретарша.

– А на фиг они нужны?
– ответил Стрекозов.
– Так поздно контролеры уже не ходят.

– А ты что же, билеты только для контролеров берешь?

– А то для кого же? Мне лично эти билеты до лампочки!

– Ну, как можно не брать билеты в троллейбусе?
– с деланным негодованием произнес Дамкин.
– Это просто свинство какое-то!

– А газеты из чужих ящиков воровать разве не свинство?
– парировал Стрекозов.

– Должны же люди что-то читать! Зато я газированные автоматы из-за грошей не взламываю!

– А кто подъезды разрисовывает неприличными картинками и слова разные нехорошие подписывает? Тьфу!

– Конечно! Что же еще остается, когда некто гадит в этих самых подъездах прямо на полу?

– Это, конечно, нехорошо. А вот девочек малолетних я в лифтах не насилую!

– А я мальчиков не растлеваю и не совершаю над ними развратных действий!

– Ну, хватит друг друга во всех смертных грехах обвинять!
– со смехом проговорили Света.

– С чего ты взяла, что мы друг друга обвиняем? Это абстрактный разговор. Это плохо, это тоже нехорошо. Разве мы говорили, что это мы делаем? Нет, - заявил Стрекозов, - мы с Дамкиным не воруем, не взламываем, не насилуем и не растлеваем!

– Слушай, Стрекозов, мы с тобой прямо какие-то положительные получаемся!

– Вы у меня молодцы, - улыбнулась любимая девушка литераторов.

Дамкин и Стрекозов склонились с двух сторон и поцеловали ее в щечки.

Хорошо, когда на улице теплый летний вечер, а юная девушка говорит, что ты - молодец.

Глава следующая,

в которой литераторы остаются дома,

а Карамелькин получает письмо

Нужно уехать и жить

Или остаться и умереть.

У.Шекспир "Ромео и Джульета"

На следующее день дед Пахом встал с первыми петухами, часа два листал прошлогодние газеты, а потом не выдержал и разбудил Дамкина и Стрекозова. В десять утра они пошли закупать колбасу, которую завозили в сельпо только к празднику 7 ноября, да и то раз в пятилетку.