Литературная Газета 6253 (№ 49 2009)

А поэты говорят напрямую

с Господом Богом.

Они уже сейчас небожители,

несомненно.

Только знаете, всё равно

всё закончится некрологом,

Я некрологи, кстати,

пишу очень проникновенно.

***

Вроде лето. Тепло и свет.

Только всё почему-то мимо.

Даже пирровых нет побед,

А одни лишь вечные зимы.

Снова грохот от пантомимы,

А картинки, конечно, нет.

Все проблемы неразрешимы,

Мухи стали больше котлет.

И когда идут на тот свет,

Все разумные пилигримы

И топор берут и кастет:

Они точно необходимы.

***

Лизе К.

Она не спит под забором,

Прогуливается с кирпичом.

Она работает прокурором,

А также и палачом

В одной зарубежной фирме,

Где каждой твари по паре.

Она лютовала в Бирме,

Лютовала в Кот-д`Ивуаре.

Её до сих пор помнят

Боснийцы, сербы, хорваты,

Лондонские каменоломни,

Арабские Эмираты.

В тюрьмах Бадена-Бадена

О ней слагают легенды.

Она пытала бен Ладена,

Расстреляла Альенде.

Она казнила заложников,

Вешала отравителей.

И топила безбожников

В храме Христа Спасителя.

Пока она всё не бросила,

Руки пока не устали,

Её боялись Иосифы –

Бродский, Кобзон и Сталин.

Она любила империю,

Теперь она любит кошек.

А ведь когда-то Берию

Растерзала в горошек.

Она не спит под забором,

Не нуждается в ширме.

Она работает прокурором

В одной зарубежной фирме.

***

Всё неизменно, рай и ад,

Сосиска в миске, чёрт на блюде.

И десять тысяч лет назад

Людей обманывали люди.

Уходит солнца свет во тьму,

Закрыты помыслы и двери.

Никто не верит никому.

И очень правильно не верит.

Деревья спят, а дни стоят,

И всё выходит шито-крыто.

Жена не друг, а друг не брат,

А брат опаснее бандита.

Какая разница – тот свет

Или другой, чума и вера?

Нет подлости и вероломства нет,

А есть обычная карьера.

***

Я вышел из троллейбуса,

Давай-ка сам езжай.

Троллейбус № 70,

«Шестёрочка» трамвай.

Иду Волоколамочкой

До Тушина пешком.

С моей любимой дамочкой –

Чекушкой. И пивком.

Шатаются прохожие,

А также тротуар.

Эх, был бы помоложе я.

Хоть и сейчас не стар.

Фонарики потушены.

Ещё светло вполне.

Иду пешком до Тушина,

А Тушино – ко мне.

***

Чистил зубы. От зубов отваливаются куски.

Снится только работа, и – слава богу.

Сплю на полу, подушка на стуле, на ней носки.

Голуби у помойки не уступают дорогу.

Не уступают, гады, перекрывают путь.

Как собаки. Я сейчас уже сам завою.

А ну улетайте. А не то я «неба пустую грудь

Тонкой иглою» раню, тонкой иглою.

***

Выпил чаю. Чаю «Липтон».

Закачались фонари.

Дорогой диспетчер лифта,

Ты со мной поговори.

Прояви ко мне вниманье

И заботу прояви.

А не то одни страданья

И печали от любви.

От любви моей несчастной,

К самому себе любви.

Дар случайный, дар напрасный,

Хоть милицию зови.

***

Где-то возле «Сокола»

Ходят по аллеечке

Девочки Набокова,

С персиками девочки.

Кофточки сиреневы,

Стринги с мокасинами.

Девушки Тургенева

Ходят с апельсинами.

А ночами синими

Как-то одинаковы

С вот такими с дынями

Женщины Бальзаковы.

Годы не наладили

Радости финансовы.

И вокруг с оладьями

Сплошь старухи Хармсовы.

***

Я всегда ухожу от ссоры.

Если только можно уйти.

Я люблю свой маленький город,

Хоть его не спасти.

Я всегда пытаюсь манкировать

И стараюсь не дать ответ.

Я иду по улице Кирова,

Хоть её уже нет.