Литературная Газета 6260 (№ 56 2010)

объяви по мне траур

объяви по мне горе

разве смерть неохота

запивать бело-красным

кто сказал, идиоты,

что поминки – не праздник?

что же вы так инертны?

вышибайте клин клином

кто сказал, что на нервах

не играют калинку?

наплевали (и смылись –

чтобы не настучали)

на чужую могилу

в неисходной печали

обеспечили гласность

очертили окружность

всё так просто и ясно

нет меня и не нужно

раздевания – вечер

издевательства – утро

объяви по мне вечность –

раскалённые угли

вечно мне обжигаться

добавлять в чай отраву

нет, не надо смеяться:

объяви по мне траур.

ЧЕТЫРЕ СТРОФЫ О СМЕРТИ

Усни, моя девочка. Просто усни.

По спирали

не движется небо,

и мы навсегда не одни.

Не я говорю тебе это, не я умираю,

снаружи не ждут,

темнота истончилась, как нить.

Разрезаны вены, и слово любое неверно.

Придумай себя наизнанку,

и будешь как все.

Расплавится воздух,

чужая стена станет дверью,

и пьяный рыбак нам подарит

дырявую сеть.

Усни, моя девочка. Эта дорога из воска,

одежда из пыли, вино из древесной коры.

Осыпались белые луны с небес,

как извёстка.

Бог, выйдя стрельнуть сигарету,

ушёл из игры.

Когда Он вернётся,

высок и почти не разгневан,

нас молча разбудят,

и всё превратится в огонь.

Усни. Всё пропало.

Все звёзды включают в розетки,

идут по спирали

и больше не слышат шагов.

ПОЧТИ ПРИГЛАШЕНИЕ ПОЧТИ ЧТО НА КАЗНЬ

всё испытано, избито, старо

все ушли на фронт, в астрал и в запой

посмотри – ты видишь – гроздья ворон

облепили полусгнивший забор

промышляя разорением гнёзд

не вдаёшься в разнобой голосов

а листвы кайма зелёным огнём

ограничивает неба кусок

по заказу распилили стволы

и притягивает кольцами срез

мы проёмами считаем углы

и убийцами – святых матерей

а толпы семьсотголовая тварь

искупаться хочет в чистом ключе

но смотри – на перекрёстке трава

жжёт прозрением зелёных лучей

и кристаллом застывают слова

что казались непристойно легки

но смотри – вверху созвездие Льва

предвкушая свару, точит клыки

в эту ночь идти ко мне, чтобы лечь

можно только по воде по воде

этой ночи нынче тысяча лет

эта ночь не превращается в день

если хочешь, приглашу – заходи

но сначала попрошу: разучись

спотыкаться о бутылок ряды

ведь они, мой друг, незримы в ночи

это грязь, ты говоришь, а не мрак

это твой незабываемый страх

тошно видеть, как соседская мразь

притворяется Венерой в мехах

как мешают песню с грязью дворов

как изводятся коты по весне

и бесчисленные гроздья ворон

тихо падают в кладбищенский снег.

КАЛИНИНГРАД

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Тайна пятого акта

Литература

Тайна пятого акта

ЛИТПРОЗЕКТОР

Андрей ВОРОНЦОВ

Существует точка зрения, что великие произведения – самые непо’нятые и «непрочитанные». Часто в этой связи вспоминают «Фауста» Гёте, а именно 5-й акт второй части трагедии. Сам Гёте, по словам Эккермана, говорил: «Фауст в пятом акте… это всё более и более высокая и чистая деятельность до последнего часа». Многие читатели искренне недоумевают: какая же это «высокая и чистая деятельность», если её итогом стало жестокое убийство двух ни в чём не повинных стариков – Филемона и Бавкиды?

Поэт и драматург Юрий Юрченко утверждает в книге «Фауст»: Пастернак против Сталина. Зашифрованная поэма», что сомнения насчёт «чистоты» помыслов Фауста присущи лишь нашим читателям благодаря специфическому переводу трагедии Бориса Пастернака. А в более раннем переводе Николая Холодковского проблемы «выпадения пятого акта из контекста всей трагедии» не существовало: «…при всей – на первый взгляд – идентичности текстов любое, чуть более тщательное сопоставление неизбежно выявляет две разных авторских (Н. Холодковского и Б. Пастернака) задачи, два разных градуса, два полюса». По мнению Ю. Юрченко, под Фаустом в 5-м акте Пастернаком в 1948году подразумевался… Иосиф Виссарионович Сталин. В доказательство он приводит следующие лингвистические наблюдения из перевода Пастернака: