Литературная Газета 6270 (№ 15 2010)

И не показательно ли, что «Лучшая работа композитора» среди номинаций музыкального театра есть, а «Лучшая работа драматурга» в театре драматическом отсутствует. И стоит ли удивляться, что «Маску» за лучший спектакль в «Эксперименте» получил «Opus № 7» Лаборатории Дмитрия Крымова, фундамент которого зиждется на творческом поиске художника, а не драматурга. А приза критики удостоен спектакль французского режиссёра Дидье Руиса «Я думаю о вас. Эпизод 20-й». Прежде аналогичный – и истинно документальный – сценический проект был осуществлён Руисом в восемнадцати городах Франции, потом в Чили. Напоследок (не исключено, что продолжения не будет) режиссёр собрал десять очень пожилых людей в Москве. И попросил вспомнить прожитую жизнь. Не всю, конечно, но самое важное. У кого-то это оказался арест отца, которому дали 10 лет без права переписки, а у кого-то – аромат духов «Красная Москва», один на всех женщин Советского Союза. Обе постановки дают сто очков вперёд и своим собратьям по номинации, и уж тем более любому новопьесовскому «документу». И то обстоятельство, что вторая дополнительная «Маска», вручённая нашему главному смотрящему в сфере всяческих драматургических инноваций Михаилу Угарову (в спектакле «Жизнь удалась» он выступил как сопостановщик), сопровождалась формулировкой «за смелость и точность диагноза языковой реальности» сегодняшнего общества, характеризует сложившуюся ситуацию более чем красноречиво. Слова, конечно, красивые, но определение это куда больше подходит для диссертации по лингвистике, нежели для театрального действа.

Виктория ПЕШКОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Лоб, который треснул

Искусство

Лоб, который треснул

Евгений МАЛИКОВ

По традиции «ЛГ» подводит итоги очередного фестиваля «Золотая маска». Национальная театральная премия лучшим спектаклям, а равно актёрам, режиссёрам и иным деятелям, без которых театр существовать не может, в этом году вручалась в шестнадцатый раз. Своеобразие программы нынешней «Золотой маски» большинство членов жюри, экспертов и критиков объясняют тем, что минувший сезон как-то не задался. Разумеется, для одних театров он сложился лучше, для других хуже. Но конкурсная программа фестиваля, как всегда, стала своего рода индикатором того, как и во имя чего живёт сегодня отечественный театр.

«Золотая маска» – 2010 в цифрах:

43 вручённые национальные театральные премии (включая 7 почётных);

 50 спектаклей-номинантов из 12 городов России;

 119 соискателей, выдвинутых на премию в частных номинациях;

 40 сценических и около 20 лабораторных показов в рамках внеконкурсных программ «Маска плюс»;

 в общей сложности свыше 150 «пунктов программы», продолжавшейся в Москве с 31 января по 16 апреля.

Взаимоисключающие параграфы «Золотой маски». О музыкальной составляющей фестиваля, и не только о ней.

МОРАЛЬ ГОСПОД МИНУС

«Не бери в лоб!» – так говорили мы друг другу в эпоху легкомысленной юности, встречаясь с оксюморонами бытия. То же самое хочу я сказать себе и сегодня. Из чувства самосохранения. В переизбытке страстей, что возникли в который уж раз от фестиваля.

Его принято ругать в кулуарах. Не отставал в этом и я. Он не нравится никому, но все стараются попасть на его мероприятия. Я же, заболевая от впечатлений ежегодно, попросту жизни без него не представляю. И констатирую: «Маска» в этом году, к счастью, была не хуже предыдущих. К сожалению, не лучше. Нейтрально: без малого вечной и столь же свирепо-необходимой.

Однако, исповедуя порой стратосферную безучастность морали господ, она оказалась способной уходить в пошлейшее средневкусие образованного плебса. На беду, это не выглядело снисходительностью сильного к чужой слабости. С другой стороны, хорошо и то, что это не выглядело заискиванием. Скорее, это было похоже на некоторую робость. На неумение сказать одно громкое «да» – небрежению мнением масс и другое – созидательному равнодушию к косому взгляду просвещённой публики. Мы, профессиональные зрители, будем ругать фестиваль всё равно. А «Золотая маска» (рассматриваю её как целостный организм) обязана нас не слушать!

Расщепление логики и чувств «Маска» вызвала вновь, и произошло это уже на этапе знакомства с афишей.

Фестивальные награды, даже приятные лично мне, усугубили раскол.

Зато теперь сквозь возникшее в голове отверстие смогут спокойно вытечь мои фестивальные мысли. Дыра большая.

ОРБИТАЛЬНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

Мой голос – в чём-то народный: я обеими ногами стою на земле, тогда как голова бывает лёгкой до пустотности… что единственное позволяет ей взлетать.

Мнение моё – ничуть не экспертное. Оно – моё. Среднего рода. Частная собственность. Которую я сейчас попытаюсь превратить в средства производства.

Не могу говорить о всей фестивальной программе. В этом году я регулярно смотрел то, что обычно: балет; слушал то, что обычно: оперу; но рассуждать стану не только о них. Кое-что я посетил внесистемно, и впервые мне хочется поведать о «Маске плюс», представления которой мне доставались с известной регулярностью. Эта дополнительная программа не входит в конкурс, зато является выразительным симптомом той высокой болезни, которую непрерывно переживает тело по имени «Золотая маска».

Поклитару вызывает споры. Мнение критика М. о хореографе не изменилось, поэтому спасибо «Маске» за аристократическую бережность к насилию, продолжающемуся по отношению ко мне лично. Ведь возможность воевать – святое право.

К несчастью, всё, что называлось в этом году экспериментальным, недотянуло до уровня «плюсовых» спектаклей. Хочу детально поговорить о спектакле «Непрерывная кривая» Инженерного театра АХЕ из Санкт-Петербурга.

Мне доводилось писать об этом театре. Я ценю его высоко. Главным образом за артистичность инженерной мысли. Но не только. Раз за разом спектакли АХЕ становятся прозрачнее по смыслу, сам смысл не теряет значительности, фокусы уступают место парадоксам.

О «Непрерывной кривой» хочется говорить без эмоций, хотя материя спектакля располагает к страсти, ибо послание АХЕ может быть прочитано по-разному.

Диспозиция: искусственный спутник Земли. На борту – два организма в тех странных воротничках, которые можно увидеть порой на картинах, изображающих собак. Для чего сей странный ворот – не ведаю: не кинолог, не ветеринар, но связь его с собаками для меня несомненна.

К инженерным приятностям относится изображение невесомости подручными средствами. Это остроумно, весело. Но не главное. Минимум техники дополнен преизрядным кривляньем актёров. И это поначалу раздражает. Не больше, чем раздражает среднестатистический ковёрный, но всё же.

Не вдруг понимаешь, что спектакль – о собаках-космонавтах. Одна из которых – цирковая (вот вам и оправдание клоунских ужимок!). Меж тем идиотизм крепчает. Звучит стихотворение Есенина об ощенившейся суке. По мне – не лучшее у классика, но, что важно в контексте спектакля, очеловечивающее собаку.

За гуманистическим маразмом – апофеоз, который и определить-то трудно по принадлежности к какому-то полю смыслов. Марк Бернес поёт песню про «огромное небо», которое «одно на двоих». Что могло бы вызвать смех у человека подлого, не подведи нас АХЕ к параллели: жертва собак ради человека столь же оправданна, сколь оправданна человеческая жертва (гибель военных лётчиков) ради пославших их в полёт богов. Или «так называемого бога». Или абстрактной «высшей цели».