Литературные зеркала

Наконец, достоверна предлагаемая статьей концепция реализма как общей миссии всей литературы:

"Литературе не только архаической, средневековой, но и литературе Нового времени долго был присущ повествовательный способ воспроизведения мира внешнего и внутреннего. Потом наступил период все нарастающей тенденции изображения внешнего мира (сцена, описание, диалог), объяснения и анализа - внутреннего; таков реализм XIX века. Поток сознания - новый подход, попытка не рассказать о внутреннем мире, не объяснить его, но непосредственно показать его, описать - подобно внешнему... Но в литературе непосредственно показать внутренний мир, как, впрочем, и внешний, неосуществимо; между миром и писателем - читателем стоит всемогущий связной - слово"76.

У Л. Гинзбург нам ни разу не встретится "зеркало" или хотя бы "отражение" - и это при условии, что ее работа - вся, от начала до конца,обращена к симметрии (или, вернее, асимметрии) показываемого и показанного. "Копия" - вот слово, с помощью которого исследовательница обозначает натуралистическое подражание действительности (да и точность термина "натуралистическое" она к тому же оспаривает). Эта осторожность, переходящая временами в настороженность с превышением необходимого предела обороны, понятна. "Зеркало" привязывает исследовательскую мысль к буквальному жизнеподобию как к обязательному условию искусства - в самом понятии зеркала содержится эта подразумеваемая предпосылка. А цель Л. Гинзбург (если я правильно ее понимаю) противоположная: установить различия между правдой и фактографией.

К тому же зеркало - зависимая, меняющаяся вслед своему объекту копия. Искусство же дает произведение - копию застывшую, независимую, отказывающуюся регистрировать дальнейшую динамику жизни.

Вернусь к одной процитированной фразе. "Всемогущий связной - слово" разделяет и соединяет у Л. Гинзбург мир искусства и мир реальности. Единственный, по-моему, случай, когда исследовательница дает себе волю и прибегает к картинному сравнению. Но случай весьма характерный. Есть зависимости в эстетике, которые можно изъяснить только при помощи тропов.

На мой взгляд, зеркало - такой же "всемогущий связной", правда, другого уровня, того, на котором видения художника еще не облеклись в слова и краски.

Современная филология начинает все активнее выяснять, каковы творческие возможности зеркала. Многое, кажется, уже сделано итальянцем Умберто Эко, о чем информирует свою аудиторию "Иностранная литература" в № 7 за 1986 год: "...Сборник его эссе "О зеркалах" адресован тем, кто не может осилить его научные труды, но хочет познакомиться с Эко-ученым... Читателю суждено узнать немало интересного: например, знак ли зеркало и зеркало ли знак. И как можно снискать себе славу, всего лишь правдиво излагая факты (в чем преуспел Плиний Младший), а также увидеть то, чего на самом деле не было, но о существовании чего все было доподлинно известно (сие удалось Марко Поло). Есть тут эссе и о плохо написанных превосходных книгах - ирония в том, что именно так оценили некоторые критики единственное художественное произведение Эко - знаменитый роман об эпохе средневековья "Имя розы"...- и эссе о физиогномике, и о театре (ранее ученый исследовал изобразительное искусство, архитектуру и кинематограф как семиотические системы), и о времени в искусстве, и о фантастических "параллельных мирах", на которых, по мнению исследователя, зиждется в значительной мере литература вообще".

Перечень проблем, занимающих итальянского ученого, угол его "захода" на эти проблемы убеждают в долговечности старой истины: когда идея назрела, у нее появляется много глашатаев.

Сколь ни различны концепции Л. Гинзбург и Умберто Эко, сколь ни полярны их терминологические и принципиальные посылки, сколь ни самобытная личность стоит в каждом случае за каждой теорией - но говорят Умберто Эко и Л. Гинзбург об одном и том же: о хитроумном Одиссее-мимесисе и об удивительных превратностях его путешествий и приключений в безбрежной вселенной искусства.

Патент на открытие мимесиса выписан, впрочем, столь давно, что даже современникам Иешуа и Пилата должен был представляться немыслимо давней древностью, реликвией доисторических эпох.

Теперь, перелистав труды по эстетике и поэтике, мы можем вернуться к исходной метафоре "искусство - зеркало жизни". Вернуться обогащенными, но вместе с тем разочарованными, взволнованными (столько рискованных подъемов и спусков, неожиданных поворотов и традиционных дорог!), но вместе с тем успокоенными (не было в этом путешествии пропастей, сверхъестественных феноменов и глухих тупиков - так, одна очевидность!). Вернуться с тем, с чем ушли: "Искусство - это зеркало жизни". Да, это метафора, но такая метафора, в которой истины больше, чем в тысячах и тысячах математических трактатов.

И тут нам - в который уже раз - вновь открывается философская глубина знаменитого рассуждения о Льве Толстом как о зеркале русской революции: "Сопоставление имени великого художника с революцией, которой он явно не понял, от которой он явно отстранился, может показаться на первый взгляд странным и искусственным. Не называть же зеркалом того, что очевидно не отражает явления правильно. Но наша революция - явление чрезвычайно сложное; среди массы ее непосредственных совершителей и участников есть много социальных элементов, которые тоже явно не понимали происходящего, тоже отстранялись от настоящих исторических задач, поставленных перед ними ходом событий. И если перед нами действительно великий художник, то некоторые хотя бы из существенных сторон революции он должен был отразить в своих произведениях...

Противоречия во взглядах Толстого...- действительное зеркало тех противоречивых условий, в которые поставлена была историческая деятельность крестьянства в нашей революции"77.

Искусство обнажает здесь наиболее потаенный, глубинный пласт своей активности - область тектонических потрясений в обществе. Как социальное явление, обусловленное множеством разнородных причин, эти потрясения истолковываются умозрительными средствами философии и науки. Но они еще и становятся чувственной реальностью - в искусстве. И в этом смысле искусство - зеркало. Нужно ли яснее формулировать мысль о диалектической природе мимесиса с его тонкой, хрупкой, ранимой текстовой оболочкой - и его громадным ворочающимся всечеловеческим подтекстом?!

ПАРАДОКСЫ ПУБЛИЦИСТИКИ

Первоначально эпилог этой книги должен был композиционными средствами закрепить ее замысел и на своем собственном примере продемонстрировать, сколь полезны ищущим авторам творческие возможности симметрии. Уж во всяком-то случае, экономию времени и сил она обещает немалую. Причем не требует специальных ухищрений. Напиши только: "Эпилог: см. Пролог (экономя бумагу, не будем воспроизводить его текстуально, скажем лишь, что под занавес дается его зеркальное повторение). Занавес",-и ничего более от автора вроде бы не потребуется.

Но жизнь показала, что формальными отписками, даже самыми гармоничными и симметричными, проблему эпилога не решить. Потому что никакой эпилог невозможен, пока замалчивается самое главное: наша тяга к самопознанию (вспомним оптимистический возглас Пролога: "И находим самих себя..."). Сегодня эта индивидуалистическая программа, предложенная древним мудрецом частным лицам, явно устарела. Или, вернее, поменяла ориентацию.

"Познай себя!" - в конце нашего тысячелетия это ведь не к конкретному персонажу относится, не к отдельному человеку, но и к обществу, ступившему на путь революционных преобразований: какие возможны новшества, ежели не поднято старое, не осмыслено пережитое, не понята своя собственная природа, структура, тенденция. Шестое чувство, забрезжившее нам в Прологе,- не что иное, как пробудившаяся в нас жажда истины.

Даю цитатный срез нескольких своих читательских месяцев - по принципу "что мне подвернулось", без какого бы то ни было отбора, без систематизации, без крена в предпочитаемую сторону, без симпатий, антипатий и консолидации. Открывается это шествие метафор актерами - не потому ли, что всякий лицедей и сам персонифицированная метафора?!

Вот слова публициста о наших общесоюзных кумирах Владимире Высоцком и Алле Пугачевой: "Оба универсальны, оба искренни до предела, оба являются идеальным зеркалом, в котором отражаются миллионы советских людей"78.