Little hunter

Что происходит дальше разобрать трудно, но Эллисон, отойдя еще дальше, вскидывает ружье, пытаясь прицелиться.

«Стреляй»

Даже не звук голоса, а проступившее сквозь рык слово. Эллисон прекрасно узнает интонации Питера.

— Я тебя задену, — не нужно говорить громко, чтобы альфа-оборотень услышал.

«Стреляй!»

Эллисон помнит, как отец рассказывал ей, что только что ставшего альфой волка убить неприлично легко. Сила дезориентирует, выворачивает кости новой трансформацией, заставляет хищника отвлекаться на новые ощущения — стреляй, если есть возможность, в таком состоянии хищник не увернется от пули.

От когтей, судя по всему, тоже.

«Давай!»

Вот это уже полноценный рык, вообще мало похожий на человеческую речь. Эллисон сосредотачивается, отсекает лишние мысли, прицеливаясь. Первая пуля проходит через правую лопатку альфы — охотница старается стрелять подальше от сердца, — пробивает насквозь ребра, и застревает где-то в грудине второго оборотня, заставляя его отшатнуться, выдираясь из хватки Питера.

Альфа пытается завыть, но с пробитым легким выходит паршивый горловой хрип.

Эллисон стреляет второй раз — уже в голову оскалившегося синеглазого омеги.

— Молодец, — ровный, спокойный голос отца выводит Эллисон из ступора. Она почти невольно делает шаг вперед, к Питеру, но Крис останавливает её, удержав за плечо, и кивает на метнувшегося к родственнику Дерека. — Они сами справятся, мы тут не помощники. Трое здесь, двое у меня, ребята доложили, что избавились еще от троих. Всё.

— Он стал альфой, — Эллисон не сводит взгляда с Питера, с ужасом наблюдая за тем, как от раны на спине расползаются чернеющие линии сосудов, по которым перегоняется отравленная кровь. Чертовски быстро и чертовски страшно. — Он справится?

— Должен, — Крис немного прищуривается, взглянув на дочь. — Нужно еще собрать тела, — Крис кивает куда-то в сторону. Ты можешь ехать домой, Элли…

— Нет, — девушка упрямо качает головой, по-прежнему глядя на Хейлов. — Я с вами, пап.

Дерек, основательно потрепанный, не без труда поднимает Питера на ноги и бросает короткое:

— Мы к Алану.

***

Эллисон мелко потряхивает от беспокойства весь следующий день, хотя всезнающий Стайлз, убеждает её, что со всеми волками всё в порядке. Эллисон почти не слушает достаточно увлекательный рассказ друга о взбешенном новым статусом дяди Дереке, но тут Стайлз говорит, что Питер уехал к себе, в городскую квартиру, и в особняке сейчас затишье.

Эллисон знает, где живет Питер — когда-то он учил Лидию управляться с её даром, и подруга оставила ей его адрес — «на всякий случай». А Эллисон Арджент, равно как и Питер Хейл, информацией не пренебрегает.

Может, и не лучшая идея приходить к плохо себя контролирующему оборотню домой, одной и безоружной, но Эллисон действительно чувствует себя немного виноватой и действительно беспокоится за мужчину. Охотница берет с собой пузырек с рябиновым пеплом, просто на всякий случай, очень надеясь, что он ей не пригодится.

В звонок возле тяжелой металлической двери приходится звонить достаточно долго, но Эллисон достаточно терпелива, чтобы дождаться, когда минут через десять в двери провернется ключ. Хейл выглядит уставшим, немного взлохмаченным и очень сильно удивленным, когда открывает охотнице дверь.

— Ты хотя бы пистолет взяла? — мужчина окидывает тонкую девичью фигурку долгим, тяжелым и больным взглядом, прислоняясь виском к металлическому дверному наличнику.

— Только пепел, — Эллисон коротко пожимает плечами, неловко убирая руки за спину.

— Я не слишком адекватен сейчас, моя маленькая охотница, — увещевающе-мягко начинает Питер, но Эллисон делает шаг вперед, к нему, упрямо качая головой.

— Ты ведь зовешь меня выйти за тебя, Питер, — серьезно, без малейшей издевки произносит девушка. — И ты не позволишь мне увидеть тебя таким? Не позволишь помочь?

Хейл молчит, опуская голову — сказать девушке, что она не сможет помочь — слишком откровенная ложь, — и через полминуты молчания, отходит в сторону, пропуская Эллисон в квартиру.

— Спасибо, — Питер чуть усмехается, помогая девушке снять куртку, и осторожно придерживает тонкую ладошку, когда Эллисон наклоняется, чтобы снять туфли.

— Я беспокоилась, Питер, — охотница старается, чтобы её голос не звучал укоризненно, — что с телефоном?

Хейл невольно улыбается, глядя на девушку, очень осторожно обнимает за плечи, провожая в зал, и качает головой:

— Когти. А купить новый пока времени не было.

Эллисон опускает взгляд, замечая на гладком светлом паркете свежие царапины от когтей.

— Так ты волком тут ходишь… — охотница понимает задумчивый взгляд на оборотня.

— В основном, — Хейл кивает, усаживая Эллисон в одно из кресел, а сам садится напротив, прикрывая отсвечивающие алым глаза ресницами.

— Стайлз говорит, что Дерек злится… — полувопросительно начинает девушка, немного наклоняясь вперед.

— В бешенстве, — Питер скалится привычно-самодовольно, одновременно внимательно рассматривая девушку, осторожно, стараясь, чтобы это не выглядело слишком откровенно, принюхиваясь.

Знакомый, любимый запах лаванды будоражит зверя, проходится сладкой щекоткой по нервам, но тело реагирует неверно, оборотень пытается перекинуться и едва удерживает себя от этого, до побелевших костяшек вцепляясь в крепкие деревянные подлокотники.

— Совокупность факторов, — поясняет оборотень, отвечая на внимательный взгляд Эллисон. — Раны, сила альфы, убойная доза аконита. Алан говорит, что всё это пройдет через день-два.

— Прости…

— Не глупи, Элли, — с нежностью в срывающемся на рык голосе тянет Хейл. — Твой выстрел был лучшим выходом.

Эллисон медленно, задумчиво кивает, плавно поднимаясь с кресла, и подходит к Питеру останавливаясь под его немигающим взглядом.

— Рана зажила, волк? — изящная ладонь очень медленно и осторожно опускается на щеку мужчины, Эллисон аккуратно поглаживает кончиками пальцев тонкую кожу у уголка глаза, задевая ресницы.

— Шрам еще остался, — завороженно-честно отвечает Питер, сильнее запрокидывая голову, чтобы посмотреть на свою девочку. — Элли, пожалуйста…

Волк подается назад, к спинке кресла, вжимаясь. Пытается отстраниться, закрывая полыхнувшие алым глаза, и тихо рычит, опуская голову, когда видит, что девушка не отошла ни на шаг, более того, даже её аромат не изменился — всё то же беспокойство, сочувствие, в кои-то веки не вызывающее в Питере отвращения, уверенность в себе — но не шальная, а вполне твердая и конкретная.