Локаин
Шрифт:
– Ну хорошо, – щёлкаю пальцем, возвращая свой истинный возраст.
– Да это завтра. Сегодня же ещё куча дел!
Женщина вскакивает и несётся на кухню, как метла ведьмы.
– Нет уж, милочка! – вытягиваю руку.
Не глядя даже, приказываю посуде и продуктам самоорганизоваться и всё сделать без женских рук. Ольга смеётся, садится обратно на диван.
– Я с тобой разленюсь окончательно.
– Ну и пусть.
10
Вечером идём в ресторан. Ольга надевает красное платье, которое чрезвычайно
– Ты опять за своё? – моя спутница грозит мне пальцем.
– Дома я стану прежним.
Ведём светскую беседу. Насколько это возможно. Всё равно скатываемся к обычным вещам. Моя женщина рассказывает, как сняла кошку с сосны.
– А потом мне ветеринар и говорит: "Раз вы спасли её, сами и выхаживайте", – смеётся Оля. – Ну, потом я ей нашла хозяев.
– А кличку давала?
– Да просто звала кошкой.
Смертная отказывается от вина. И всё так же прожигает меня своими голубыми глазами. Я и сам уже пьян от странного ощущения, которого не было очень давно. Несколько тысяч лет меня обуревали злость, жажда мести, презрение, брезгливость… А сейчас поверх них лепестками легли любовь, нежность, благодарность, желание заботиться и защищать.
– Это тебе.
Оля дарит мне печатку.
– Не стоило. Зачем мне?
– Ну так. Я подумала тебя порадовать.
Кольцо подходит только на мой безымянный палец. У людей же это что- то значит? Дома женщина зажигает огни на ёлке. Зачарованно следит за ними. Сажусь рядом так, чтобы соприкоснуться с ней. Чувствую волну тепла, которая перекидывается из безбрежного океана Олиной души в меня.
– Скоро полночь. Можно загадать желание, – она берёт мою руку и ласково перебирает пальцы.
– Ты и так можешь загадать любое желание…
Наши взгляды встречаются.
– А вдруг я попрошу у тебя сжечь весь мир?
– Сожгу, не моргнув и глазом.
– Ладно… какая- то чёрная романтика… загадай тогда ты…
Сжимаю её ладонь крепко- крепко.
– То, что я хочу… оно не сбудется…
– Ну вдруг. Новый год. Чудеса… давай побьёмся, что исполнится!
Ах, глупая малышка. Она думает, я сейчас пожелаю свободу.
– Быть с тобой рядом всю вечность.
Ольга замирает. Её смущение колет меня миллионом игл. Опускаю свои глаза. А моя обсидиановая колдунья снова кладёт руку мне на щёку и тянется ко мне губами.
– Нет, пожалуйста, – прошу её. – Остановись. Нельзя.
– Почему?
– Я же не просто стану свободным… меня заберут в Вальгаллу. Я этого не хочу.
– Ну так и вечность ты со мной не проведёшь.
– Ты- то поживёшь ещё полвека и всё, – вздыхаю. – Я же буду оплакивать наше расставание бесконечно.
– Ты какой- то нелогичный, – Оля отворачивается и вытирает проступившие слёзы.
– Почему? Всё логично, – хватаю ее за плечи. – Я проведу с тобой эти пятьдесят- шестьдесят лет. А перед смертью ты разобьёшь обсидиан. И всё случится, как в сказке. Умерли в один день.
– Что делать, если я хочу тебя поцеловать?
– А говорила, что не озабоченная.
Что такое
поцелуй против возможности оттянуть момент прощания?11
– У нас абьюзивные отношения! – Ольга любит кидаться такими словами.
Стоит и красит губы перед выходом.
– Надень кулон. У меня просто предчувствие.
– Какое? Ревностное?
– Прекращай! – злюсь так, что бежит трещина по зеркалу. – Я боюсь за тебя!
– Не сердись, Локушка, – она уже привыкла ко всем моим проявлениям.
Обнимает, гладит по спине. Застёгивает украшение на шее и зовёт внутрь. В своём укрытии с наслаждением чувствую её сердцебиение. Мою музыку. А Оленька торопится на посиделки с подружками.
– Ну, как- нибудь познакомлю… да, он подарил… очень заботливый…
Это всё про меня. Про хтоническое чудовище, которое внезапно обрело самое светлое чувство, находясь в своей темнице. Я тоже преподнёс моей женщине кольцо. Тоже на безымянный палец. Ведь для смертных это означает серьёзные отношения.
– Нет, Катя, даже примерить не дам. Извини.
Эта Катюха меня достала. Видимо, обсидиан её зовёт. Но я сопротивляюсь всеми силами. В конце концов, кто тут бог?
– Олечка, долго ещё слушать жалобы на чужих мужей? – капризно интересуюсь, транслируя слова ей в голову. – Я устал в темноте.
– Золотой мой, скоро пойдём, – она отвечает мысленно, едва заметно касается кулона.
На обратном пути Ольга что- то слышит. Бежит. Срывает с себя пальто.
– Ольга!!! – кричу ей.
Но не могу остановить. Ощущаю падение, мурашки, лёд.
– Держись, мальчик! Дыши! Люди!!!
Моя женщина пытается бороться с течением, льдинками на реке, держит ребёнка. Сконцентрировавшись на её зрении, вижу, как Ольга отдает мальчишку мужчине, который подплыл к нам. А потом она теряет силы. Впускает в лёгкие холод воды.
– Вызови меня! Вызови! Оля!
Я просто бессильный лжец, запертый в чёрной клетке. Когда её тело достают из реки, мне уже всё равно. Если кто- нибудь снимет кулон и потрёт, я сам разобью обсидиан. Не хочу больше ничего.
– Это её любимое украшение, – к цепочке прикасается женская рука. – Пусть будет с Олей.
Теперь я лежу в двойной тюрьме. В черноте минерала и во тьме гроба. На остывшей груди моей женщины. Воображаю себе её стук сердца и звук дыхания. Будто бы моя Олюшка просто спит…
– Именем Одина, в память Асгарда!
– Да отвалите вы от меня, – злобно огрызаюсь.
Нет, нос ужасно чешется. Меня выбрасывает прямо в грязную лужу посреди кладбища. Чихаю и трясу головой. Вижу перед собой лошадиные ноги.
– А, это вы, подруги дней моих суровых, – поднимаю глаза на валькирий. – Бить будете? За что?
– Нет, тебя призывает Один, – отвечает Регинлейв.
– Я не хочу. Я тут посижу.
– Влазь в седло, а то полетишь на кнуте следом.
– Ладно. Это убедительный аргумент.
В Вальгалле все, как всегда, пьяные. В основном, же здесь обретаются смертные герои, вошедшие в историю. Они редко знают свою меру.
– Я тут Одина ищу, это типа верховный бог, – пытаюсь объяснить одному из забулдыг.