Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Так Ивар и считал, пока его бесцеремонно не отвлекли от модификации вируса, разработанного против человечества. Испытания, проведенные на маленьком острове, дали прекрасные результаты, но асы хотели полностью контролировать оружие массового поражения, а для этого к вирусу в одно из полумиллиона оснований РНК надо подсоединить магический «поводок», который при делении передастся по наследству, а также защитить его от мутаций, рекомбинаций и реассортимента. Однако, учитывая синтетическую природу выведенного вируса и его неустойчивость, хоть как-то повлиять на него было невероятно трудно. Если из-за случайной мутации или рекомбинации вирус станет столь же смертельно опасен для асов, сколь для людей, то население Асгарда с большой долей вероятности вымрет. Естественники, маги, врачи и магиологи работали, не покладая рук и рискуя собственными жизнями. Разбираться в кодировании белков и достраивать магические мостики было невероятно сложно, поэтому Ивар не бросил софелаговцев, когда узнал, что
— Явился, — пробормотала она заплетающимся языком. — Я прибью Локи. Размажу по стенке. Пусть только попробует показаться на глаза! — с этими словами она приложилась к бутылке с черничной настойкой, которую Ивар варил с магиологами еще прошлым летом. Последние запасы расхитила!
— Может, не будешь взрываться, словно шифер в огне? — миролюбиво спросил он, на всякий случай отходя подальше от пьяной магички. — Тебя могут услышать.
— Убью! — сквозь зубы прорычала Отал и бросила в стену бутылку в доказательство своих слов. Ивару всё меньше нравилось происходящее, особенно потому, что его вмешивали в какие-то очередные разборки, не спросив согласия. Обиняками и неявными вопросами он с трудом разобрался в случившемся. Оказывается, царственный ученик умудрился одолеть свою тайную наставницу и отправился на кладбище вызывать драуга. Отал, едва придя в себя, бросилась за ним, но от друзей узнала, что Локи в безопасности, никакого драуга не вызывал и отправился по следам брата в далекие селения, а случившееся — просто милая шуточка, чтобы позлить наставницу — очень в духе царевича, если верить Хагалару.
— Пока мастера нет, я отвечаю за Локи! — Отал попыталась разбить вторую бутылку, но ей не хватило сил. — Поганая дрянь. Да у меня внуки чуть младше него! Скотина.
Ивар не вмешивался в бурный словесный поток. Локи мог как угодно издеваться над отверженными, и глупая шутка — не худший вариант. Хотя Отал больше задела не сама шуточка, а подлый удар в спину, но надо быть слепым дураком, чтобы видеть в Локи хоть какие-то следы благородства. Ивар себя дураком не считал, слепцом — тем более, в отличие, похоже, от Чернобурой. Он удивился бы гораздо больше, если бы царевич играл по правилам, ведь общепризнанными добродетелями царя были мужество, сила, ловкость, щедрость, соблюдение жертвоприношений и череды пиров. Честность в списке добродетелей не фигурировала, Один честностью не отличался, с чего ожидать ее от царевичей? Особенно если речь идет о боевых магах, которые в честном бою легко уложат Локи.
И все же Ивар порадовался, что по счастливой случайности стал свидетелем позора Отал. Поступок Локи в очередной раз доказал, что он не ценит никого из отверженных, даже тех, кто оказывает ему услуги. Ивар дал себе зарок сжечь письма Сиф, чтобы их точно никто не нашел. Ничего особенно важного он ей пока не передавал, как и она ему, но сама переписка могла выйти боком. Пока он писал ей о том, что должно заинтересовать женщину — о чувствах поселенцев к Локи, об их готовности служить ему и во всем помогать.
— Пусть эта поганая морда катится на все четыре стороны! — причитала Отал, даже не замечая, что ее почти не слушают. — Я не намеренна больше тратить на него свое время. Я ничем ему не обязана! Я не принимала от него ни даров, ни серебра, нас ничто не связывает!
— Я бы на твоем месте так громко не орал, — Ивар аккуратно прощупывал почву. Насколько пьяна Отал? Станет ли помогать, если узнает правду о царевиче? — Возможно, Локи здесь вообще с какими-то тайными поручениями от Одина.
— У него точно двойная или тройная игра, — заявила магичка столь уверенно, будто получила подтверждение лично от Локи. — Этот паршивец просто не в состоянии ни с кем быть искренним и честным. В политике он далеко пойдет, там именно такие и нужны. Бесчестные лгуны!
— Это меня беспокоит уже давно, — Ивар попытался изложить свои соображения — Не полетят ли первыми головы тех, кто ему доверяет?
— А что, у кого-то есть сомнения, что полетят? — огорошила его Отал новым откровением. — Когда-нибудь все сдохнем из-за него, вопрос только, когда.
— Я сдыхать не собираюсь.
— Ты? — Отал разразилась пьяным хохотом. — Да что ты сможешь сделать? Ты никчемный маг, ты даже себя защитить не можешь. В борьбе с Локи выживут сильнейшие. Те, кто встанут рядом с мастером и дадут настоящий отпор! Пусть глупцы верят в промышленную дурь. Это война! Побоище! Дележка власти!
Голос Отал, такой воинственный и шумный вначале, утих к концу тирады. Язык окончательно отказал ей, и, как Ивар не прислушивался, ничего внятного, кроме как имен Хагалара, Локи и Одина, так и не услышал. В неясное
бормотание про чьи-то амбиции (кажется, Хагалара) и плененных детей Одина он даже не вслушивался. Ему и на трезвую голову хватало ставшего притчей во языцех высокомерия боевых магов. Он только надеялся, что купол, глушащий звуки, сработал отменно. Если кто-то подслушает, то не миновать беды. Ну Отал, вот что она обо всех тут думает. Поливает грязью царевича, а сама не менее двуличная тварь! Ивар привык скрывать свои подозрения. Ему казалось, что все окружающие, словно священные животные на заклание, следуют за Локи и видят в нем свет надежды, но, возможно, не все обезумели от сожительства с высокородной особой. Угораздило же Локи выбрать себе в наставницы именно Отал — змею похлеще Хагалара. И мало того, что ей своя жизнь не дорога, так еще и подставляет других своими воплями! Других, которые вообще ни при чем и не собираются участвовать ни в какой революции — ни в промышленной, ни в обычной. Некстати вспомнились етунхеймские книжки, которые Ивар разбирал в последнее время. Там была подробно расписана физиология аса: все процессы от кроветворения до сигналов, поступающих в мозг по афферентным волокнам от внутренних органов. Не случайно именно в Ётунхейме появились эти книги. Столетиями вместо смертной казни и пыток все приговоренные отправлялись прямиком на исследовательские столы. Столетиями прочие миры отдавали Етунхейму преступников, а взамен получали талмуды исследований, посвященных собственным расам. Это было еще до последней войны, но сейчас, когда царевны Етунхейма появились в поселении, когда Локи знаком с ними лично и даже просил их вылечить нескольких ученых, не вспомнит ли он, увлеченный наукой, о давнем соглашении? Умереть в ходе дворцовых интриг Ивару не хотелось, но попасть под нож етунам не хотелось еще больше, а особенно по милости боевой магички, которая окончательно запуталась в собственной околесице и улеглась спать прямо в лабораториуме, не спросив разрешения. Ладно, это еще не худшее, что она могла натворить.Утром следующего дня крестьяне решили приятно удивить Беннера, недовольного их жизненными условиями. Они испекли хлеб прямо в земле: на глазах гостя закопали форму в горячий песок, а по прошествии часа откопали и приказали попробовать. Отказаться он не посмел и по достоинству оценил столь странный метод приготовления.
— Почему вы не используете близость горячих источников? — удивился он, делясь хлебом с Эльмой. — Поразительно, что вы не пытаетесь хоть как-то отапливать ими дома.
Эльма перевела, но его слов не поняли, хотя и улыбались, и кивали. Беннер за последнее время успел убедиться, что в Асгарде очень трепетно относятся к гостям, и пускай во дворце он чувствовал себя ущемленным, но в поселении и на хуторах в полной мере оценил гостеприимство асов. Другое дело, что даже бонды при всем желании не могли предоставить хоть немного приемлемые условия, но они старались удовлетворить любую просьбу, так что Брюс стеснялся о чем-то просить.
Перед отъездом он сердечно поблагодарил местную медичку за помощь и приятное общение. Именно она натолкнула его на мысль о кортизоле, который пока казался ответом на все вопросы. Беннер хотел материально отблагодарить Гуду, но боялся совершить промах, поэтому обратился к Тору.
— Если хочешь оставить ей что-то на память, дари сам, — посоветовал бог грома. — Если я или Локи подарим, пусть даже пластинку серебра, она не потратит ее никогда, а будет носить как украшение и оберег.
— Я не имел ввиду, чтобы ты что-то дарил вместо меня, — объяснил Беннер. — Я хотел спросить, насколько это уместно? Черт поймет ваши правила: не забьют ли ее камнями за то, что она приняла подарок от незнакомого мужчины?
Тор в ответ рассмеялся и шепнул пару слов Эльме. Та кивнула и ушла, а Беннер терялся в догадках, что задумали асы, пока при прощании не увидел на пальце Гуды одно из колец Эльмы. Такого поворота он вовсе не ожидал, но не устраивать же прилюдное разбирательство.
— Я вернусь на Землю и куплю тебе кольцо в несколько раз дороже, — пообещал он Эльме, когда пять лошадей зашагали по пыльной дороге, огибая очередную гору. Магичка не ответила, только таинственно улыбнулась, а в ее глазах блеснул луч восходящего солнца. «Ей пойдут сапфиры, — решил Брюс. — Или азурит, циркон… Нет, танзанит — камень северного сияния — он будет идеален».
Рассветное солнце, вновь выглянувшее из-за облаков, засияло в распущенных волосах Эльмы. Почему она не заплела их? Ветер играл отдельными прядями, разбрасывал их по темной ткани плаща. И Брюс, любуясь ею, забывал обо всем: и о Земле, и о долгом мучительном переезде до следующего хутора, где нужно получить доказательства виновности кортизола во всех бедах асов, и о Локи с Тором, ехавших впереди и не обращавших внимания на своих спутников. Если бы Локи лично не подобрал Беннеру самую спокойную лошадь из имеющихся в поселении, если бы не возил его в течение месяца на соколиную и морскую охоты, обучая верховой езде, он бы точно упал наземь, потеряв управление. Но лошадь была послушной, а дорога ровной, поэтому Брюс спокойно погрузился в мечты, вдыхая аромат тимьяна и пряных роз, исходящий от волос уже давно не юной прелестницы. О том, что в благовония могут быть подмешаны далеко не только невинные цветочные запахи, он предпочитал не думать.