Локи. Дилогия

– Мужчину с усами «эспаньолкой» и парня с лысым черепом не убивать – эти твари не заслужили быстрой смерти!

Убедившись, что девчонки меня услышали, я продолжил анализ происходящего, но был вынужден прерваться – на палубу понялась очередная груженая кабинка, и из нее вылетел дроид со спящим телом.

Молодую и ослепительно красивую женщину лет двадцати пяти с абстрактными многоцветными татуировками на левой груди и новомодным многоцветным «тюнингом» промежности перетащили в капсулу на пару с Дашей. Потом отпустили «транспорт» и были вынуждены повернуться к Лизе, спросившей, почему никто из нас даже не подумал прикрыть наготу несчастной хоть чем-нибудь:

– А ты зайди поглубже и оглядись…

В спасательной капсуле лежало полтора десятка обнаженных тел, вопрос снялся сам собой, и я, почесав затылок, отправил Шереметевых пробежаться по двум уже заполненным, чтобы «распаковать» хотя бы по десятку спящих пленниц. Потом вернулся к своим делам. К сожалению, всего на пару минут, до прибытия «транспорта» с очередным «объектом». Затем «объекты» как-то уж очень зачастили, и нам пришлось заменить «грузчиков». Носиться с перрона в капсулу и обратно, параллельно анализируя происходящее на корабле, было не очень удобно, но я справлялся. После двенадцатого перенесенного тела, наконец, закончил подсчет девушек с метками, все еще остающихся в своих каютах, и повернулся к помощницам:

– Еще тринадцать меддроидов – и этот этап операции закончится. Так что не расслабляемся.

– Расслабишься тут с ними… - угрюмо проворчала Анастасия, только-только вернувшаяся с «задания». – Спаскапсулы, забитые обнаженными телами, до сих пор перед глазами. А стоит вспомнить, что среди этих несчастных девчонок должны были оказаться и мы с Лизой, как начинает пробирать дрожь!

– Слушай, Яр, мы с Настеной заметили, что у каждой пленницы на лобке или внутренней стороне бедра нанесены какие-то символы и номера! – подала голос Шереметева-младшая. – Ты не в курсе, что они означают?

– Результаты первичного осмотра, проведенного на месте захвата… - криво усмехнулась Даша. И продолжила вроде бы совершенно спокойно, но меня от тембра ее голоса пробрал озноб: – Горизонтальная полоска – девственница. Косой крест – нет. Знак вопроса – подозрение на результат хирургического вмешательства. Цифры – личный номер того, кто осматривал. В принципе, маркеры можно смыть специальным растворителем, но дураков это делать нет: микрочастицы краски сохраняются в порах кожи две с лишним недели, а перед продажей каждый лот, кроме всего прочего, осматривается в ультрафиолете. И если вдруг обнаруживается, что метка сведена или изменена, то вырезается вся цепочка поставщиков и посредников.

– Вы хотите сказать, что каждый из тех уродов или уродин лезет своими гря-… - начала, было, Лиза, но увидела мой предупреждающий жест и прикусила язык.

– Сорок пять секунд! – в темпе выпалил я. – Лифт на одиннадцать часов. Меддроид и две людоловки! Дистанция двадцать семь метров. Я изображаю мебель, Забава работает, Даша на подстраховке!

Пока я разворачивался на месте и прижимался плечом к распахнутому люку шлюза, чтобы изобразить картину «Сообщник, засмотревшийся на что-то, происходящее внутри спасательной капсулы», Панацея опустилась на одно колено, уперлась левым предплечьем в край створки так, чтобы получить дополнительную точку опоры, и пристроила сверху руку с игольником. Пара секунд на осмотр сектора обстрела – и она чуть-чуть скорректировала мое положение, чтобы щель между боком и комингсом стала немного шире.

Даша тоже не расслаблялась – стояла, прикрывшись моим телом и подняв ствол «Кипариса» на уровень груди. А я, выкладываясь по полной программе, вносил в программу-обманку динамические модели новых персоналий. Чтобы успеть скорректировать сигнал, уходящий на искин, еще до начала стрельбы.

Когда двери лифта распахнулись и из него неторопливо выплыл меддроид с «грузом», я как раз заканчивал заливать итоговый результат в соответствующую директорию. Изменить окошко на более актуальное успел буквально за секунду до того, как захлопал игольник Беклемишевой. Ну, а результат скоростной стрельбы – парализованные тушки, оседающие на пол – увидел уже в прыжке на разрыв связок.

Имплантаты выжег, по субъективным ощущениям, в самое последнее мгновение. Проверив глазки, закинул одно из тел на плечо и рванул к капсуле. Там в сердцах швырнул людоловку прямо на «грузчиков», сдвинулся в сторону, чтобы не мешать сестрам Болотниковым втаскивать в шлюз вторую тварь, помог Забаве принести девушку с меддроида, выдал Насте с Лизой, уставшим дышать по очереди, последнюю необходимую маску и уже потом окончательно успокоился…

…Вторую пару, закончившую собирать свои «объекты» на палубе второго класса, завалили в том же самом стиле и без каких-либо проблем. А третья «порадовала» неожиданным и очень неприятным «сюрпризом» – одна из людоловок, невысокая, коренастая и на редкость грудастая женщина лет тридцати пяти оказалась параноиком похлеще меня. На абсолютно безопасном, с ее точки зрения, корабле нацепила бронежилет скрытого ношения с эффектом мимикрии, да еще и не самый дешевый. Благодаря этому Забава, ясно видевшая аппетитную складочку между полушариями, демонстрируемую расстегнутым до неприличия верхом от комбеза, всадила обе парализующие иглы в защищенный корпус! Да, Федосеева, стоящая на подстраховке, не подкачала и поймала эту тварь в прыжке, но лишние две секунды, потраченные на нейтрализацию пары, пустили под откос план «А». И вынудили перейти к плану «Б», который нравился мне значительно меньше первого.

Чувствуя чуть ли не кожей, как стремительно утекают первые и самые важные мгновения, я в темпе вытолкал девчонок из шлюза, выбросил следом за ними все шесть парализованных тушек людоловов, выскочил сам и еще в прыжке прикоснулся к сенсору комма, к которому заблаговременно «привязал» последовательность команд «на самый крайний случай». Когда по всей палубе прокатилась почти одновременная волна лязга, с которым закрывались шлюзы спасательных капсул, раздраженным рыком пресек все попытки меня отвлечь и сунулся в «кротовью нору». Слава богу, попытка не удалась, и я, заметно приободрившись, проверил содержимое папки «Не хочу!!!», название которой идеально точно выражало мое отношение к этому сумасшествию. Ну, а обнаружив там три жалких голофото, оставшихся от функционала, имевшегося в наличии на момент начала стрельбы по твари в бронежилете, внимательно их изучил.

Первое, демонстрирующее ходовую рубку корабля за миг до падения системы безопасности, заставило скрипнуть зубами. И совсем не из-за перекошенного лица людолова, нависшего над своим коммом – на заднем плане этой картинки было ясно видно четверых членов экипажа, которые были застигнуты врасплох на рабочем месте. Не без труда уняв вспышку гнева и пересчитав людей, которые уже превратились в заложников, я посмотрел изображение из пятьсот семнадцатой каюты, представил ближайшее будущее жертвы насильников и заскрипел зубами от бессилия. Потом мазнул взглядом по парочке, сопровождающей меддроиды с совсем мелкими девчушками, как-то унял ярость, решительно свернул кучу окон, в одночасье ставших абсолютно бесполезными, и повернулся к девчонкам:

– Как вы, наверное, уже поняли, сука в бронике успела подать сигнал тревоги, и мне пришлось принимать экстренные меры. Результат… хм… несколько неоднозначен. С одной стороны, десять людоловов из семнадцати парализованы и вскоре перестанут представлять какую-либо опасность для кого бы то ни было; семь ублюдков, до сих пор пребывающих в добром здравии, надежно изолированы от абсолютного большинства пассажиров и членов экипажа; система жизнеобеспечения возвращена к базовым настройкам; «Левиафан» вывалится из гипера уже через сорок секунд, то есть, существенно раньше, чем было запланировано, и так далее. С другой – в распоряжении троицы главарей, в данный момент заблокированных в ходовой рубке, как минимум четверо потенциальных заложников; у пары, «развлекавшейся» в пятьсот семнадцатой каюте, еще трое; смешанная двойка, в момент падения системы двигавшаяся по коридору четвертой палубы, почти наверняка попытается использовать в том же качестве близняшек лет десяти. Ну и, до кучи, тем пассажирам и членам экипажа, которые очнутся от медикаментозного сна в спасательных капсулах, медблоках и каютах, придется пережить десять не очень приятных дней.

– В каком смысле? – хором поинтересовались Болотниковы.

Без особого труда пережив легкое головокружение при переходе из необыкновенного пространства в обыкновенное, я криво усмехнулся:

– У меня была всего одна реальная возможность обезопасить людей от большинства наиболее вероятных неприятностей. Ею я и воспользовался.

– Неужели залил в систему… э-э-э… «Хаос» дядьки Фрола?! – от избытка чувств дернув меня за рукав, торопливо спросила Забава. А когда я утвердительно кивнул, истерически расхохоталась на всю восьмую палубу.