Лорд 2

Пришлось нахлобучивать на голову корону, устраиваться на троне и вникать в нюансы, от которых я ранее отмахивался в силу их огромного числа и нехватки времени.

Нюансы — это такие нюансы… Демоны! Знал бы, что так выйдет, вряд ли стал бы торопиться с постройкой магической лавки. Нужно было просто очень внимательно ознакомиться, а не глянуть поверхностно, оценить ассортимент и начать радостно тереть ладони в предвкушении. Ведь мог бы поднатужиться, перевести рельсовую сталь в мифрил и наклепать маскировочных амулетов из него, использовав для зачарования свои куцые способности. Теперь же мне придётся строить аж два объекта — Лавку менялы и Трактир. Во втором я мог не только есть-пить-ночевать, но и торговать, причём трактирщик будет брать всё, что я ему предложу. А в первом объекте я смогу поменять монеты от трактирщика на те, которые мне нужны — хориды. Впрочем, меняла примет и немецкие марки, и русские рубли, и даже (а может, и нет, хотя очень хочется) мои золотые империалы. Вообще, есть в ассортименте Очага специальная лавка, которая занимается лишь скупкой товаров. Её постройка обойдётся мне примерно на треть дешевле. Но я подумал немного и решил, что у Трактира куда больше плюсов, хотя бы та же еда и просторный зал-столовая.

Решено — сделано.

— Эк еврейские-то души оживились, — хмыкнул Прохор, когда я пришёл в гражданский лагерь за очередными кандидатами для моих новых объектов. — Но вишь — в поварёшки не торопятся идти.

Замечание беролака было очень точным. Мне для трактира нужен был трактирщик или трактирщица, а также повар с помощником и пара слуг. Но евреи от последних должностей воротили нос, чем меня несколько задели. Я им, дракона им в гости, предлагаю молодость, здоровье и долголетие в обмен на верную службу, а им неохота быть в подчинении и занимать низовую должность. И что, что повар или посудомойщик? Да таких поваров и слуг в ближайшие годы больше не будет на Земле! Небольшая очередь построилась на место трактирщика. И то там вместе с евреями были и русские, и белорусы с украинцами.

А вот стать менялой пожелали все евреи без исключения. Среди них нашлись аж два бывших бухгалтера и один какой-то финансовый учётчик из времён некоего НЭПа, трудящегося тогда в артели. К слову, я сам не заметил, как второй лагерь увеличился и в размерах, и в населении. После операции в Лепеле число его жителей резко увеличилось. Тут и раненые от Кулебякина, и те бывшие военнопленные, которых я к себе взял, а те после недолгой жизни под моей опекой решили задержаться чуть дольше (а я совсем не против, так как рассчитываю склонить бойцов на свою сторону и взять клятву служения. Из-за этого не даю Шелехову с ними часто и долго общаться и никогда наедине). Ещё были евреи из гетто и лепельцы, сбежавшие в леса, а там повстречавшие моих оборотней. С некоторых пор я перестал вникать во все дела. Ко мне обращались только с важными вопросами, как с тем гэфэпэшником с белорусскими детьми. Учитывая, что девять десятых населения того лагеря не могли выйти за его пределы, срочности с выявлением возможного предателя не было. Разумеется, если такой там оказался, что сомнительно, с учётом факторов, которые свели людей там. Такой рано или поздно (скорее рано) сам выдаст себя.

— Угу, — согласился я с ним, — лучше и не скажешь.

— Кого выберешь из них?

— Уже выбрал, возвращаемся к себе.

Менялой я предложил стать молодой еврейке, родственнице Захара и Озары. На её замечание, что она не имеет нужного образования и работала учителем музыки, я пояснил, что все знания она получит во время перерождения.

— Тогда я согласна, — кивнула еврейка, принимая моё предложение.

— Подожди пару дней, пока Лавка строится.

Трактирщиком я поставил немолодого белоруса из бывших военнопленных. Это был мужчина возрастом под пятьдесят лет из мобилизованных в самом начале войны. Он рассказал, что с пяти лет трудился в сфере общепита. Сначала с матерью развозил еду по артелям, занимающихся сбором торфа и лесозаготовкам, потом попал в колхозную столовую. На срочной службе год отслужил помощником повара. После возвращения несколько лет «мотался» по разным специальностям, от конюха до пастуха и стогоукладчика, пока опять не пристроился в заводской столовой, где побывал и поваром, и помощником заведующей. С последней должности он и угодил на войну. А там разгром, отступление, окружение и плен, откуда я его вытащил. Себе в помощники он взял двух мальчишек семи и восьми лет. Это те, чьи матери были расчётливо убиты немцами для внедрения в мой отряд агента. Поваром согласилась стать молодая женщина из недавно появившихся в лагере, родом из Лепеля. Заодно во время опроса желающих я нашёл работников в магическую лавку в помощь Озаре. Подумал, что среди товара может быть немало вещей с приличным весом и габаритами, которые таскать хрупкой полуэльфийке будет тяжело. Одним стал опять же бывший военнопленный, а вторым предложил свои услуги на данном поприще старый еврей, родственник Озары, которого я в день нашего знакомства вылечил от смертельного ранения.

На все эти постройки и перерождения у меня ушли все ресурсы. Даже так — ВСЕ РЕСУРСЫ! В обоих лагерях и на складах, под навесами не осталось даже щепки. Почти всё трофейное оружие, которое не было отдано военнопленным в лепельском концлагере, ушло на переработку. Да что там говорить, если феи собрали весь снег в главном лагере и рядом с ним, оставив его только под деревьями, чтобы те не перемёрзли. Пусть уже скоро начнётся пора оттепелей, но ночами пока ещё стоит ждать крепких морозов, по словам местных. Да и днём может прихватить. Мне же совсем не хочется жить в чистом поле, если деревья на территории лагеря умрут от того, что мороз из-за отсутствия защитного снежного покрова пробрался слишком глубоко, до самых кончиков корней.

Собственно, про снег я специально сообщил, чтобы показать всю важность проблемы ресурсообеспечения. Неужели мне опять придётся копать второй котлован? Демоны, как же этого не хочется! Хватит мне и одного озера под боком у моего лагеря.

«Или отправить фей за новой партией рельс? — вдруг пришла мне в голову мысль. — Хм, хм… всё равно ждать, пока завершится строительство трактира с меняльной лавкой».

Решено — сделано. Уже час спустя на север в сторону железной дороги Полоцк-Витебск отправились все мои феи в сопровождении трёх волколаков и двух соколов. Всем им строго-настрого приказал на глаза врагам не показываться, в драки лезть только в исключительных случаях, и убивать вне боя лишь тех немцев и их прихвостней, кто увидел лишнего. Например, фей. С ними ушли и оба энкавэдэшника. К моему предупреждению не сбегать без предупреждения они отнеслись серьёзно. Думаю, успели оценить эффективность оборотней и не станут совершать глупостей. Хоть я и не верил, что гости решат под шумок оставить меня, они ещё не всё узнали про меня и мой лагерь и не все… сказки Прохора выслушали, хе-хе-хе.

Ещё хочу вспомнить Кулебякина, которому я при случае скажу огромное спасибо за то, что оттянул на себя немцев, когда решил уйти на запад. Не думал он, что оккупанты так насядут на него, бросив в погоню свыше тысячи опытных солдат, бронетехнику, усилив всё это миномётами и лёгкой артиллерией, а также иногда поддерживая авиацией. Последняя, правда, только следила и наводила наземные войска, так как бомбардировщики и штурмовики требовались фронту, и осталось их не так чтобы и много после уничтожения одного аэродрома со всей техникой. Кстати, сейчас сапёры опять сидят за изготовлением новых мин. Кто-то думал, что я остановлюсь на одном аэродроме? Три раза «ха»! Вот ещё. Как только покончу с витебскими, то обращу своё внимание на минские. Слишком просто оказалось вывести из строя эти грозные машины. И пока немцы не поставили возле каждого самолёта по отделению охраны с прожектором, а ночи сейчас длинные и тёмные, я постараюсь уничтожить их как можно больше. Заодно уберу опасность с воздуха. А то надежда на оборонительные башни так себе, честно говоря. Это против грифонов они великолепны. Бомбардировщики же просто поднялись выше, за границу тысячи метров во время последних бомбёжек. Мне просто повезло, что они нацелились на посадочную полосу, а не стали сбрасывать бомбы вокруг неё. В таком случае могли и по лагерям попасть или повредить маскировочные амулеты.

Что же до Кулебякина, то сейчас я ему помочь был не в силах. Немцы бросили на него полк обстрелянных солдат из Полоцка, усилили его полутора сотнями полицейских и сотней карателей в лице двух спецкоманд. Также они сняли часть солдат из гарнизонов между Лепелем и Полоцком. При этом не тронули посты, которые блокировали район лесов и болот, где прятался я. Наоборот, усилили их, нагнав по взводу стрелков и добавив по паре пулемётов и миномётов. Такому же усилению подверглись посты на северо-востоке и востоке за Двиной. Снизилось только прочёсывание с патрулями в лесу… чему были не рады мои оборотни. Они вошли во вкус, охотясь на такие отряды.

Глава 19

Немцы купились на радиопередачу Шелехова и мою иллюзию, изображающую лесное поселение! Едва только рассвело, как в небе над ним закружил воздушный разведчик. Чуть позже ближе к вечеру в окрестностях появились три отряда, в каждом было около взвода немецких солдат. Они бестолково топтались вокруг «лагеря», каждый раз попадая под влияние амулетов и возвращаясь на собственные следы. То ли от усталости, то ли в наступающих сумерках или от злости на магию они стали совершать грубые ошибки. И в итоге двое из солдат угодили в незамерзающее окно в болоте. Сокол, который за ними наблюдал с неба, рассказал, что немцы исчезли в воде в секунду. После этого остальные вернулись в лес, выставив вокруг моей обманки посты с трёх сторон. На следующий день в небе над ней, обманкой, появились девять «юнкерсов», которые с большой высоты сбросили бомбы. Через два часа они вернулись и вновь отбомбились по «лагерю». Всего до наступления темноты немцы совершили четыре авианалёта. В последний раз вражеские самолёты опустились до полукилометровой высоты. То ли им командование приказало пойти на риск попасть под зенитный огонь, то ли пилоты сами обнаглели, не получая ответа. На третий день был выброшен десант с воздуха точно над ложной деревней. Не менее шестидесяти парашютистов сумели попасть внутрь периметра. Ха-а, хотелось бы мне видеть лица тех, кто видел, как десантники пропадают с их глаз перед приземлением. И взглянуть на лица немцев, когда получат доклад об этом от наблюдателей. Что же до парашютистов, то если амулеты продержатся ещё сутки, то на долгое время немецкие солдаты будут выведены из строя обморожениями и переохлаждением. Мало того, кто-то умрёт от этого, а кто-то получит даже ампутацию, так как на холоде и при неподвижности в первую очередь страдают конечности, особенно пальцы.

Пока немцы пытались с упрямством огра добраться до «партизанского лагеря», мои подручные разбирали железную дорогу между Полоцком и Витебском. Как раз в тот момент, когда доблестные повелители купола и строп сидели среди сугробов и медленно замерзали, заворожённые ловчими амулетами, вернулись феи с десятками рельсов и горой оружия и боеприпасов. Оказывается, в самом конце работы по разбору путей появился состав со стороны Полоцка (а ещё были патрули с овчарками и мотодрезина, появившаяся буквально перед поездом, которых тихо уничтожили феи и оборотни). В вагонах немцы везли винтовки с пулемётами, патроны к ним, ручные гранаты и мины к миномётам. Уничтожив взвод охраны и машинистов, мои подчинённые решили дополнить недостаток рельс трофеями из эшелона. Так я получил около сорока тонн рельсовой стали и ещё тонн тридцать в виде винтовок, пулемётов, мин, а также ящиков и ящичков с патронами и минами. Рельсы я приказал немедленно отправить в очаг на переработку. Они полностью будут переработаны в золото, которое мне требуется для перевода в монеты для покупок в магической лавке.

Из трофеев выделялись несколько вещей. Это были две зенитные установки «эрликон» (так назвали их энкавэдэшники, но могли ошибаться, скопом обзывая все подобные установки ПВО) и три пулемётные спарки из МГ-34. На них среди прочих трофеев мне указал Шелехов.

— Товарищ Киррлис, я, конечно, впечатлён вашими арбалетами на башнях, но вот эти вещи будут не менее смертоносными, и самое главное, более мобильными. Эрликон с тысячи метров достанет бомбардировщик. Пулемёты слабее, зато могут облако из пуль поставить на пути самолётов, — сказал он.