Лорд 2
Шрифт:
И вот этот момент наступил.
Сначала заревели моторы в воздухе. Немцы провели бомбёжку по старым координатам, где когда-то потеряли несколько своих самолётов. Пара «юнкерсов» умудрилась промахнуться и высыпать свой опасный груз рядом с моим основным лагерем, едва не задев крайнюю оборонительную башню. Мои зенитчики стреляли в ответ, но — увы. Ни дротики, ни пули со снарядами не доставали до вражеских самолётов, опасающихся опускаться ниже тысячи метров. «Эрликоны», конечно, имели все шансы сбить хотя бы одного врага. Вот только расчёты для их были набраны из простых людей, выздоровевших бывших военнопленных, даже не перерождённых в Очаге. Плюс, они были простыми пехотными «ванями», как сказал кто-то из волколаков. То есть, ни демона не понимающие в науке, как сбивать воздушные объекты. Скорее всего, дырок в фюзеляже мои зенитчики наделали, но не сумели поразить важные узлы. Ещё
Бомбы ещё падали из бомболюков, а солдаты дивизии уже вошли в лес. Военнослужащие из гарнизонов и полицейские, которые за последние пару месяцев облазили весь район лесов и болот и умудрились избежать встречи с оборотнями, служили им проводниками. Вместе с живой силой, уминавшей снег лыжами, в заснеженные леса вошла техника. В основном это были полугусеничные бронетранспортёры. И совсем немного грузовиков на таком же шасси. Благодаря проводникам, которые знали, где мог пробраться транспорт, немецкие машины уверенно ползли по слежавшемуся мартовскому снегу к своей цели. К каждой машине сзади немцы прицепили одни или двое саней с грузом. Все БТРы имели по три-четыре пулемёта, половина из них оказались спарены в одну установку. Кроме пулемётов внутри стоял миномёт калибра пятьдесят миллиметров. «Восемьдесят первый» лежал в грузовиках или санях, дожидаясь момента, когда его достанут и установят на позиции.
Как специально небо было чистое-пречистое без единого облачка, а солнце светило совсем по-летнему, будто сейчас не первые числа марта. Тут бы метель или хотя бы снег с ветром, чтобы оккупантам жизнь мёдом не казалась. Тем более что в непогоду оборотням проще действовать.
Ещё стоит сказать, что немцы прямо на дороге к западу от лесов установили две батареи тяжёлых гаубиц по четыре орудия в каждой. Пленные немцы рассказали, что эти пушки могут бить аж на пятнадцать тысяч шагов. А ведь от моего главного лагеря до этой дороги лишь десяток наберётся в лучшем случае. Даже мне, далекому от военной тактики землян, было ясно для чего они там стоят: ждут своего часа, чтобы по данным от корректировщиков послать свои смертоносные гостинцы на голову мне и моим подчинённым.
— Радистов выбивать в первую очередь, — приказал я оборотням, построившимся на площадке перед моим домом. Здесь присутствовали только волколаки и беролаки, соколы уже давно кружили в небе, следя за движением вражеских отрядов. — Дайте им немного времени, чтобы углубиться в леса и начинайте отстрел. После них уничтожайте офицеров, — подчинённые всё это и так знали, но и им, и мне было как-то легче с таким построением и напутствием. Никто из них не боялся. Наоборот, они стали рваться в бой ещё в тот момент, когда вдалеке раздался приглушённый рокот авиационных двигателей. Не пугал их и чудовищный перевес в живой силе у врага. Матёрые оборотни — это идеальные солдаты и кошмарная для противника машина смерти. Убить их очень тяжело, лёгкие раны зарастают буквально на глазах. Помимо усиленной регенерации, оборотни обладают молниеносной реакцией, благодаря эльфийской крови в лесах они чувствуют себя, как дома, плюс врождённая точность, благодаря которой волколаки из «нагана» или ТТ попадают в голову сороке за сотню шагов, а из «маузеров» метров с шестидесяти. — Семянчиков, ты поможешь лейтенанту.
— Слушаюсь, лорд.
Энкавэдэшник в очередной раз предложил стоящую идею, как завести часть немцев в ловушку или хотя бы на время отвлечь их от основной задачи — поиска моего лагеря. Предложение гостя заключалось в том, что Шелехов со своим сослуживцем отойдёт далеко от базы, заберётся в болота и оттуда выйдет в эфир. Немцы обязательно засекут это и бросят на поимку радиста своих солдат. Если нам повезёт, то это будет рота или две. Достаточно установить пару ловчих амулетов на пути врагов, чтобы эта группа вышла из боя. Амулеты можно положить рядом с незамерзающими топями. Так мы не потратим ни единого патрона на уничтожение оккупантов.
Дурное предчувствие не оставляло Карла с самого вечера. Он был один из тех счастливчиков, кому повезло выжить во время Ночи Вервольфов в Лепеле, а затем не попасть под пулю во время преследования русских военнопленных, устроивших эту бойню. Или под клык вервольфа. Он стал свидетелем того, как ожили страшные сказки, которые ему рассказывала бабушка. Ещё несколько месяцев назад он горел желанием загнать русских Иванов далеко за Урал, чтобы вырвать силой у них кусок плодородных земель для родового очага. И даже большие потери в роте не смутили солдата.
Всё изменилось после той страшной ночи в Лепеле. Сейчас, вместо опытного и твёрдого духом солдата в серой шинели, брёл на лыжах по лесу сломленный человек. Слева и справа от него, позади и впереди приминали снег его товарищи. Треть из них, скорее всего, сейчас чувствовали то же самое, что и Карл, так как вместе с ним сражались против вервольфов. Кто-то в городе, кто-то в лесах во время преследования. Другая треть… о-о, от этих людей немец хотел держаться как можно дальше, так как не верил предателям. Пару дней назад, когда к его батальону прикрепили две роты из бывших коммунистов, и он услышал их речь, то чуть с ума не сошёл от ужаса, не сразу поняв, что происходит. На этом же языке переговаривались и кричали чудовища, которые не умирали даже после выстрела в упор или удара штыком в грудь.Позади немецкой пехоты полз SdKfz 251 с миномётом в кузове и тремя пулемётами: один в головной части и по одному с каждого борта. Внутри кроме пулемётчиков сидел командир взвода, и следом за бронетранспортёром по его следам катил полугусеничный трофейный грузовик, захваченный на передовой во время наступления и до сих пор целый, хотя и требующий постоянного ремонта. В его кузове стояла четырёхствольная зенитная пулемётная установка. Тоже трофей. Вместе с расчётом установки в кузове кое-как устроился радист с переносной радиостанцией. Ещё одна рация находилась в «ганомаге». В случае столкновения с партизанами требовалось незамедлительно вызвать поддержку с воздуха. А если врагов будет слишком много, то и артобстрел. Правда, Карл не представлял, как при тесном огневом контакте снаряды будут разбирать своих и чужих. Ему совсем не хотелось быть разорванным на клочки фугасом, изготовленным соотечественниками.
Задумавшись, он не заметил торчащей из-под снега толстой ветки, зацепился за неё правой лыжей и упал на одно колено.
— Дьявол! — в сердцах выругался он и посмотрел вправо, где с виду легко катил грузовик, не обращая внимания на кусты и сучья. На секунду Карлу стало завидно седокам в его кузове. Но потом представил, как им сейчас должно быть холодно на открытом воздухе при неподвижности, и отбросил зависть. Но не успел он отвести взгляд в сторону, как вдруг нахохлившийся радист резко дёрнул головой и завалился в бок, словно его ударили дубинкой по черепу. На кабину, белённую известью, щедро плеснуло красным.
«Кровь это… так бывает после пули из винтовки», — подумал Карл. На несколько мгновений он превратился в статую. Мозг осознавал убийство сослуживца, но при этом инстинкты солдата не сработали — звука выстрела не было, а он является спусковым крючком для рефлексов тела, побывавшего в десятках боёв.
Лишь когда буквально взорвалась голова стрелка, стоящего за пулемётной установкой в грузовике, Карл рухнул в снег и схватился за винтовку.
— Тревога! Партизаны! — заорал он, скидывая рукавицы и снимая оружие с предохранителя. — Партизаны!
Офицер всего на пару секунд выглянул над бронированным бортом бронетранспортёра, чтобы оценить обстановку и понять, откуда кричат и где эти самые партизаны, но вражескому снайперу этого хватило, чтобы прострелить ему череп. Звон пули о металл, когда она прошла сквозь тонкую кость, даже сквозь рокот моторов услышали многие из солдат, находящихся рядом. Секундой позже погиб пулемётчик с правого борта. В отличие от стрелка за штатным оружием, прикрываемого щитком, бортовые пулемёты были установлены самостоятельно на кустарные шкворни и не имели никакой защиты. Карл в этот момент смотрел на «ганомаг» и хорошо увидел попадание пули в верхнюю часть груди пулемётчику благодаря его белой куртке маскхалата. А опыт помог примерно определить местоположение стрелка или стрелков.
— Они там! Северо-северо-восток! — закричал он, затем прижал винтовку к плечу и сделал выстрел в нужном направлении, потом передёрнул затвор, выстрелил ещё раз, схватился за рукоятку затвора в третий раз, не чувствуя холодного металла голыми пальцами, и вдруг…
— У-у-у-у! — над лесом разнёсся протяжный и зловещий волчий вой. Он раздался с двух сторон.
— Святая Мария! — прошептал немеющими губами Карл. Этот вой он узнал бы из тысячи звуков, издаваемых лесными хищниками. Такой же он слышал в Лепеле и в лесах, когда шёл по следам сбежавших военнопленных. Винтовка выпала из его рук, а солдат рухнул в снег, закрыв голову руками и шепча молитвы. Он не видел, как многие из его соотечественников последовали его примеру или бросились назад по своим следам, прочь из дьявольского леса. Остальные стали занимать круговую оборону. И никто из немцев даже не догадывался, что двое оборотней уже несутся прочь из засады, приняв свой звериный облик, чтобы остановить другой отряд врагов.