Лорд 2

Перед сумерками немцы ввели резерв в лице охранного батальона, состоящего из неполных четырёх сотен солдат, но те прошли всего пять-шесть километров от дороги и банально заблудились. Мне даже почти не пришлось в этом участвовать. Ну да, почти. Я приложил к этому совсем капельку усилий. А потом с удовольствием смотрел на разноцветные ракеты, которые немцы принялись лихорадочно пускать в разные стороны, вызывая помощь.

Ночь оккупанты, участники войсковой операции, провели в лесу. И те, кто на следующий день сумел вырваться из него, запомнили её навсегда. Оборотни постоянно крутились вокруг немецких позиций, пугая врагов своим жутким воем и постреливая из винтовок по самым крепким духом солдатам, тем, кто пытался привести в чувство напуганных товарищей и создавал оборону. В этом деле волколакам помогали варги, чей вой бил по разуму людей едва ли не слабее, чем винтовочная пуля, заставляя солдат сходить с ума. Многие немцы настолько обезумели от страха, что лишились разума, другие бросали оружие, снаряжение, позиции и бежали в темноту, где быстро находили свою смерть. Были и такие, кто стрелялся.

А в это время я с феями и беролаками ударил по ближайшей гаубичной батарее, расчёты которой обустроили свои позиции рядом с дорогой Полоцк-Лепель. Без единого выстрела и в самый короткий срок нами были уничтожены взвод охраны и бойцы орудийных расчётов. Четыре пятнадцатисантиметровых тяжёлых гаубицы, четыре шестиконных упряжки из тяжеловозов, восемь лошадей размерами поменьше, орудийные передки, полевая кухня, несколько палаток, в общем, всё, что там находилось, мы забрали с собой. В том числе и мёртвые тела. А феи своей магией замели все следы боя и пребывания вражеской батареи. Пусть теперь немцы ломают голову, что случилось с артиллеристами и куда он пропали.

К рассвету двести шестая лёгкая пехотная дивизия потеряла ещё более двухсот бойцов убитыми и, наверное, в два раза больше ранеными, в том числе и сошедшими с ума. Ни о каком продолжении войсковой операции не могло быть и речи. Оккупанты бросали оружие и снаряжение, замёрзшую за ночь технику, раненых сослуживцев и бежали прочь.

И гибли.

Из почти пяти тысяч солдат, включая резервный охранный батальон, на свои старые позиции вышли чуть более тысячи и треть из них — это военнослужащие вышеупомянутого батальона. Заблудились, замёрзли и сгинули в болотах без какого-либо моего прямого участия (включая действия моих подручных) несколько сотен человек. Ещё неполная тысяча бегает по кругу в ловушке из рунных камней. Сигнальные ракеты у них давно кончились, радиостанции мы уничтожили ещё вчера, и сейчас они, не жалея жгли патроны и надрывали глотки, надеясь, что их услышат и придут на помощь.

В полдень в небе появились несколько самолётов противника. Один из них принялся кружить над отрядами, которых я закрыл тесным кольцом из рунных камней. Помочь он им никак не мог, лишь зря дарил пустую надежду сородичам на земле. А спустя час и сам был уничтожен Струковым при помощи боевого амулета.

Подводя итоги, скажу, что план гитлеровцев с оглушительным треском провалился. После такого вряд ли кто-то из простых солдат рискнёт войти в мои леса. Ни трибунал, ни награды не помогут командованию заставить их сделать это. И пригнать новую дивизию, солдаты которой не в курсе событий, не имеет смысла, так как слухи очень быстро расползутся. А для гарантии я к этому приложу свою руку.

Глава 20

— Товарищ Киррлис, а отдай мне этого фона? — вдруг огорошил меня странной просьбой Шелехов.

— То есть? — нахмурился я. — Не понимаю тебя, лейтенант.

— Извини, я сам дурак, — виновато улыбнулся он. — Хотел попросить не убивать военного коменданта Витебска, а захватить его в плен и переправить в Москву. Нам этот фон во как пригодится, — энкавэдэшник провёл ребром ладони себе по горлу.

— Хм, — хмыкнул я, — а в обмен что?

— Э-э, — смешался собеседник, явно не ожидал, что беседа в эту сторону завернёт. — Я не могу за командование обещать, но за такой подвиг «звёздочку» точно дают.

— Мне награды не нужны, — равнодушно пожал я плечами.

— Тогда скажи, что тебе нужно. Я передам командованию.

— Нужно мне много чего, — произнёс я. — Знаешь, я пока подумаю над твоими словами. Позже дам ответ.

— Хорошо.

Разговор этот случился через сутки после грандиозного разгрома немецкой дивизии. Разбив силы нацистов у себя в лесах, я собрался контратаковать, ударив по Витебску. Разумеется, устраивать уличные бои и мысли нет, не обладаю я такими возможностями. Это у Кулебякина пара батальонов имелась, да ещё усиленных полуротой обычных оборотней. Ещё и Лепель не сравнить с Витебском. Нет, я хотел ударить тайно и неожиданно по штабу, уничтожив всех высших офицеров, включая военного коменданта Витебщины генерал-полковника фон Зайнделя. Ему всё равно прямая дорога в отставку с позором или пуля в голову из табельного пистолета для избежание позора. Меня тут просветили о кое-каких нюансах среди офицеров (и командиров тоже) армий Земли. В каком-то роде я сделаю ему доброе дело: решу за него дилемму и не дам опозориться. Далее на его место придёт новый комендант. И тут выбора два: ярый и умелый служака, который станет землю грызть, чтобы отомстить за поражение своего предшественника, либо полное ничтожество в военном плане, которым заткнут внезапно образовавшееся вакантное место. В первом случае немец отправится на небеса вслед за предыдущим комендантом. А вот бездарность поживёт ещё. Мне будет выгодно иметь во врагах кого-то подобного, чтобы спокойно готовить дружину для удара по гарнизонам Витебщины с целью освобождения области от оккупантов. Не загадывая, полгода мне хватит, чтобы набрать достаточно сил. Если всё пойдёт по моим планам, то к осенней распутице ударю по нацистам так, что у них клочки по закоулочкам полетят! Местная присказка отлично подходит к той картине разгрома, которую я вижу в мыслях. Распутица будет мне союзницей: автотехника почти бесполезна, авиация стоит на аэродромах, солдаты едва передвигаются в грязи, их валит простуда и так далее. Со слов красноармейцев на фронте скоро будет затишье, все операции и наступления прекратятся, начнётся позиционная война и бои местного значения.

И вот теперь — возвращаясь к разговору выше — мне предстоит решить судьбу Зайнделя. В принципе, мне ничего не стоит захватить старого вояку в плен и отдать союзникам. Но я не хочу это делать просто так, это может выйти мне боком (да и союзникам тоже, так как, обнаглев и привыкнув всё получать по первому требованию, в Москве запросто совершат однажды ошибку, которая может поставить крест на наших отношениях).

— Товарищ Киррлис, решил, как поступишь с немцем? — первым обратился ко мне Шелехов, когда я с ним увиделся спустя несколько часов.

— Решил. Получите его живым лишь в том случае, если не станете преследовать родных моих людей. И поможете с доставкой их сюда, если они пожелают.

— Эм-м, — погрустнел собеседник, — я даже примерно не могу сказать, как отреагирует командование на такое предложение. Это вопрос для руководства страны.

— Не думаю, что там откажутся обменять целого немецкого генерала, да ещё руководителя захваченной территории на несколько десятков простых граждан. Которые и сами не откажутся встретиться со своими родными. Свяжись по рации с кем нужно и обрисуй ситуацию.

Захотелось добавить, чтобы там не тянули, и предупредить о нападении на Витебск через пару дней вне зависимости от решения из Москвы. Но потом подумал о возможных шпионах в высших эшелонах власти и даже о возможности, что союзники просто из вредности сообщат через раскрытых немецких агентов о моих планах. И ничего такого я в этом не вижу. Подобные истории мы изучали в академии. И я сомневаюсь, что суть разумных настолько сильно различается в разных мирах, чтобы на Земле о подобном не подумали. Там запросто могут так сделать, чтобы посмотреть на мои возможности и как я вывернусь. Это политика, что б её саму и её последователей демоны к себе утащили. Согласен, что моё поведение попахивает паранойей. Ну и пусть. Лучше лишний раз перестраховаться и подвергнуть сомнениям союзников, чем потерять всё. Ведь кто я и кто они? Студент без опыта жизни в верхах и общения с представителями оттуда. Стоит мне допустить ряд ошибок или одну крупную, и меня сожрут без соли эти драконы в человеческом обличии.

А пока Шелехов общался со своими командирами, я подсчитывал трофеи и потери. Последних практически не было, если не считать несколько моих амулетов, которые вышли из строя из-за перегрузки или попали под бомбёжку. Даже расход боеприпасов не стоило учитывать, так как я восполнил их многократно. Уже сейчас на территории лагеря стояли два бронетранспортёра и грузовик. Под навесами на настилах из досок лежали груды винтовок, автоматы и пулемёты, гранаты, лёгкие миномёты и ящики с минами для них. Отдельно феи складировали сбрую с подсумками, полными патронов, ремни с ножами, ранцы с личными вещами убитых гитлеровцев. А каски и вовсе напоминали причудливые деревья без кроны, будучи сложенные в высоченные стопки. Эти шлемы были изготовлены из неплохой стали и весили достаточно, чтобы их не бросать ржаветь в лесу. Не стал брезговать я и одеждой. Феи сняли с немцев шинели, сапоги, нательное бельё с кителями и штанами. После починки (этим станут заниматься всё те же феи, как-никак, а они в Очаге занимают положение рабочих широкого профиля и легко заменят хоть строителя, хоть портного), они окажутся на плечах моих людей. Разумеется, феи изменят цвет и крой в той степени, в какой сумеют. Это намного проще, чем самостоятельно изготавливать или покупать обмундирование.

Что же до мертвецов, то они оказались уже в Очаге. По крайней мере, те, кто нашёл свою смерть сравнительно недалеко от моего лагеря. И ничего мерзкого в этом я не вижу. Лучше оставить их гнить в лесу, чтобы с приходом тепла повысить риски появления заразы? Или ещё хуже — самопроизвольное поднятие нежити?! Хотя, последнее маловероятно — сферы Ашшуанума оказались отличным приобретением. Эти магические кристаллы очистили от тёмной энергии все места, где выплеснулась в большом количестве некроэнергия. А в прочих она быстро развеялась, не успев смешаться с маной из мировых энергоканалов и сыграть свою чёрную роль. Позже полные сферы я смогу выгодно продать на Рынке или в одной из лавок, где не только выдают товар, но и принимают его у покупателей.