Лорд 3

Я не собирался повторять лепельский сценарий. Для этого у меня нет ни сил, ни времени, ни средств. В Витебске помочь узникам может только Красная армия. Надеюсь, когда я представлю Озерову информацию и документы по концлагерям, а он передаст ту дальше, в Москве перестанут оттягивать наступление на Витебск.

Глава 7

— И сколько мы потратили на эти вэщи? — Сталин обвёл взглядом собравшихся. Всего в его кабинете сейчас находилось шесть человек. И это была значительная часть из числа допущенных к гостайне, связанной с операцией «Великий могол». — Цифры я уже видэл, хочэтся услышать, так сказать, сравнительные факты, — и слегка коснулся трубкой раскрытой папки со стопкой бумажных листов.

— Кхм, Иосиф Виссарионович, — кашлянул Микоян, — мы отдали примерно сорок танков тэ тридцать четыре.

— Это, примерно, полнокровный отдельный танковый батальон, товарищ Сталин, — следом за Анастасом сказал Александр Василевский, который на данный момент руководил генштабом. — Или даже полк по текущим реалиям.

— А танковый полк способэн проломить нэмэцкую оборону в том мэстэ и развить наступлэние?

— Всё зависит… — начал было говорить генерал-майор, но поймал недовольный взгляд хозяина кабинета и быстро произнёс. — В месте предполагаемого удара местность абсолютно не пригодна для танкового наступления.

— Товарищи Молотов и Жуков сейчас лично присутствуют на испытаниях, совмещённых с учениями, — взял слово Берия. — Уже завтра они предоставят всю информацию и поделятся личным мнением.

*****

Остатки двух стрелковых полков были сведены в три батальона. Но в реальности красноармейцев набралось на слегка раздутый стрелковый батальон полного состава военного времени.

— Что там дают, не знаешь, Кузьма? — тихо спросил у приятеля Олег Коваль. Они были единственными, кто остался живым и оказался в строю из отдельного батальона охраны НКВД, принявшего бой летом прошлого года в Белоруссии и откатившегося до самой Москвы. Осенью батальон был зачислен в состав тридцать девятого полка НКВД, от которого к весне сорок второго года осталось активных штыков двести с небольшим. И это несмотря на то, что в декабре сорок первого полк отводился для пополнения личным составом и матобеспечения.

— Ребята гуторят, что какие-то медальоны на руку дают.

— Смертники?

— Не знаю, — пожал плечами тот. — Подождём. Скоро сами всё узнаем.

— Подождём… — согласился с ним Олег.

Спустя десять минут приятели получили по короткому и узкому брезентовому ремешку с медной круглой пластиной, который следовало застегнуть на любом запястье. Пластина была самой, что ни на есть тривиальной. Без узоров, размером с царский пятак и толщиной миллиметра полтора. Сбоку на ней имелась крупная треугольная зазубрина.

— Острая, за-араза, — выругался Кузьма, когда проткнул себе палец об неё. — И торчит, как специально, чтобы руку резать. Вот же люди-вредители, скажи, Олег? Не могли её срезать к чёртовой бабушке, что ли?

— Может, и специально, — ответил ему Олег. — У меня тоже есть эта ерундовина. Земеля, у тебя медальон ровный или тоже с иголкой? — Коваль дёрнул за рукав ватника ближайшего красноармейца, который также получил ремешок с медяшкой.

— Ага, есть, собака эта. Я её уже загнул от греха подальше о ствол винтаря, — ответил тот. — И вам советую, а то и рукав порвёт, и руку до кровей раздерёт.

— Загнём? — вопросительно посмотрел на товарища Кузьма, когда они отошли от бойца, давшего им не то нужный, не то вредный совет.

Олег на несколько секунд задумался, тронул осторожно зазубрину, потом отрицательно мотнул головой:

— Погодим с этим. Если у многих она есть, то её оставили не просто так.

— Мог штамп быть с браком и только на нём рубили эти кругляки, потому и похожи они.

— Мог, — согласился с ним Коваль. — Но лучше подождём.

Прошло ещё не меньше двадцати минут, пока амулеты не были розданы всему личному составу батальонов. Всё это время бойцы стояли в строю, про себя, а кто и шёпотом кляня мороз и стылый ветер, выдувающий крохи тепла из-под шинелей и ватников. Потом ещё прошло полчаса, пока перед строем не вышли несколько старших командиров. Один из них с полковничьими «шпалами» зычно крикнул:

— Здравствуйте, товарищи красноармейцы!..

Над окопами пронеслась зелёная ракета, миг спустя слева и справа в хмурое весеннее небо взлетели ещё несколько таких же. Проследив за ними взглядом, Коваль дёрнул рукав шинели вверх, открывая ремешок с медной пластиной, сжал зубы и провёл мизинцем по зазубрине, затем растёр каплю крови по ней. Рядом, не удержавшись от крепкого словца, повторил ту же процедуру Кузьма. Тот полковник, выступивший перед батальоном чуть больше часа назад, несколько раз предупредил о необходимости данной процедуры. Заодно, будто точно зная, приказал всем «хитромудрым» разогнуть зазубрину, кто её согнул или приготовить нож, либо бритву, чтобы порезать палец и капнуть кровью на пластину. Также предупредил, что каждый решивший схитрить, например, попросив товарища измазать заодно и своей кровушкой чужую медную пластину, попадёт на «губу» уже сегодня, а дальше его судьбу будет решать трибунал.

— Интересно, а как они узнают, что это моя кровь, а не твоя? — тихо спросил Кузьма.

— Вроде же кровь у каждого человека своя, группы там, что ли, какие-то, — ответил ему Олег, сунув проколотый мизинец в рот.

— Это ж проверка нужна.

— Нужна. Забыл, что после учений медяшки нужно будет сдать назад, а потерявшие их отправятся под трибунал?

— Такое разве забудешь, — вздохнул Кузьма. — И для чего они вообще нужны? — он с недоумением и толикой раздражения посмотрел на вещь на своём правом запястье. Левое уже было занято карманными «кировскими» часами, переделанными в наручный вариант.

— Спроси что-нибудь полегче… ракета! Красная!

Над окопами с засевшими в них красноармейцами, взлетели несколько красных ракет. Тут же раздалось редкое «ура», которое быстро переросло в громогласное и невнятное «А-А-А».

— Ура-а! — подхватил Коваль, выбрался из траншеи и неторопливо побежал вперёд, выставив впереди себя винтовку с примкнутым штыком. Его быстро догнал приятель, пристроившийся в четырёх-пяти метрах правее.

Слева и справа бежали сотни бойцов, иногда издавая боевой клич. Впереди их ждали точно такие же траншеи, которые были заняты «врагом». Батальонам следовало как можно быстрее до них добраться, уничтожить врагов и закрепиться в них.

«Странные учения, — думал Олег, двигаясь вперёд и стараясь не путаться в полах шинели. — Вроде и обычные. А вроде… ну, ерунда полная, вроде. Какие-то дворовые стрелялки из палок».

Оружие всем выдали, но без патронов, только штыки имелись. Вместо гранат — учебные болванки из дерева и водопроводных труб.

Вдруг впереди зарычали моторы, сквозь их звук прорезалось звяканье траков, а потом позади «вражеских» позиций появились… немецкие танки. Это было так неожиданно, что движение батальонов резко замедлилось. Многие бойцы остановились, не меньше их залегли, хотя в чистом заснеженном поле в своих серых шинелях и ватниках они чётко выделялись и были бы лёгкими целями для вражеских пулемётов.

— Это же наши там… вроде учения у нас, да? — Олег упал на землю и выставил бесполезную винтовку.

— Наверное, — подтвердил Кузьма, но уверенности в его тоне было очень мало. — Кажется, сзади кричат?

Олег перевернулся на бок, бросил быстрый взгляд назад, после чего опять плюхнулся на живот:

— Командиры что-то орут…

Договорить ему не дали пулемёты, застрекотавшие в танках и с позиций в окопах. Тут уже остановились и рухнули на землю все те, кто ещё стоял на ногах и продолжал «наступление».