Лорд и своевольная модистка

Маркус подошел к Нелл, когда все устроились в кабинете у камина. Она отвернулась от него и смотрела на огонь. Он едва ли мог винить ее. Почему объяснение в любви превратилось в свою противоположность? Почему признание вырвалось сразу после горьких упреков?

— Малышка Хелена. — Граф смотрел на Нелл, качая головой. — Когда я видел тебя… вас в последний раз, вам было года четыре. Сходство давно тревожит меня, но я разглядел его только сейчас. Я вспомнил лицо Кэтрин, когда уводили Уилла.

— Она умерла, — ответила Нелл не оборачиваясь. — Четыре года назад, от закупорки легких. А на самом деле — от разбитого сердца.

— О господи… Что с Натаном и Розалиндой?

— Розалинда устроилась компаньонкой к одной милой леди — под вымышленным именем. Чтобы не выдавать ее, мы не писали ей и не искали встреч. Правда, сама она могла писать нам, когда хотела.

— А ваш брат? — спросила мисс Прайс.

— Натан исчез — внезапно, как будто растворился в воздухе. — Нелл говорила без выражения, как будто вспоминала какую-то скучную, неинтересную сплетню. Хорошо изучив ее, изучив все переливы ее голоса, Маркус угадывал ее боль и то, каких усилий стоило ей сдерживаться. Ему хотелось обнять ее, прогнать все беды. — Денег у нас не было, хозяин дома, где мы жили… свирепствовал, а мама болела. Пришлось срочно переезжать. Мы утратили связь с ними обоими. Я уверяю себя, что Натан не умер и что Розалинда в безопасности. — Самообладание оставило ее; севшим голосом она призналась: — Но убедить себя получается не всегда…

Маркус положил руку ей на плечо, и она застыла. Через секунду он убрал руку и услышал ее тихий вздох.

— Хелена…

— Нелл, — прошептала она.

— По словам Нелл, она не знала, что граф Нарборо, которому она должна была отнести пакет с неизвестным содержимым, и Джордж Карлоу — одно и то же лицо, — сообщил Маркус. — И о причинах давнего скандала ей тоже не было известно; она лишь знала, что ее мать ненавидела имя Карлоу.

— Нелл! — обратился к ней Хэл.

— Мама никогда не рассказывала мне, что случилось с папой. Я ничего не знала, пока две недели назад не прочла письма и ее дневник. Я не могла заставить себя прочесть их, пока не приехала сюда и не поняла, что обязана все выяснить.

Уотсон принес чай и поставил поднос перед Дианой Прайс, но та встала:

— Надеюсь, вы меня извините, но я должна помочь леди Нарборо. Разумеется, я ничего ей не скажу. — Компаньонка закрыла за собой дверь. Оставшиеся четверо молчали.

Не говоря ни слова, Нелл повернулась к подносу. Подала графу капли и стакан воды и принялась недрогнувшей рукой разливать чай, как будто все они сидели за обычным чайным столом. Маркус наблюдал за ней, не в силах поверить, что она может казаться такой безучастной. Затем, когда она повернулась, чтобы передать чашку ему, он увидел ее глаза, наполненные болью и гневом, и понял, что она сдерживается из последних сил.

— Даю вам слово, я не знала, кто вы такой, — сказала она лорду Нарборо, и ее скрытая страсть оказалась убедительнее, чем всякое другое откровенное проявление чувств. — Как только я узнала, испугалась — и за вас, и за себя. Я не понимаю, кто вас преследует и почему. Но знала, что Маркус не поверит мне, если я ему все расскажу.

Боль у него в груди усилилась оттого, что она говорила правду, — он не позволял себе верить ей.

— Возможно, его взгляды изменились, — ответил отец, к удивлению Маркуса.

На губах графа играла слабая улыбка. Он знает! Он знает, что я ее люблю!

— Нет, — ответила Нелл, глядя в остывающий чай. — Маркус понимает свой долг, и это правильно. Неверно было бы ставить… желания превыше безопасности своей семьи и чувства чести. — Она подняла голову и посмотрела на Маркуса в упор. По ее щеке скатилась слеза. Ему хотелось прижать ее к себе, осушить слезы поцелуями. — Во всяком случае, я думаю именно так.

— Нелл, — негромко произнес граф, — бывает так, что даже самые близкие люди поступают очень дурно. У вашего отца был роман…

— Знаю, с Амандой Хебден, леди Фрамлингем. — Нелл кивнула. — Я прочла в письмах. Лорд Фрамлингем дурно обращался с женой. Но почему они не дрались на дуэли? Зачем понадобилось убивать?

— Затем, что Кит Хебден собирался обвинить вашего отца в измене — вот единственно возможная причина, которая все объясняет. Поверьте мне, Нелл, я старался найти другое объяснение, но за долгие годы мне не удалось его отыскать.

— Я верю, что вы старались, — без выражения произнесла она. — И простите, что раньше не открыла вам, кто я такая. Тот человек, кем бы он ни был, мог сегодня кого-то убить!

— Теперь мы знаем, кто вы… и чем это нам поможет? — перебил ее Хэл.

— Многим. — Маркус принялся рассуждать вслух. — Теперь мы знаем, что кто-то питает злобу не только по отношению к Карлоу. За всем стоит человек, связанный с тогдашними событиями, который, по какой-то причине, покушается и на дочь казненного, и на семью единственного из трех друзей, который выжил.

— Ты прав. — Граф оживился и выпрямился. — Из семьи Хебден в живых осталась только дочь — она живет с родственниками матери. Кто же остается?

— Может, настоящий предатель и настоящий убийца лорда Фрамлинтема? — с надеждой спросила Нелл.

— О, моя дорогая! — Граф покачал головой. — Хотелось бы мне, ради вас, чтобы это было правдой!

— Я хочу домой, — ровным голосом произнесла Нелл. — Мне не следует здесь оставаться.

— Возвращаться в Лондон опасно, — возразил граф.

— Потому что разбойник, который стрелял в Маркуса, знает, где я живу? Так вот, знайте: никакого разбойника не существует. Маркуса ранила я.

— Я знаю, — признался граф, и Маркус едва не улыбнулся, заметив, как удивилась Нелл.

— Произошел несчастный случай, — сказал Маркус, проясняя дело для Хэла. — Я следил за ней и напугал ее. А потом воспользовался случаем и привез ее к нам домой.

— Итак, — нахмурился граф, — за Нелл следит наш таинственный враг, который потратил немало времени и сил на то, чтобы разыскать ее. Ее прислали с шелковой веревкой, чтобы мы решили, будто она замешана в заговоре. Ты выследил ее и вынудил приехать сюда. Я правильно излагаю?

— Да, сэр, — кивнул Маркус. — Я подумал, что ей грозит опасность — и нам тоже. Надеюсь, вы оба меня простите, но безопасность семьи я поставил выше.

— Я тебя прощаю, — сухо ответил отец. — Об отпущении грехов тебе придется поговорить с Нелл.

— Нам не о чем разговаривать. — Она посмотрела на графа. — Совершенно не о чем. Я вполне понимаю чувства Маркуса. — Взгляд, которым она его наградила, без обиняков говорил о том, что она не оценила его признания в любви. И он ее за это не винил. — Пожалуйста, отпустите меня домой.

Что она будет делать, если он сейчас опустится на одно колено и при отце и Хэле предложит ей руку и сердце? Поверит ли она ему? На один безумный миг Маркус обдумал такую возможность. Но сейчас она расстроена и зла; она наверняка ответит ему отказом, и тогда все будет безвозвратно потеряно!