Lot-Te-Rей

Общался этот неулыбчивый русский в основном с представителями неформальных группировок - выходцев из Восточной Европы, а также c шайками северо-африканских арабов. Впрочем, и здесь он ни в чём однозначно компрометирующем замечен не был.

О школьной программе Иван высказывался с презрением, но хотя без зазрения совести прогуливал занятия, на тестах всегда набирал проходные баллы. Однажды, будучи вызванным на откровенный разговор с директором, он вдруг на секунду приподнял свою всегдашнюю маску дерзкого безразличия и насмешливо заявил:

– Ваши тесты - полная лажа для того, кто имеет минимальное представление о статистике и хотя бы чуть-чуть разбирается в теории вероятности. Скажите мне название предмета, и я сделаю тест, ни разу не заглянув в учебник.

Впрочем, тут же, вероятно, решив, что он сболтнул лишнего, Иван насупился и забился в свою скорлупу хмурого и безразличного хумано.

С Вирджинией юноша познакомился чуть больше месяца назад. Девушка не замечала этого странного русского иммигранто, пока он сам не подошёл к ней со словами: "А ты мне нравишься, только синие волосы тебе совсем не к лицу".

– Что за хам!
– вспыхнула Вирджиния, но через неделю неожиданно поменяла прическу и перекрасила волосы в близкий к её естественному цвету черный.

Снова встретив Вирджинию в коридоре, Иван слегка улыбнулся уголками губ, кивнул и сказал:

– Так намного лучше. Ты стала похожа...
– тут он наклонился к ней и тихо шепнул в ухо неприличное гендерное ругательство, - ты стала похожа на настоящую девушку!

Вирджиния не знала, что ответить на это. Первой её мыслью было заплакать и убежать, но Иван говорил так нежно, что подобная реакция вдруг показалась Вирджинии совершенно неуместной. Юноша же, отступив на полшага, добавил:

– Расслабься. Это никакое не оскорбление. Это мягкое и нежное слово, которое до недавних пор существовало и в твоём языке.

Сейчас, став победительницей лотерея, Вирджиния понимала, что совсем скоро ей придется стать другой. Из ходивших по рукам запрещённых книг она знала, что, несмотря на то, что современные хумано - это бесполые существа, для которых секс является лишь удовольствием и способом убить время, таким же, как спорт, чтение, просмотр кино и игры, каждый человек несет глубоко запрятанные в него мужскую или женскую сущность. Никакие операции по отрезанию или наращиванию определенных частей тела, говорилось в брошюрах, не в силах это изменить. Лишь незначительный процент людей рождается со смешанными гендерными признаками, для остальных же невыраженный гендер является результатом воспитания и последствием воздействия гормональной терапии.

Впрочем, единственными хумано Евро-Азии, которым удавалось раскрыть свою тайную природную сущность, были победители лотерея. Они отправлялись в особые места - на таинственные репликационные фабрики, где одни хумано становились женщинами, а другие мужчинами.

Право стать настоящим биологическим родителем было чрезвычайно почётным, и победителям лотерея открыто завидовали даже несмотря на то, что ради стабилизации численности населения Евро-Азии через три года после отправки на фабрику, осуществив несколько актов детосоздания, победители были обязаны умереть.

– Куда ты сейчас?
– спросил Иван, когда Вирджиния успокоилась и перестала плакать.

– В медицинский центр, - ответила девушка.
– Мне предписано пройти курс процедур и сдать всякие анализы.

– А долго ты ещё пробудешь в школе?

– Не знаю, - Вирджиния пожала плечами.
– Может, месяц, а может, и все три. Пока свободный инкубаторий не пришлёт заявку.

Иван кивнул.

– Все заявки поступают в канцелярию, - не то спрашивая, не то констатируя, сказал он.
– Приходят к тупой мымре-секретарше. А ещё она по совместительству ведёт курс канцелярского дела, и, насколько я врубаюсь, курс этот не особо-то и востребован studentами.

– О чём ты, Иван?
– не поняла Вирджиния.

Иван в ответ наклонил голову и слегка коснулся своими губами шеи девушки.

– Ничего не бойся, Вирджиния!
– сказал он.
– Пока я рядом, всё будет хорошо.

На следующее утро Ивана вызвали на дисциплинарную комиссию.

Психолог, директор школы и counsellor по воспитательной работе, широко улыбаясь, смотрели на подростка.

– Айван, - низким грудным голосом произнесла психолог - толстая сисястая блондинка с тяжёлым подбородком.
– Мы бы очень хотели помочь тебе.

Иван потупился и ничего не ответил.

– Ты, конечно, догадываешься, зачем мы тебя пригласили?
– спросил counsellor - манерный молодой человек с длинными чёрными волосами.

– Нет, - буркнул Иван.

– Айван, не надо закрываться и прятаться от нас в своей раковине, если тебя что-то гнетёт, обращайся напрямую ко мне!
– вставил своё слово директор - круглолицый лысоватый толстяк с татуировкой дракона через весь череп и улыбкой на все лицо.

– Да ничего меня не гнетёт, - сказал Иван, поднимая глаза.
– Мне, типа, всё тут нравится, всё зашибись, короче! Я вас всех люблю, а моя деструктивность - это последствия тяжелой и затяжной психологической психотравмы.

Лица членов комиссии смягчились.

– Айван, твои тяжелые начальные годы - это не оправдание для совершения преступления.

Лицо Ивана стало напряженным.

– Чё за предъява? Никакого преступления, вроде, как бы, не совершал!

– Пока нет, но против тебя выдвинуты достаточно серьёзные обвинения, - покачал головой директор.
– Мы, конечно, всецело на твоей стороне, но...

– Ну, давай договаривай, чё...
– твердо сказал Иван.
– Если базар по теме, то я отвечу, но такие дела надо обосновывать.

Директор поморщился.

– Айван!
– попытался жёстко сказать counsellor, но все равно вышло у него манерно и ненатурально.
– Ты обвиняешься в доведении одного из педагогов до психологического срыва и до мыслей о преступлении. Это очень нехорошо!

Иван нахмурился, дважды моргнул и уставился на черноволосого.

– Чё-то вообще не понял, - наконец сказал он.

– Айван, мы очень хотим помочь тебе!
– с вкрадчивой нежностью в голосе произнесла блондинка.
– Просто скажи, зачем ты это делал, и мы тебя отпустим.

– Да чё я делал-то?
– присутствующим вдруг показалось, что Иван искренне не понимает значения и сути происходящего.

Члены комиссии переглянулись: вот они эти кросс-культурные отличия. Нормальный евро-азиатец уже давно бы заливался слезами и, наматывая сопли на кулак, просил прощения, а на лице этого иммигранто не появилось ни единого признака раскаяния. Директор решил пойти ва-банк.

– Айван, мы всецело на твоей стороне, - ласково и участливо сказал он, - но у педагога эстеса после общения с тобой возникли преступные желания.