Лотар-миротворец (сборник)

– Да поднимайтесь же. Вы ведь интеллигентный человек, у вас должно быть достоинство. А вы прячетесь, как подопытная мышь в банке.

Кнебергиш наконец поднялся из-за камня. Он подошел к Рубосу, который уселся рядом с Лотаром, и спросил глухим голосом:

– Что вам нужно?

Чувствовалось, что он отвык говорить. Но ум его был по-прежнему острый, внимательный, гибкий. Жаль, что в нем так отчетливо бился страх, это мешало понять то, о чем молчал Кнебергиш.

Он испуган не потому, что его нашли, а потому, что столкнулся с магическим занавесом вокруг Мирама. Значит, он пытался удрать в соседний город, решил Лотар.

– Ты поешь, доктор, - сказал Сухмет, раскладывая еду на небольшом плоском камне, который Кнебергиш использовал как стол.
– И выпей, тебе нужно успокоиться.

– Что вам угодно?

Он очень хочет есть, но не знает, что от него потребуют за еду.

Ладно, может быть, чем скорее мы перейдем к главному, тем лучше. Лотар достал из тайника в нагрудной пластине сложенный лист пергамента.

– Тебе это знакомо?

Кнебергиш чуть наклонился вперед и стал сосредоточиваться. Лотар ощутил, как сильным, почти нескрываемым жаром протянулось вперед, к сознанию лекаря, внимание Сухмета. Это было настолько явно, что доктор даже поморщился и покосился на восточника:

– Ты изучаешь меня? Сухмет кивнул и усмехнулся:

– Из нас троих мне лучше других удается просматривать сознание других людей. Так что… Кнебергиш посмотрел на Лотара:

– Как я понимаю, ты здесь главный? Лотар развел руками:

– Вообще-то главных у нас нет. Каждый делает то, что у него получается лучше.

– Ты здесь думаешь?

– Мы все думаем.

Страх никуда не делся, доктор просто затаил его.

– Значит, так: или ты просишь своего друга оставить меня в покое, или я ничего не буду говорить.

– Я понял, - ответил Лотар. Доктор начинал ему нравиться.
– И мой друг тоже понял. Сухмет ухмыльнулся и кивнул по-восточному, что могло означать все что угодно, даже отрицание. Теперь его внимание стало тонким, очень мягким. Этот «шнур» по-прежнему связывал голову Кнебергиша и глаза восточника.

Зато Лотар свернул свое внимание. Он сделал это демонстративно и даже охотно. Пожалуй, его вмешательство, даже если бы Кнебергиш и не возражал, могло только помешать Сухмету.

– Один восточный торговец странными чучелами, который живет в трактире Шува, утверждает, что ты продал ему эту картинку, которую похитил из какой-то книги в княжеском тереме.

Кнебергиш взял лист, повернул к костерку, внимательно осмотрел, потом положил на место и выпрямился.

– Ложь. Я никогда не видел ее раньше.

– Но ты знаешь человека, о котором я спрашиваю?

– Нет. Я не знаю ни одного восточного торговца редкостями.

– В Мираме он называет себя Курбаном. Подумай, может быть, ты все-таки слышал это имя?

– Нет. Я никогда не слышал этого имени. Лотар потер глаза. Нет, так они ничего не узнают.

– Какие опыты ты ставил в своей лаборатории?

– Полагаю, это мое дело.

– Князь нам дал полномочия задавать любые вопросы, даже неприятные, и тебе, как одному из друзей князя, полагалось бы на них ответить.

– Я делал… - Доктор оглянулся, словно в этом зале кроме них мог быть кто-то еще.
– Только не смейтесь… Я открыл, что если надавить сок из овощей и некоторых фруктов, то можно получить почти столь же благотворный эффект, как от самих фруктов. В некоторых случаях это очень важно. Например…

Он умолк.

– Продолжай, - попросил Лотар.

– У вас еще есть ко мне вопросы?

Нет, от него трудно было добиться большего. По крайней мере, на этот раз. Может, получится когда-нибудь позже, если это «позже» наступит. Лотар поднялся.

– Чем болен князь?

– У него рак пищевода.

– Сколько ему еще осталось?

– Не могу сказать, потому что не знаю, в каком он сейчас состоянии.

– Ты ушел из города два месяца назад. Если считать, что его состояние не изменилось, тогда сколько?

– Я не колдун.
– Он посмотрел на Сухмета, который при этих словах с улыбкой поклонился.
– Я не знаю.

Рубос шагнул вперед.

– А вообще сколько могут жить при такой болезни?

– Раньше умирали очень быстро, за несколь- ко недель. Я пришел к выводу, что смерть наступала не от болезни, а от голода. Если наладить правильное питание и попытаться приостановить болезнь, то можно… Можно говорить о годах, пока метастазы не убьют какой-нибудь другой жизненно важный орган.

– Спасибо за исчерпывающую информацию, - сказал Лотар и указал на еду, которая так и осталась нетронутой.
– А ты все-таки поешь. Тебе нужно сохранять силы и разум. Может статься, ты еще очень понадобишься городу.

Он пошел к лазу. Сухмет засеменил следом. Рубос поклонился и пошел с ними рядом.

Когда они выбрались на поверхность, Лотар повернулся к Сухмету:

– Ну что?

– Он говорил правду, он ничего не знает. Конечно, может быть, страх исказил какие-то очень глубокие пласты его памяти, но в главном он не солгал ни разу.

Лотар вдохнул полной грудью пахнущий морем воздух.

– Значит, это ложный след. Жаль, что так поздно и мы не сможем, не нарушив норм вежливости, заглянуть к господину Курбану. А мне теперь очень хочется с ним потолковать.

Рубос, глядя на звезды, кивнул:

– Если понадобится, можно и не мелочиться. Подумаешь - вежливость!

– Нет, - решил Лотар, - ситуация пока не созрела. Его тоже могли подставить, как… - Он оглянулся назад, в сторону Кнебергиша.

Через мгновение магическое видение открыло ему, что доктор, забыв обо всем на свете и громко чавкая, вгрызается в ножку поросенка, пытаясь одновременно пить вино из горлышка бутылки и отломить большой кусок копченой рыбины, даже не очистив от чешуи.

– Зря, - сказал Лотар.
– Если он долго голодал, может и плохо стать. Сухмет хмыкнул:

– А еще доктор называется.

ГЛАВА 11

Гергос стоял красный от злости, но голос его был, как всегда, спокойным, уверенным и сильным. Полдюжины стражников столпились в отдалении и делали вид, что никто из них не пытается подслушивать. Лотар, Рубос и Сухмет стояли над телом стражника с сержантской перевязью, который лежал в пыли со странно свернутой набок головой. Из-под шлема вытекали струйки почерневшей крови.