Лотар-миротворец (сборник)

Князь подался вперед. Его глаза, усталые и мутные, теперь горели огнем силы и решительности.

– Кем приказано?

– Это я и пытаюсь узнать. Как пытаюсь узнать, и кто управляет собаками.

Внезапно у входной двери поднялась легкая возня и из темноты в середину зала вышел Сухмет в сопровождении двух стражников. Стражники с извиняющимися взглядами попробовали определить, правильно ли они поступили, впустив сюда этого восточника, но, так ничего и не придумав, отступили к двери и замерли там в тени.

Сухмет выглядел усталым, по-стариковски шаркал ногами, чего Лотар никогда прежде не видел. И все-таки он пытался вежливо улыбаться.

В руках он нес огромную, тяжелую книгу в переплете из темной кожи. Лотар подумал, что таких книг не делают здесь, на Западном континенте, этот фолиант скорее всего с Востока.

– Если я правильно понял моего господина, это уже не секрет.

– Что ты несешь, раб?
– рассердился Бугошит. Трудно было понять, говорит ли он о книге в руках восточника либо требует, чтобы ему пояснили последнюю реплику.

– Вот здесь написано о Гонге Вызова, - спокойно сказал Сухмет, подходя к Бугошиту и протягивая ему огромный древний кодекс.
– Когда этот магический инструмент выставляют под лучи звезды Зо-Мур, восходящей в ваших широтах на неделю в каждый месяц, он начинает звучать, и зло надолго поселяется в душах людей. Он вызывает и каменных собак из… тут я не понял, из какого измерения, но они, без сомнения, те самые собаки, с которыми мы и пытаемся сейчас бороться. Кстати, он вызывает собак, раздражая их. Они пытаются до него добраться и уничтожить, попутно уничтожают любую преграду, например, стены замков или городов. Изготовление этого Гонга - старый трюк. Даже удивительно, как я забыл про него.

Бугошит заглянул в книгу, которую Сухмет положил прямо на столик перед писцом, отчего тот вздрогнул и подался назад, а Богушит посмотрел на князя и проговорил с раздражением:

– Ничего не понимаю. Кто умеет читать эти загогулины?

Робкий писец, не вставая, развернул книгу к себе, затем кивнул, став на мгновение очень похожим на Сухмета, когда тот кланялся, дергая подбородком вниз.

– Я могу прочитать это, боярин. Здесь сказано, что собаки - рабы этого магического инструмента, и так было от сотворения мира…

– Хватит!
– взревел Бугошит.
– Мне не нужно читать это дословно. Он правильно говорил?
– Боярин кивнул на Сухмета, подошедшего к связанному Лотару.
– В общих чертах правильно?

Писец пробежал глазами страницу, потом еще одну, потом перевернул и дочитал третью до конца. Все терпеливо ждали.

– Ну?
– спросил Бугошит.

– Абсолютно правильно, господин, - закончил писец.

Сухмет хмыкнул на весь зал. Бугошит повернулся к князю, потом к Лотару:

– Ты сам-то ничего сказать не хочешь?

– Хочу. Господа судьи, вы ищете не там, где надо. Я не мог вызвать собак, не мог быть замешан в нападении на дом воеводы, у меня не было причины убивать княжича, следовательно, я невиновен.
– Лотар перевел дыхание.
– А вот причины защитить его были. Он был одним из тех, кто мешал преступникам достигнуть цели. Как и Сошур. Но с воеводой к тому времени, кажется, уже было покончено.

– Заговорщики, преступники… - пробурчал Гергос.
– Я слышал от тебя эти слова много раз. Может, мне следовало отнестись к ним с большим вниманием. Тогда бы я знал, куда они собираются нанести следующий удар. Кто еще мешает преступникам?

– Ты, боярин Бугошит, и князь. Но больше всего сейчас им будет мешать, конечно, Светока, потому что других законных наследников престола не осталось.

– Если им что-то мешает, значит, у них есть какая-то цель?
– подал голос князь.
– И что же это за цель?

– Разумеется, власть, престол, богатство, возможно, что-то еще, может быть, завоевательные походы на соседей или создание полупиратской гавани, как на Алдуине. В любом случае эти люди впустят сюда зло, которое приходит с черным колдовством и в демонском обличье.

– Ты имеешь в виду Кнебергиша?
– спросил Гергос.

– Наоборот. Именно он и был с самого начала вашим надежным союзником, потому-то его и оклеветали, чтобы изгнать из города. Он мог помешать преступным планам, раскрыв вам глаза на происходящее. Ведь он ученый, он знал эти книги, мог их прочитать и, конечно, сделал бы верные предположения.

– Предположениями делу не поможешь, - тяжко вздохнув, произнес Гергос.

Лотар усмехнулся и ответил капитану городской стражи:

– По-моему, это лучше, чем хватать первого, кто попадется на глаза.

– Ну, может, довольно?
– попросил Гергос.

– Как только развяжешь мне руки, я все сразу и забуду, - пообещал Лотар.

Гергос вопросительно посмотрел на Бугошита, потом на князя. Тизун кивнул, Гергос с лязгом вытащил кинжал и разрезал путы на руках Лотара.

После этого князь спросил тихим, невыразительным голосом:

– Что же ты предполагаешь делать дальше, чужеземец?

– Первым делом я попрошу Каписа рассказать мне, как он узнал, что Сошур купил какое-то зелье, чтобы приманивать собак или, наоборот, чтобы отравить их.
– Лотар с удовольствием потер затекшие запястья.
– И пойду по этой цепочке. Возможно, она приведет если не к главе заговора, то к тем, кто его замыслил.

Все повернулись к темному углу, который облюбовал себе лекарь в начале допроса. Там было тихо, и даже Лотар ничего не мог увидеть. Один из стражников взял факел и осветил весь угол. Стул Каписа стоял на месте. Княжеского лекаря не было.

ГЛАВА 17

Комната Каписа показалась голой даже привыкшему к казарме Гергосу. Лотар понял это по выражению его глаз и по оттопыренной нижней губе. Лишь кровать, застеленная очень толстым одеялом, и крохотный столик, где пожилые матроны обычно держат притирания и щетку с вырванными седыми волосами. Но столик возле кровати был пуст, если не считать нескольких ореховых скорлупок.

– Интересно, - пробормотал Гергос, - он что, вообще не жил здесь? Я не вижу даже одежды.

– А меня удивляет, что здесь как-то не очень много медицинских инструментов, - поддакнул капитану мирамцев Сухмет.

Он подошел к кровати и принялся тщательно ощупывать ее.

– Мог бы гобелены или хотя бы пару клинков повесить на стену, - пророкотал Гергос.
– Живет, как в трактире.

Лотар покачал головой:

– Пожалуй, он здесь и не жил. Я не чувствую человеческого присутствия. Сухмет кивнул: