Ловцы и сети, или Фонари зажигают в восемь

– Дом недоволен, – заметил волк, шепелявя, сжимая в пасти рукоять ларца. – Как будто мы воры, и стащили что-то, принадлежащее ему.

Едва ребята ступили за порог, дом стремительно накренился, просел и начал усердно рушиться, пока не развалился до самого основания. Казалось, он сам ненавидел себя таким и держался для того лишь, чтобы странники грёз успели покинуть его, необходимый артефакт с собой унеся. Руины, завертевшись волчком, просачивались через огромную воронку в землю, в прохладу зыбучих песков подсознания с разрастающимся гулом. Громадный звук быстро возмужал, расширился и лопнул. Песчаный землеворот раскрутил обломки и жадно проглотил всё до последней капли. На месте дома воцарились гладь и тишь.

– Дом без людей – мертвец, – заключил Вова-волк.

Природа кругом оживала. Из земли вновь повылуплялись деревья и из их вмиг набухших почек распустились луга и поля, горы и озёра, леса и реки. Заискрилась, зажурчала синева вод, заострились белым пики гор, затрепетало многоголосье колосьев, и трав простыней зелёных полилась песнь. Заговорил под ногами цветов полевых шёпот, замельтешила чехарда череды разноцветья лепестков их, а там, где стояли волк и Алёна, возвысились до небес тенистые сосны-волхвы и дубы-колдуны, стволами ребят аккуратно обогнув и кисейно полосами разбросав свет, и обоняние возрадовав запахом игл. Могучий бор дал стойкое еловое изваяние аромата.

Оглядевшись обескураженным взором, ребята оперативно вернулись к насущному:

– Пора узнать, что внутри, – волк поставил ларец рядом с Алёной. – Ключик у меня на шее висит. Снимай.

Алёна запустила руки в густую шерсть волка и нашла на его сильной шее верёвочку. Изящный ключик был нанизан колечком на тонко сплетённую нить. Ключик плавно вошёл в ждущую замочную скважину. Два оборота страстного танца в абсолютном дополнении друг друга, и скважина растаяла и поддалась, замок бережно отворив: внутри ларца покоилась небольшая гранитная копия Стаффордширского барельефа с гравюрой картины Пуссена и загадочно высеченными буквами под ней.

– Это та же картина, что висела у тебя дома? – Алёна крутила в руках загадочную находку, пристрастно рассматривая её со всех сторон.

– Именно она, – волк задумчиво потупил желтоглазый взгляд на искусно выточенный кусок гранита.

– И какой в ней смысл? Или смысл в этих буквах?

– Что означают буквы, никто не знает. А у самого полотна несколько трактовок, одну из них можно толковать как «помни о смерти». Так что можно расценивать это как угрозу. Может быть, это весточка от родителей, которые продолжают заботиться о тебе. Но я сомневаюсь. Потому что тот, кто этот знак сюда вложил, явно знал, что мы найдём его вместе. Знал, про картину у меня дома. Да и, собственно, ключ мне в подсознание подложил. Кто-то играет с нами в сложные, но интересные игры.

– Что будем делать? – Алёна приподнялась на ноги, в раздумьях глядя на тайну, себя немного приоткрывшую, но в разгадку полностью не перевоплотившуюся.

– Запомни последовательность букв и их количество. Это важно.

Алёна несколько раз пробежалась по находке пытливым взглядом, закрывая глаза и проговаривая буквы про себя.

– Готово. Ты будешь запоминать? – она протянула волку точёный кусок серо-чёрного гранита так, будто он мог взять его в лапы.

– Уже запомнил. Так. Раз дом ушёл под землю, предлагаю закопать и ларец. Но ключик оставим.

Волк обстоятельно почесал бок задней лапой.

– Блин, это так удобно.

– Звериное обличье вообще открывает много горизонтов, – широко подумав, собрала мысли в одно предложение Алёна. – Хорошо. Давай закопаем.

Силой мысли она моментально вырыла глубокую яму посреди сосново-дубового полесья. Между стволов на мгновение показался белый кролик, махнув внимательными длинными ушками.

– Ой, зайка, смотри!

Волк хищно обернулся, насквозь прожжа густую растительность горящими глазами, но кролика пропал и след.

– Аж есть захотелось, – блеснул острыми зубами, облизнувшись, волк. – Ладно, давай дело доделаем. Положи находку обратно и закрой крышку.

Алёна бережно уложила гранит и закрыла ларчик на ключик, но поднять тайник с загадкой не смогла. Чудовищная гравитация примагнитила сундучок к земле намертво.

– Не могу и все, прикинь! – жаловалась в напрасных потугах она.

Волк тяжело вздохнул:

– Вот с этого всё начинается, а потом «открой мне банку с закруткой», «давай назовём сына Цезарем», «ты глянь какая курица пришла в «Давай поженимся!». – Волк с лёгкостью подхватил ларец зубами и бросил его на дно глубокой, прохладной, чернозёмной, переплетённой древесными корнями ямы.

– А как бы ты назвал сына, если не Цезарем?

– Гай или Юлий, – пожал саркастичными плечами чёрный волк.

– Не поспоришь. Что делаем дальше?

– Сеанс окончен. Вот держи, – волк бросил Алёне фотоаппарат, неведомо как оказавшийся в его зубасто-клыкастой пасти.

– Просто сфоткать тебя? А что потом?

– Я исчезну, а ты пойдёшь дальше путешествовать по своим снам. Раз уж бабушка не дала тебе ловца снов, он будет твоим оружием из реального мира. Если встретишься с угрозой – просто сфотографируй; так же как и любого сомнительного путника, осознавшего реальность сновидений, вроде меня.

– Интересно, – Алёна занесла палец над кнопкой, на волка объектив направив. – Жаль, нельзя этот кадр взять с собой. Видел бы ты себя!

– Считаю, что я прекрасен всегда. А что касается именно фото, то, может, какой-то способ и существует, просто я об этом не знаю.

Алёна опустила глазок объектива, задумавшись.

– А может, ещё немного побудем вместе? Это же так необычно.

– Предлагай. Только без пошлостей. А то потом начнёшь рассказывать, что во сне не считается, – довольный волк показал язык.

Алёна надула губки, насупила бровь и дельно огляделась, через секунду расправив лицо:

– А вопрос-то хороший…

– Вот так всегда бывает. Во сне, в каждоночной сказке, мы можем делать всё, что хотим, но не делаем. В мире неисчерпаемых возможностей мы грязнем в бытовой жиже. Попусту грезим о работе, о домашней рутине и по новой переживаем всякие глупые ситуации, наш обычный день наполнившие, – философствовал волк, усевшись на пень и закинув одну заднюю лапу на другую.

– Давай на крышу рванём, как обычно, – пожала плечами Алёна. – Чё выдумывать. Раз не получилось там встретиться, то хотя бы расстанемся там.

– Твой сон. Ты заказываешь музыку.

– Но ты же тоже участвуешь.

– Я только меняю пластинки.

Алёна вышла из пахучих теней леса на залитую светом долину снов, выцеливающую глаз бликующими и резвящимися перекатами трав с ходящими по ним валами легкотелых тёплых ветров. Волк вышел следом. Алёна окинула взором просторную даль и щелчком пальцев возвела вокруг новую локацию, быстро пристрастившись к пространственным изменениям: город частично пророс из земли, частично выпал с небес. Алёна и волк оказались на крыше самого высокого здания города, в то время как живое воображение широкими мазками приукрасило картину сна. Позади небоскрёба возник привычный глазу полис, с другой стороны высоченной недвижимой стеной раскинулся умиротворённый океан. Волны колыбельно завивались и расстилались по поверхности крыши, напевая пеной, плавно растворяющейся в бело-песочном побережье. Солнце, быстро расплавившись, утонуло в глубоководном горизонте, напоследок ярко вспыхнув под водой своим двойником, – гало последними лучами цеплялось за крыши домов, норовя утащить мир за собой. Смеркались этажи, снотворная реальность погружалась в поэтичный сумрак быстро затянувших мир теней. Россыпь громадных звёзд драгоценно заблистала среди аврор, засветивших спящее небо крыльями разноцветий, норовя посыпаться прямо в руки. Среди полупрозрачных облаков порхали чёрно-белые скаты и их большие побратимы – морские дьяволы манты в одной компании с огромными полосатыми и синими китами, гулко поющими свои песни выбеленной огромной луне – супер-суперлунию.