Ловцы снов

– Он нас видит?
– киношно-экшеновый вопрос прозвучал с таким пронизывающим его искренним удивлением и замешательством, что в лице произнесшего его молодого парня практически переставал звучать банально.

Темный силуэт, наклонившийся надо мной сквозь склоку темноты и пятен, внезапно подернулся странным туманом, похожим на мелкую рябь, очерчиваясь яснее и как будто объемнее, словно проявляясь в реальность, хотя я уже не мог ручаться, что мне это не почудилось.

Последнее, что я услышал, произнесенное над собой прежде, чем окончательно провалиться в темноту, это: "Значит так, забираем с собой в штаб, пусть там разбираются. Этот, кажется, не совсем простой и явно не пустышка..."

Так я приобрел свою профессию...

* * *

– ...Я знаю, что со мной случилось...
– я снова прихожу в себя, только когда Дина оказывается напротив, совсем рядом, а ее маленькие, красные, словно от мороза, ладошки крепко сжимают мои руки, и я сам даже не могу пошевелиться. Рассеянный в сумраке дом шевелится за ее спиной и беззвучно стонет заплутавшим между перекрытиями ветром, покачивает обтрепленными парусами сетки, норовя коснуться ее волос, но натыкается неумело на чугунную решетку ворот, откатываясь назад. Стены заброшенного корпуса обнимают за плечи, укрывая от фиолетовой темноты. Нас. Только нас одних.

 - Я же помню...

Помнит она!.. Еще один "неординарный случай", чья-то ошибка, не обусловленная Правилами, которые придумывались вовсе не ради тех, кто просто ХОЧЕТ жить. Просто быть прежним, просто любить тех, кто любит их, и быть с ними рядом, просто радоваться этому.

Ради тех, кто остался самим собой, остался подлинным и настоящим, но просто где-то немного не успел и чего-то не нашел. Не смог уйти.

Снег падает с темного неба, затягиваясь просветом домов, как воронкой, и ложится на не сбитый ногами снег двора, медленно присыпая одну единственную протоптанную по нему дорожку, от ворот до отмостки колодца. И... другую - от скульптуры, незаметную и совсем короткую, едва ли на несколько метров. Мою ли?..

И на самом бронзовом льве сугроб сбит и разметался под тяжелыми лапами рассыпчатой холодной крошкой.

Я чувствую прикосновение пальцев Дины к своей щеке, в том месте, где остался запекшийся след царапины, которая почти не болит, но теперь обволакивается горячим теплом, и все только потому, что дотронулась она.

Киваю не понятно к чему, молча закусив угол губы.

– Ты должен от меня избавиться?..
– киваю еще раз, понимая, что она и так обо всем уже догадалась. "Отдел Снов..." - сколько раз я уже произносил при Дине эту фразу?

Я стискиваю пальцы, пытаясь убрать от себя ее руки, но она держит, упрямо не выпуская. И все смотрит в глаза - внимательно, понимающе и сочувственно, - а я пялюсь куда-то вбок, позабыв о зрительном контакте. Впрочем, она ведь и так меня видит.

Наверное, я бы многое отдал, знай заранее, чтобы оказаться сейчас с ней вот так: глаза в глаза, два лица напротив друг друга, отделив и разграничив весь мир надвое и поровну, - но еще большее бы пожертвовал, если нам можно было не встречаться друг с другом вообще. Чтобы я не встретил ее ТАК. Но тогда Дину нашел бы кто-то другой, из нашего же Отдела, и это было...

– ...Но не хочешь, - еще один кивок, похожий на встряхивание. Я сижу на краю колодезной крышки, медленно покачиваясь.

...убийство. В первый раз умирает тело, во второй мы убиваем душу. Двойная смерть - это, по сути, тот же Переход. Только не в новую жизнь - просто в никуда. Я там не был и не знаю. А те, кто был, рассказать уже никогда не смогут. Но за этой гранью - схлопывающаяся вечность, самое последнее место, где ты можешь оказаться. Абсолютный не-возврат и не-жизнь.

Я не желаю ей этого... и не хочу даже смотреть на нее сейчас, потому что понимаю, что бессилен. Но то, что происходит с ее глазами, внезапно заставляет меня вздрогнуть...

Во взгляде Дины - живая бездна и странно живые плещущиеся мысли, похожие на китов. Она опускает веки, и океан светло-голубых глаз заливает волной, бьющейся об острые, мокрые скалы ресниц. Она плачет.

Еще ни разу, никогда в жизни и за всю свою работу я не видел, чтобы Сны плакали. Они реагируют как угодно, но только не так. Потому что слезы - это боль. А боль - главное доказательство того, что мы живы...

– Я помню, как умерла, - без пауз и заминок, ощущая всю странность того, что она говорит, и причин, почему вообще это делает. Это должен был быть конец. Абсолютный. Рай, ад - что угодно, но только другое, как нам всегда говорили. Не похожее на прежнюю жизнь, неземное.

Не-земное.

А выходит только совсем иначе...

– Уже почти пять дней я пытаюсь понять, что происходит. Меня никто не замечает, даже не видит просто, мои друзья проходят мимо, так, будто меня вообще нет, но я ведь еще ощущаю, еще чувствую себя, хоть и это тоже странно. Я не понимаю, что вокруг... как это все... А потом эти двое. И ты... Почему вы...
– Дина не договаривает, оставляя вопрос отчаянно повисшим в воздухе, но этого и не нужно. Все и так ясно: почему? вы? меня? видите?..

Влажные глаза с беспомощным, обезоруживающим изломом полупрозрачных век смотрят пристально и отчаянно. А у меня перед взглядом проскальзывает воспоминание о том, как я заметил их в первый раз - да так и не смог больше забыть. Ни на минуту. Пусть и сам себе тогда не верил.

Я смотрю на нее, замечая в движениях и жестах Дины медленную отрывистую резкость, отражающую на самом деле то, чего она сама почувствовать не может, но что происходит с ней непрерывно - безропотные колебания загнанной и потерянной души. Возможно, она и смогла бы найти свой путь - еще в том промежутке времени, когда у нее был выбор, - но что-то удержало ее здесь, притянуло, заставив остаться. И продолжает удерживать до сих пор, не позволяя успокоиться. Не позволяя найти выход.

– Мне казалось, что это должно прерваться рано или поздно. Что у всего МОЖЕТ БЫТЬ окончательный финал, и еще - что если попытаться умереть здесь, повторно, то дальше уже точно ничего не будет. Это ведь было так легко на словах и на мыслях, и я была почти уверена, что ничего не получится, но нужно было просто...
– она покаянно замолкает, опуская на мгновение взгляд к своим ногам, точно не веря.

 ...просто сделать шаг вперед, на проезжую дорогу. Ты права, девочка. Совершенно права. И, наверное, сама об этом знала.

– Только сейчас я понимаю, что не хотела - все равно ведь не хотела этого, несмотря ни на что случившееся. Но все бы произошло, если не...

...Мне говорили, Смерть обнажает все самые скрытые качества нашей души. Выявляет ее пороки и изъяны, изменяя нас до неузнаваемости, чтобы дать возможность победить это в себе. Чтобы дать шанс на что-то новое, более чистое и правильное.

Но что делать тем, кому этот шанс вообще был не нужен?..

Что-то вспыхивает у меня в голове, что-то странное. То самое, что я старательно, но тщетно пытался выскрести из всего увиденного, подмеченного и узнанного и что каждый раз упрямо сливалось с мелькающим снегом под ногами и растворялось в пятнах вечно зажженных слепых фонарей.