Ловец душ и навья невеста

— Расскажи лучше про свой институт, — попросил он. — Давно выпустилась?

— В прошлом году.

— Я все не могу взять в толк, на кого ты там училась. На благородную девицу? Это, вроде как, не профессия.

— У нас было много предметов, — уклончиво ответила Карна. — И не думай, что в моем институте учиться проще, чем в академии ловцов.

Рихард слегка улыбнулся, опустил ресницы — густые, как у девушки.

— Так кем становятся выпускницы института благородных девиц?

— Женами, — коротко ответила Карна.

Официант прервал паузу, повисшую в их беседе, склонившись над столиком в вежливом поклоне.

— Вот думаю, может, заказать рагу, — сказал Рихард, листая меню. — Твое мне очень понравилось. Незабываемый вкус.

— Возьми что-нибудь другое, — торопливо предложила Карна. — Не бойся пробовать новое. Вот хотя бы устриц…

— Не надо, — отказался он. — У меня и так… кхм… Давайте рыбу, как и даме. И белого вина.

— Десерт?

— Позже, — отказалась Карна.

Взгляд Рихарда быстро метнулся к ней, обжег губы. Официант ушел на кухню, и Карна едва сдержалась, чтобы не позвать его и не попросить постоять рядом. Вроде бы ловец и не делал ничего особенного: лишь смотрел на нее, но атмосфера словно сгустилась. Как назло, в ресторане приглушили свет, и музыка полилась совсем уж томная. Журчал фонтан, а в черных глазах ловца отражался огонек свечи, и это завораживало.

— Ты была хорошей женой, — утвердительно произнес Рихард.

— Разумеется, — ответила Карна. — Я знаю все, что необходимо: могу вести налоги, как ты уже убедился, следить за хозяйством, могу организовать прием… Поверь, Уго бы удивился, если бы я на самом деле организовала нам свадьбу. Ее бы вся Рывня не забыла. К тому же я неплохо музицирую, разбираюсь в живописи, моде, украшениях… Кстати! — она пошарила в кармане платья и вытащила розовую ленточку, усыпанную блестяшками.

— Ошейник Фифи.

— А перед этим — Жожо. Посмотри вот на эти два камешка. Они отличаются от других. Более плотные, не такие сверкающие. Похожи на кристалл в твоем кинжале.

Ловец взял ленточку, попытался отковырять камешек ногтем, а Карна отпила вино, которое официант разлил им по бокалам. Слишком сладкое, но «Золотому гусю», вопреки внешнему блеску, не хватало класса. Взять хоть официантов: первым делом она бы запретила им пользоваться средством для волос — блестят, словно гусиным жиром намазанные.

Когда она вчера запустила пальцы в волосы Рихарда — те были чистыми и густыми, и немного кололи ладони…

— Тебе не жарко? — прервал ее воспоминания ловец. — Можем попросить открыть окно.

— Все в порядке, — ответила она.

— Ты покраснела.

— А ты мог бы не заметить.

Он посмотрел ей в глаза, и у нее вдруг перехватило дыхание. Миг — и все прошло.

— Ты… — ахнула она. — Ты что… ты только что смотрел в меня?

— Нет, — ответил он. — Позже. Дома.

А потом многозначительно улыбнулся.

Карна злобно вонзила нож в рыбу, появившуюся перед ней, а Рихард приступил к еде спокойно и аккуратно.

— Хочу сказать тост, — приподнял он свой бокал. — За Фифи.

Карна наколола стебелек стручковой фасоли и молча отправила в рот.

— Нам удалось спасти ее от навки, и, похоже, лысая свиристелка обрела новый дом, — продолжил разглагольствовать ловец, а его взгляд медленно ласкал ее кожу — она чувствовала его, как прикосновение. Вот он скользнул по щеке, задержался на губах, прошелся по шее, скрытой высоким воротником платья, и словно увидел каждый из засосов, оставленных губами ловца. Лишь на миг опустился ниже, но сердце Карны все равно зашлось быстрее. — Хоть я и не планировал заводить собаку, но теперь вижу, что неожиданные изменения бывают к лучшему, — Рихард сделал глоток, покатал вино во рту и, проглотив, чуть поморщился.

Карна взяла бокал и выпила половину.

— Так что скажешь про камни? — спросила она.

Рыба казалась безвкусной, а фасоль жесткой, и Карна сложила вилку и нож параллельно друг другу. Скрипка стонала, всхлипывала, и к ней присоединился густой голос виолончели.

— Не знаю, — честно признался Рихард. — Это, конечно, странно — я убиваю одного жруна, и на его месте тут же появляется второй. Но навку нельзя достать из кристалла.

— А он безразмерный? — уточнила Карна. — Туда можно сколько хочешь навок наловить?

— Нет, — ответил Рихард. — Когда кристалл темнеет, я его меняю.

— И куда деваешь старые?

— Карна, — он протянул руку и накрыл ее ладонь. — Я бы хотел отдохнуть и не думать о работе хотя бы один вечер. Я в ресторане, напротив — прекрасная женщина…

— Ты снова воркуешь как голубь, — ответила она, убрав руку. — Это не свидание, помнишь? Так куда деваются старые кристаллы?

— Я сдаю их в полицейский участок. Потом их утилизируют в гильдии в столице. Послушай, чего ты хочешь от меня? Я свою работу выполнил, и даже больше — в двойном размере за одну плату…

— Тебе бы не пришлось выполнять двойную работу, если бы ты не попытался обмануть заказчика, — заметила Карна.

— А ты что, мой голос совести?

— Ну, раз своей у тебя нет…

Рихард с отвращением отодвинул от себя тарелку. Возле стола материализовался официант.

— Вас все устраивает? Хотите заказать десерт?

— Обойдусь, — ответила Карна.

— Да, а это заверните с собой, как обычно делаете для дамы, — добавил Рихард. Кивнув, официант послушно забрал тарелки и исчез, а Карна взяла сумочку и поднялась. Ножки стула с громким треском проехались по полу.

— Ты знал, — обвинила она.

— Конечно, я знал, только мне непонятно, почему обижаешься ты. Странно у тебя получается: когда вру я, то виноват я, и когда врешь ты, то все равно виноват я. Это тебя в институте благородных девиц научили такой логике?

— Все это было ошибкой, — сказала Карна. — Я ухожу.

— Куда это ты собралась? Ты на меня работаешь!

— Я не подписывала контракт.

— Ты обещала…

— Ничего я не обещала. А вот ты — обещал. Никаких поцелуев — я сказала об этом сразу, при встрече. И что?

— Ты сама поцеловала меня!

— Я думала, что целую Эдмона!

— О нет, ты целовала меня, — усмехнулся Рихард. — С ним ты не чувствовала такого возбуждения. Я был в твоем воспоминании и знаю точно. Забыть и не вспоминать? И как это сделать, скажи на милость? Ты исцарапала мне плечи, как дикая кошка. Ты извивалась, стонала, просила еще и хотела меня, а не своего мертвого Эдмона!

Карна схватила бокал с недопитым вином и выплеснула в лицо Рихарду. Ловец облизнул губы и усмехнулся, а Карна вдруг поняла, что в ресторане стоит гробовая тишина. Даже скрипка и виолончель больше не пели, и лишь струйка воды с журчанием текла из золотого гусиного клюва. Весь персонал и редкие посетители повернули головы и смотрели в их сторону с восторгом и жадным любопытством.