Ловец мудрости

– Я думала, что вы услышите, - сказала я ему, прежде чем перевела свое внимание на его брата. – Итак, какой вердикт?

– По профессору?

Я кивнула.

Эдвард ответил не сразу; вместо этого он посмотрел на свой бокал, покатав содержимое, пока сам подыскивал ответ. Наконец, он издал протяжный вздох и произнес: - Мужчина сбивает меня с толку. Он отвечает на вопросы честно и говорит именно то, что думает. Внешне я могу понять, почему он производит впечатление человека с холодным, безразличным характером, но внутренне он на самом деле абсолютная противоположность. Он действительно заинтересован в нашем участии, Белла, не смотря на его черствый подход. Он даже не делает сознательных усилий, чтобы показать себя как злого человека.

– Ну, если он на хорошей стороне, я не хотела бы видеть его плохую.

Разговор перешел на другие более приятные темы, и мы провели следующие пятнадцать минут, слушая подробный пересказ Эдварда о первом дне Эсми. Судя по всему, МакГонагалл добилась успеха в своей миссии, потому что Маггловедение никогда не было более популярным. Студенты с нетерпением посылали своему новому, красивому учителю взволнованные улыбки и восторженные взгляды.

– Ей нравится это, - заметил он, смотря на свою сияющую мать, которая в настоящее время была погружена в разговор с Хагридом.

– Тебе не нужно читать мысли, чтобы увидеть это, - произнесла Розали, когда проследила в направлении взгляда Эдварда.

– Давайте, - прощебетала Элис, - подойдем поздравить ее.

– Белла еще не закончила, - заметил Эдвард, когда я потянулась к большому шоколадному печенью, лежащему на соседнем подносе.

– Все в порядке. Я скоро закончу. Вы идите, а я присоединюсь к вам через минуту.

– Ты уверена?

Я кивнула, улыбнувшись, когда Эдвард поцеловал меня в лоб. Я смотрела ему вслед, когда он изящно пошел в конец зала со своими братьями и сестрами.

Мое внимание вернулось к оставшимся, когда Гермиона взяла печенье и положила его на тарелку.

– Думаю, я тоже возьму одно такое. Ты все же не можешь их запить тыквенным соком.

– Почему бы и нет? – спросил Рон, в выражении его лица появилось замешательство.

– Просто не можешь. Их едят с молоком.

Ее парень выглядел не убежденным. Гермиона просто покачала головой и потянулась за одним из золотых кувшинов. Однако за миг, как ее пальцы сомкнулись на ручке, бокал Рона опрокинулся, выливая содержимое ему на колени и заставляя его вскочить со скамейки.

– Просто потому, что тебе не нравится тыквенный сок с печеньем, Гермиона, - сказал он в шутку, - еще не значит, что остальные испытывают то же самое.

– Я ничего не делала, - возразила она. – Я даже не касалась твоего бокала!

– Он просто упал сам по себе, так?

– Должно быть так.

Его губы превратились в жесткую линию, пока он пытался подавить улыбку, но, не смотря на его хорошее настроение, я была вынуждена встать на сторону Гермионы.

– Она права, - вмешалась я. – Она даже не коснулась его. Я бы увидела со своего места, если бы она задела.

Руки Рона взлетели вверх в оборонительном жесте: - Хорошо, хорошо. Я только предположил.

Он достал свою палочку и убрал жидкость, в то время как Гермиона налила себе щедрую порцию молока.

– Хочешь, Белла?

– Да, пожалуйста, - сказала я, протягивая свой бокал с благодарностью.

Гермиона, казалось, была на той же волне, что и я: она не хотела, чтобы ее десерт был испорчен ароматами колбасы и пюре. Мы вдвоем поднесли наши кубки к губам и выпили напитки.

Молоко все еще было освежающе холодным. Я чувствовала прилив энергии, пока оно путешествовало по моему горлу, но холод, казалось, выстрелил в мой мозг, как пуля, заморозив его и замедлив мой мыслительный процесс.

Прежде, чем я поняла, что происходит, я схватилась за живот, дрожа, как будто меня сейчас вырвет. Мой взгляд устремился на Гермиону, которая, казалось, испытывала те же странности, возвращая мой взгляд с выражением ужаса. Она издала последний испуганный звук, прежде чем мир начал вращаться вокруг нас.

EPOV

Всплеск мыслей ударил меня, как приливная волна, каждая из них кричала имена Беллы и Гермионы в панике. Я развернулся в ту же секунду, что и моя семья. Их привлекли вербальные крики, нежели мысленные, хотя оба варианта были одинаково слышны. Я не мог разобрать образы, мелькающие в моей голове. Они не имели смысла. Они были невозможны.

Я ворвался в зал, как молния, используя весь самоконтроль, чтобы остановить себя от попытки разбросать студентов по комнате в попытках достичь Беллу. Когда мой взор нашел ее, у меня перехватило дыхание, и челюсть сжалась с такой силой, что можно было бы прокусить сталь, если бы что-то такое находилось между моими зубами… потому что там, сидя на деревянной скамье, запутавшаяся в море черной и белой ткани, выглядя такой растерянной и испуганной, что я думал, что мое мертвое сердце расколется на две части, находилась маленькая девочка с большими, шоколадного цвета, глазами.

– Разве это… - прошептала Элис рядом со мной, и ее голос прервался от шока.

Этого не может быть, - подумал Эммет, не в силах поверить в увиденное; медленно, однако, он стал рассматривать лицо девочки, заметив, что ее полная верхняя губа была чуть меньше нижней, и что ее густые волосы, упавшие ей на лицо, имели оттенок красного дерева. У нее был крошечный носик-пуговка, и щечки покрывал румянец, как у китайской куколки.

Белла.

Не существовало никаких сомнений – лицо Беллы было навечно выгравировано в моей памяти, и этот ребенок напоминал ее слишком сильно. Единственная разница, отличающая ее сегодняшнюю от образа в детстве, была в прямой, густой челке, спадающей на лоб.

Ее взгляд бродил по верху, пока не нашел меня. Ее глаза наполнились крупными слезами, в то время как нижняя губа начала дрожать.

– Возвращение Молодости! – проворчал Рон, со стуком опуская золотой кувшин на стол.

Джаспер схватил его и понюхал белую жидкость, поболтав ее внутри сосуда, прежде чем громко простонал и поставил его обратно.

– Он прав, - подтвердил он, его взгляд переместился на другую жертву, сидящую напротив Беллы. Даже если бы я не слышал, как студенты раньше называли ее имя, густые кудрявые волосы позволили бы сразу ее идентифицировать.

Гермиона тоже плакала, ее мысли говорили о понятной растерянности. Белла, казалось, все еще была за пределами.

Я стоял, смотря на нее, и не мог пошевелиться. Мои ноги были не достаточно сильны, чтобы противостоять титанической волне ярости, которая внезапно обрушилась на меня. Она прижала меня, как кирпич перо, пригвоздив к месту и заморозив, как какую-то статую. В следующий миг, только одно слово крутилось у меня в голове, воя, как сирена, и подпитывая мой гнев: Блейз.

Я сразу же нырнул в разумы тех, кто заполнил Большой Зал, ища его «голос» и мысли, которые бы подтвердили мою теорию. Однако когда я отыскал его среди забавляющихся слизеринцев, я нашел прямо противоположное тому, что ожидал.