Ловец снов
Шрифт:
— Вот ты злючка.
Геари одарила его застенчивой улыбкой.
— Я думаю, мы все становимся немного злыми, когда речь заходит о защите наших семей.
— Правда?
Геари повернулась в кресле, чтобы взглянуть на Арика.
— Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, правда?
— Нет, не совсем. Я имею в виду, да, я знаю, что такое семья, но наши семьи на Олимпе не такие же, как ваши, у нас нет такой привязанности друг к другу.
— А как насчет твоей матери? — спросила Геари. — Она же заботилась о тебе?
Арик кивнул.
— Верно, она родила меня.
— А потом?
— Меня
— Да, но разве ни один из слуг не любил тебя?
Арик хмуро посмотрел на нее.
— Они были слугами, Мегеара, не семьей. Не было никакой любви, и, даже если бы была, я был слишком мал, чтобы это запомнить.
— Насколько мал?
Арик сидел неподвижно, обдумывая ответ, но ничего не приходило на ум. У него было не очень много воспоминаний о детстве, и не было никого, сколько бы он ни силился вспомнить, кто заботился бы о нем.
— Я не помню. Так делалось всегда, и я уверен, что не был исключением. Я, честно, ничего не помню о детстве, за исключением моего обучения.
Геари делала все возможное, чтобы понять мир Арика, но пока не могла.
— И как тебя обучали?
Арик вздохнул, словно этот разговор стал раздражать его.
— Даже при том, что мы прокляты, у нас ещё есть остаточные эмоции, когда мы рождаемся. Их должны удалить из нас, нам должны показать, как входить в сны, а также научить тому, что нам разрешено или запрещено там делать. Затем мы должны узнать, как бороться со Скоти, которые в свою очередь будут бороться с нами за контроль над человеческим организмом. Требуются годы, чтобы полностью овладеть нашими силами, и всё это очень сложно.
Это было похоже на правду. Но был один вопрос, который не давал покоя Геаре.
— И как они отделяют от вас эмоции?
— Обычно — избивая, — ответил Арик безразличным тоном. — Это похоже на методику Павлова. Ты показываешь эмоцию, а за этим следует такое наказание, что ты лучше научишься ничего не чувствовать, чем станешь испытывать это снова.
— Бывает, что обучение проваливают?
— Иногда.
— Так как же с ними поступают?
— Они казнят нас.
Геари не была бы ошеломлена больше, если бы Арик замахнулся и ударил её.
— Ты шутишь?
— Нет, — со всей серьёзностью ответил мужчина. — По крайней мере, я так не думаю.
Все же Геари c недоверием восприняла его странную интонацию и то, что кто-то мог вот так спокойно убить Онерои только за то, что они ещё испытывают эмоции. Насколько же это было жестоко?
— И вы все соглашаетесь с этим?
Арик, казалось, был столь же озадачен её позицией, как и она его.
— Разве у нас есть выбор? Пока мы не устроим восстание против Зевса, это всё, что у нас есть.
— Может, настало время восстать.
Мужчина усмехнулся, видя её негодование.
— Это не так просто. В пантеонах существует баланс сил, и ты должен быть чрезвычайно осторожен, изменяя его. Одно неверное решение, и ты можешь уничтожить весь мир. Что хорошего может быть в свержении, если потом мы все будем мертвы?
Как бы ненавистно ни было ей это признавать, но Геари проиграла этот спор.
— Ужасает.
— Да.
Девушка открыла дверь и вышла, но слова Арика всё ещё преследовали
её. Её бедный Арик. Она должна спасти его из лап этого кошмара. Геари не могла вынести мысли о возвращении Арика в ту жизнь, в которой некому даже позаботиться о нем. Чтобы поддержать его или любить. Это было неправильным.— Почему боги настолько черствы к нашим страданиям? — спросила Геари, когда Арик присоединился к ней у машины.
Мужчина взял её за руку, прежде чем ответить:
— Мир полон страданий. Если ты откроешь себя для них, они смогут поглотить даже бога. Но не все из них бессердечны. Один из тех, кто заботится о нас — это Зет-Ти.
— Мне казалось, ты говорил, что он не бог.
— Верно. Чисто технически он человек, но у него есть божественные силы и бессмертие, и он заботится о человечестве, несмотря на всё то, что говорит. И, несмотря на всё, что они с ним делали, Зет-Ти никогда не потеряет сострадание к другим. Есть ещё несколько таких, как он, которые чувствуют то же самое. Они защищают человечество.
— Да, но есть ли настоящие боги, которые так делают?
Арик поразмышлял пару секунд, прежде чем ответить:
— Апостолос.
Геари удивилась его выбору.
— Сын Аполлими?
— Да.
— Я думала, он погиб.
— Об этом ходили слухи.
— Но ты не веришь в них?
Арик пожал плечами.
— Болтаясь по снам, ты слышишь много удивительных вещей. Апостолос жив, и я слышал, как его мать говорила с ним. Я знаю, что он часто успокаивает её, когда она выходит из себя и грозится уничтожить мир.
Геари потребовалось пару секунд, чтобы осознать это.
— Какая ирония в том, что сын Великой Разрушительницы стал тем, кто заботится о тех самых людях, которых она так стремится уничтожить.
— Вот именно, но он делает это. Он понимает великую схему вещей, как никто другой, и, в отличие от других богов, он не будет наказывать людей за их ошибки.
— Почему нет?
— Скажем так, если бы мне пришлось выбирать между своей жизнью и его, я бы предпочел свою.
Геари нахмурилась. Боже, насколько же должна быть ужасна жизнь Апостолоса, чтобы Арик сделал такое заявление? Это была пугающая мысль.
— Ничего себе. Кажется, ты знаешь о нем очень многое, даже учитывая тот факт, что ты ходишь по снам.
— Ну да, я также был у него раз или два. Я просто надеюсь, что он никогда не вспомнит об этом, иначе я действительно влип.
— Привет, ребята.
Геари подняла глаза, услышав голос Кэт. Высокая блондинка стояла у причала в шортах и свободной футболке.
— Привет, детка. Рада, что ты пришла.
Кэт пожала плечами.
— Ну, если вы действительно намерены расковырять Атлантиду, я хочу там быть.
— Держу пари, что хочешь, — пробурчал Арик себе под нос.
Геари нахмурилась, услышав столь странный тон Арика, но предпочла проигнорировать его, когда они подошли к Кэт.
— Все снаряжение готово?
— Да.
Геари была признательна Кэт.
— Ты рассказала кому-нибудь о наших планах? — спросил Арик, когда они присоединились к Кэт у лодки.
— Никому. Я знаю, как хранить секреты.
— Хорошо, — Геари погладила руку Арика, прежде чем направиться к лодке. — За мной, ребятня, давайте сделаем это. У нас свидание с судьбой.