Ловец снов

Что ж, все-таки лучше, чем ничего.

Мистер Грей вытащил спящую собаку и взвалил на плечи. Она уже сейчас казалась невероятно тяжелой — мышцы Джоунси чертовски, раздражающе, идиотски ослабели, и к тому времени, как он доберется до места, будет куда хуже, но он доберется. Дойдет.

Он двинулся по Ист-стрит сквозь густеющий снег, неся спящего колли на шее, как меховую горжетку.

2

Снег, засыпавший дорогу, быстро смерзался, и оказавшись на шоссе № 32, Фредди был вынужден сбавить скорость до сорока. Курц едва не выл от злости. В довершение ко всему Перлмуттер уплывал от него во что-то вроде комы. И как раз в ту минуту, как он, черт бы его побрал, сумел проникнуть в мысли того, кого Оуэн и его новый дружок Генри называли мистером Греем.

— Он слишком занят, чтобы скрываться, — сказал Перли. Говорил он медленно, растягивая слова, как во сне. — Он боится. Не знаю насчет Андерхилла, босс, но Джоунси… Генри… Даддитс… он их боится. И правильно боится. Они убили Ричи.

— Кто такой Ричи, дружище?

Курц плевать хотел на Ричи, но нужно было растормошить Перлмуттера. Он понимал, что они едут туда, где Перлмуттер скоро не понадобится, но пока тот еще нужен.

— Не… знаю…

Последнее слово вырвалось одновременно с храпом. «Хамви» протащило боком несколько ярдов. Фредди выругался, пытаясь справиться с рулем, и сумел остановиться как раз у самой обочины. Но Курц, ничего не замечая, перегнулся через сиденье и принялся отвешивать пощечины Перлмуттеру. Они как раз проезжали мимо магазинчика с надписью в витрине:

ЛУЧШАЯ ЕДА, ЗАХОДИ СЮДА.

— О-о-ой! — взвизгнул Перли, испуганно моргая. Белки глаз пожелтели, но Курцу и это было до лампочки. — Не-е на-а-адо, босс…

— Где они сейчас?

— Вода, — пробормотал Перли слабым голосом капризного больного. Подергивающийся живот казался настоящей горой, стянутой курткой.

МаДжоуд на девятом месяце, Господи благослови и сохрани нас, подумал Курц.

— Во-о-о…

Веки снова опустились. Курц отвел руку для удара.

— Пусть спит, — сказал Фред.

Курц взглянул на него, подняв брови.

— Должно быть, речь идет о водохранилище. А если это так, он нам ни к чему.

Он показал на следы машин, прошедших по дороге чуть раньше. Чернеющие колеи резко выделялись на свежевыпавшем снегу.

— Сегодня на этом шоссе нет никого, кроме нас. Только мы, босс.

— Слава Богу. — Курц откинулся на спинку кресла, вынул пистолет, осмотрел и сунул обратно в кобуру. — Скажи-ка мне, Фредди, кое-что.

— Если смогу, босс.

— Когда все это кончится, как насчет Мексики?

— Согласен. При условии, что тамошнюю воду пить не придется.

Курц расхохотался и похлопал Фредди по плечу. Тем временем Арчи Перлмуттер все глубже погружался в кому. В самом низу толстой кишки посреди свалки отходов переработанной пищи и изношенных мертвых клеток тварь впервые открыла глаза.

3

Вход на огромную территорию, окружавшую Куэббинское водохранилище, был отмечен двумя каменными столбами. За ними шоссе сужалось до одноколейной дороги, и Генри ощутил, что сделал полный круг и вернулся туда, откуда начал путь. Словно вновь очутился не в Массачусетсе, а в Мэне, и хотя табличка гласила: ПРОЕЗД К КУЭББИНУ, они опять ехали по Дип-кат-роуд. Сам того не сознавая, он посмотрел на небо, ожидая увидеть танцующие огни. Но вместо этого узрел лысого орла, парившего чуть не над головой. Птица приземлилась на нижней ветви сосны и проводила их зорким взглядом.

Даддитс поднял голову от прохладного стекла и сообщил:

— Исер Ей иет аком.

Сердце Генри встрепенулось.

— Оуэн, ты слышал? Грей идет пешком.

— Слышал, — кивнул Оуэн, прибавляя скорости.

Мокрый снег, такой же предательский, как лед, был опасен, но к водохранилищу вел только один след.

Мы оставим второй, думал Генри. Если Курц заберется сюда, ему и телепатия не понадобится.

Даддитс застонал, сжал живот и вздрогнул.

— Ени, мне плохо. Даддитсу плохо.

Генри дотронулся до лба Даддитса и отдернул руку, опаленный жаром. Что будет дальше? Возможно, припадки. Если приступ окажется достаточно сильным, он тут же отойдет, и неизвестно, что в таком состоянии для него лучше. Все же как больно, как это больно… Генри Девлин, потенциальный самоубийца. А вместо него тьма забрала его друзей. Одного за другим.

— Держись, Дадс. Все уже почти закончилось.

Но сам он не сомневался, что худшее еще впереди. Глаза Даддитса снова открылись.

— Исер Ей… атял…

— Что? — переспросил Оуэн. — Не понял.

— Он говорит, что мистер Грей застрял, — пояснил Генри, продолжая гладить лоб Даддитса. Вспоминая его золотистую шевелюру. Прекрасные светлые волосы Даддитса.

Его плач терзал мальчишек, врезался в мозги тупым лезвием, но сколько счастья дарил его смех: стоило услышать смех Даддитса Кэвелла, и вы, хоть ненадолго, снова начинали верить старым байкам: что жизнь хороша, что в жизни мальчиков и мужчин, девочек и женщин есть некая цель. Что существует не только тьма, но и свет.

— Почему он попросту не швырнет чертова пса в водохранилище? — спросил Оуэн дрожащим от усталости голосом. — Почему должен переться до этой самой опоры № 12? Потому что русская утопилась именно там?

— Думаю, водохранилища для него просто недостаточно, — сказал Генри. — Водонапорная башня подходит лучше, но акведук — просто идеален для таких целей. Все равно что кишки протяженностью шестьдесят пять миль, а опора № 12 — глотка, по которой яд попадает в организм. Даддитс, мы сможем его поймать?

Даддитс взглянул на него затянутыми пленкой боли глазами и покачал головой. Оуэн в бессильной злобе ударил себя по бедру. Даддитс облизнул губы и исторг два хриплых слова.

Оуэн расслышал их, но не понял.

— Что? Что он сказал?

— «Только Джоунси».

— И что это означает? При чем тут Джоунси?

— Полагаю, только Джоунси сможет его остановить.

«Хаммер» снова пробуксовал, и Генри схватился за сиденье. Холодная рука стиснула его пальцы. Даддитс впился в него отчаянным взглядом. Он пытался говорить, но вместо этого вновь разразился кашлем, ужасными, лающими, рвущими грудь звуками. На губах показалась кровь, светлая, почти розовая, и пузырящаяся. Легочная.

Но хотя судороги сотрясали тщедушное тело, хватка Даддитса не ослабла.

— Подумай это мне, — попросил Генри. — Можешь подумать мне, Даддитс?

Несколько мгновений ничего не происходило, но потом ледяная рука Даддитса сжалась с поразительной силой. Взгляды их скрестились и застыли. Потом Даддитс и защитная обшивка «хамви» куда-то исчезли вместе с застарелым запахом выкуренных украдкой сигарет. Вместо этого возник телефон-автомат, старомодный, с отверстиями различного размера, одно для четвертаков, одно для даймов, одно для никелей. Рокот мужских голосов, и почти непрерывные «клик-кляк», чем-то до боли знакомые. Он вдруг понял, что это стук шашек о доску. Он смотрит на телефон в «Госслине», тот самый, с которого они звонили Даддитсу после смерти Ричи Гренадо. Собственно, звонил Джоунси, потому что у него единственного имелся номер, на который можно было прислать счет. Остальные собрались вокруг, даже не сняв курток — в магазине холодно, как на улице, несмотря на то что тут в дровах недостатка нет. Но старик Госслин удавится, прежде чем подбросит в печку лишнее полено, скряга несчастный, жопа с ручкой. Над аппаратом две таблички. Одна с просьбой не занимать телефон больше пяти минут. Вторая…