Lover In Low Light

— Нет.

Костиа нахмурилась.

— Серьёзно? А пахнет здорово.

— Да, — Лекса прокашлялась, пытаясь проглотить глыбу, застрявшую в горле. — Ну, я никогда особо не любила это место. Соус… слишком густой.

Соус идеально подходит. Он сливочный, не калорийный и идеально сбалансирован.

Воспоминания об этом месте? Они слишком массивны, слишком тяжелы. Они вызывают горький привкус на её языке.

Лекса не готова зайти в эту дверь. Она не готова разделить «У Пэппи» с кем-то новым, с кем-то ещё. Она не знает, сможет ли когда-нибудь.

***

— Иисусе, это тяжело, — Рэйвен ворчит, устанавливая финальный холст в раму. Несколько пузырьков защитной обёртки трещат под её пальцами. После того, как холст водворён на место, она вытерла потные руки о свои заляпанные жиром штаны карго цвета хаки и использует низ светло-коричневой майки, чтобы вытереть лоб. Она стянула и бросила свою рубашку, а после положила работу в упаковку. — Это самая большая работа, которую ты проделала как минимум за последний год.

— Знаю, — сказала Кларк. — Я чуть не свалилась, пока везла её из студии.

— Ты же знаешь, что могла оставить её там? — бровь Рэйвен выгнулась. — Именно для этого у меня есть инструменты и машины. Это позволяет передвигать вещи, которые могут сломать тебе позвоночник.

Кларк использовала заднюю часть рукава, чтобы вытереть лоб, и направила на Рэйвен резкий взгляд, как и всегда, когда подруга пытается выпытать у неё местонахождение студии.

— Ага, ага, — хихикнула Рэйвен. — Я знаю. Никому нельзя в твою супер-секретную студию. Я начинаю думать, что ты прячешь там тела.

— Только на полотнах, — засмеялась Кларк, и Рэйвен резко вздохнула:

— Прибивать тела на полотна? Это ещё более мерзко и извращённо, чем я думала!

— Ты нелепа.

— Знаю, — она подтолкнула раму пальцем ноги. — Так что это за часть?

Кларк уставилась на большой прикрытый холст в течение долгого времени, прежде чем вздохнула и сказала:

— Никакая.

— Тебе может понадобиться много времени, чтобы продать гигантский холст без какого-то изображения, — Рэйвен засмеялась и добавила: — Ты же знаешь, что я тот, кто всё строит и размещает все части, да? Я увижу это, Кларк, так что ты можешь сказать мне. Где скрывается главное шоу?

Кларк прикусила губу и пробормотала:

— Это — главная центральная часть.

— Серьёзно? — глаза Рэйвен увеличились. — Это — центр? Та часть, для которой ты попросила меня сделать витрину «для дополнительной защиты»? Это она? Та часть, которую ты назвала просто «никакая»?

Кларк не могла ничего сказать и просто смотрела в пол своего лофта, задирая носок ботинка против бетона. Она услышала, как Рэйвен испустила тяжёлый вздох.

— Ой, чувак… — тихо произносит Рэйвен. Кларк может слышать это в её голосе. Она знает.

Когда руки Рэйвен сошлись на ней в нежном объятии, Кларк ответила на нежность и положила голову на костлявое плечо. Это до сих пор успокаивало, несмотря на то, что было неудобно.

— Прошло уже какое-то время с тех пор, как ты её рисовала, — прошептала Рэйвен, и Кларк кивнула.

— Ага, — сказала она, пытаясь не думать о бесчисленном количестве полотен и бумажных рисунков в своей студии, о существовании которых никто не знает. — Так и было.

— Финн видел это?

— Нет. Что изменится, если увидит?

Рэйвен пожимает плечами и тихо смеётся:

— Он может задаться вопросом, почему ты рисуешь какую-то чику вместо него.

— Он знает, что женская фигура — моя специальность, — сказала Кларк, подтягивая Рэйвен к маленькому дивану с матрацем. Она бежит стремглав и плашмя падает как на кровать. Они обе проползают по дивану и меряют взглядом граффити, к которому он прижат. — Это практически единственное граффити, которое я когда-либо рисовала. У тебя есть четыре части моего обнажённого силуэта в квартире.

— Это правда, — Рэйвен усмехается и кладёт руку под шею Кларк. Их головы соприкасаются. — Они хороши.

— Может, я должна остановиться, — хихикнула Кларк. — Вернусь к пейзажам.

— Или к голым чувакам.

Они посмотрели друг на друга, засмеялись и хором сказали:

— Не-а.

Кларк лишь однажды попыталась нарисовать нагого мужчину, и это не вышло. По какой-то причине она не могла изобразить грацию, элегантность и соблазнительность мужского тела так, как она освоила это с женской натурой. Изображение женщины в рисовании и живописи всегда было её страстью, и она стала известной художницей в этой области.

Рэйвен указала на зелёную каплю на стене:

— Ты должна делать что-то вроде этого, — сказала она, и Кларк закатила глаза, тыкая девушку. — Что? Ты не думаешь, что твои покупатели предпочли бы зелёных маленьких человечков?

Когда Кларк снова закатила глаза, Рэйвен засмеялась и сжала её плечо:

— Я не могу поверить, что ты никогда не закрасишь это.

— Можешь.

— Ага, могу, — вздохнула Рэйвен. — Этот мелкий засранец останется здесь навсегда, так ведь? Вечно исследуя тарелку с печеньем, чтобы весь мир мог видеть.

Кларк засмеялась и вытерла слёзы, собирающиеся в уголках её глаз.

***

— Это оно.

Её рука стирает пыль со старой кухонной столешницы. Она смотрит на огромную комнату лофта, являющуюся спальней. Она скрыта за старой раздвижной дверью в стиле сарая. Также там была единственная, полностью оборудованная ванная комната.

— Здесь граффити на стене.

Смех срывается с изогнувшихся в улыбке губ, когда Кларк отталкивается от столешницы и обвивает руками стройную талию:

— Оно самое.

— Я повторяю: здесь граффити на стене.

— Ага, парень, играющий на золотом саксофоне с фиолетовыми нотами, выплывающими из него, — Кларк указывает на красочные картины, а рука до сих пор покоится на талии любимой.- Круто?

Длинные волосы щекочут её щеку и шею, такие знакомые и родные. Кларк вдыхает аромат своей девушки. Её не волнует, что владелец стоит неподалёку и тихо наблюдает. Они никогда не могли не касаться друг друга долгое время.

Её девушка прислоняется к её груди и указывает на зелёный шарик краски, размазанный на противоположной от музыканта стене.