Лови любовь на живца

Меня всё радовало: красивые посетители, хорошие отклики, пара Элли и Степана, которая была поглощена друг другом и картинами. И только настроение Эжена меня не радовало. Он бросал на меня вопросительные взгляды и был задумчив, но до закрытия выставки так ко мне и не подходил. Я была озадачена.

В моей голове одна версия его поведения отвергала другую. Сначала я была уверена, что он не принял мою вдруг возникшую симпатию к Элли Беркутовой. Затем я довольно долго общалась с мэром города, и тоже получала недовольные взгляды Эжена. Наконец, в мою голову пришла мысль, от которой сердце в груди «упало». Мне вдруг показалось, что он вообще никогда меня не любил, ни… минуточки, ни …мгновения. Вся его связь со мной была…ради этой выставки. И теперь, когда цель достигнута, публика и пресса в восторге, к Эжену поступили новые приглашения на устройство выставки в других города, он…может и позабыть обо мне.

От такого вывода я даже еле устояла на ногах. Мне пришлось прислониться к колонне спиной и сделать несколько вздохов, что бы успокоить бурлящую в жилах кровь. И тут проснулась моя душа.

– «И как же я могла позволить себе так в него влюбиться? – Спросила она моё сердце и…не нашла ответа. – Разве можно объяснить любовь? Она приходит вдруг и ..ниоткуда, а говорят ещё, что она рождается на Небесах. Неужели мне надо было пройти эту школу мужества такой любовью»?

Только теперь я стала понимать слова Эжена, когда он сказал Элли, что запер её в кладовке для того, что бы она ни испортила выставку. Ни от того, что бы она не причинила вреда мне, а…что бы ни испортила выставку.

– «Анна, однажды отец тебя назвал наивной девочкой. – Внутренне сказала я себе. – Так вот, ты ею и осталась. Пора бы повзрослеть. Итак, с этой минуты, ты перестаёшь быть наивной дурочкой и становишься расчётливой женщиной. Поняла»?

Я утвердительно сама себе кивнула и… заметила, что посетителей в зале уже нет. Я отошла от колонны и направилась к лестнице наверх. Поднялась и подошла к перилам второго этажа. Ещё раз осмотрела главный и уже пустой зал галереи, развернулась и пошла по коридору в свой кабинет. Никто меня не останавливал, никому я … не была нужна.

Я даже не заметила, как ушли с выставки Элли и Степан. Я помнила лишь, как ко мне подошёл Лев Беркутов, поздравил с хорошим началом выставки и сказал, что будет с нетерпением ждать моего прихода в ресторан, потому что у него ко мне есть очень важное дело. Я не понимала, куда подевалась моя крёстная и уж совсем не знала, куда исчез Эжен. Но может быть это и хорошо? Видеть его извиняющийся взгляд и слушать слова прощания я просто …не могла. Я устала, устала от нервного потрясения, от выставки, от своих мыслей и выводов, от… отстранения Эжена.

– И зачем я только позволила всему этому случиться со мной? – Спросила я дверь кладовки, возле которой остановилась.
– Моя встреча с тобой началась здесь… Здесь она и закончится. Выставка устроена и будет работать сама собой, то есть …без меня. Мне надо побыть одной, а это значит, что …ни в какой ресторан я не пойду и никакой успех справлять не буду. Я… - Я немного подумала и ответила себе. – Я …уезжаю.

Глава 16.

Глава 16.

 Мадам Ларош? – Услышала я голос и замерла.

Вот уже недели две я блуждала в одиночестве по городу, которому отдала шесть лет своей жизни. Здесь я училась, жила сначала на съёмной квартире, затем немного в общежитии и вновь на съёмной квартире. С последней своей домохозяйкой и сдружилась. Женщина оказалась одинокой, словоохотливой и желающей за кем-то заботится. Живя у неё, я ощущала себя девушкой, у которой есть заботливая мама. После её смерти заботу обо мне частично взяла моя крёстная, но она жила во Франции и приезжала ко мне довольно редко. Правда я, учась ещё в школе, все каникулы проводила во Франции, но всё же крёстная маму мне заменяла с трудом, что нельзя было сказать о моей последней домохозяйке. Когда я окончила университет, то мы с ней слёзно прощались. Мне не хотелось оставлять её, а она просила меня остаться и найти работу в этом городе. Я все же уехала, пообещав, что непременно вернусь к ней на следующий год, когда у меня будет отпуск. Но прошло всего два месяца и вот я вновь здесь и …живу у неё.

Я почти три дня не покидала свою комнату в её двухкомнатной квартире, полностью окружённая заботой бедной женщины. Узнав мою историю, она посочувствовала мне, как могла, и посоветовала не делать выводов.

– Пусть время всё сгладит, девочка, - говорила она мне, кормя вкусными домашними пирожками, - иногда мужчинам надо дать время, что бы они поняли разницу между одиночеством и любовью.

Я была согласна с ней, но не я не была уверена в любви Эжена ко мне. Да и как я могла быть уверена в этом, когда наша история началась неожиданно, довольно быстро перешла в брак, о котором я узнала тоже неожиданно. Затем истории с Олегом Сомовым и семейством Беркутовых… Всё происходило так стремительно, что подумать о любви мне было некогда.

 И вот уже две недели я блуждаю по этому городу, думаю о ней, и ничего не понимаю. Все книги, фильмы о любви, которые я знаю, говорили о великом счастье. Когда ты понимаешь, что любишь и любима. Себе я могла признаться, что у меня есть чувства к Эжену. Но… любовь ли это? Задавая себе этот вопрос, я вспоминала наши всего две ночи, когда мы были в плену сладострастия, так, кажется всё это называется в научных книгах. Но наступало утро и…всё заканчивалось. Я занималась своей работой, он …своей, нас связывала только совместная работа над выставкой импрессионистов. Хотя нет, нас связывали ещё истории с Сомовым и Беркутовыми. Теперь всё позади и…выставка тоже. Я почувствовала своё одиночество в первый же день выставки! И это стало для меня ужасом, тем более, что перед нею была ночь любви!

Каждый раз, вспоминая эту ночь, мне становилось плохо, хотя в ту ночь мне было очень хорошо. Ну, и как мне решить эти проблемы? Я убеждалась день ото дня, что правильно сделала, уехав сюда под крылышко моей мамы-домохозяйки.

Всего один раз я позвонила крёстной для того, что бы сказать, что со мной всё хорошо. Я не дала ей сказать и слова, отключилась, а затем отключила и телефон.

В полном бессвязном вакууме я прожила ещё несколько дней, пока не услышала за спиной этот знакомый голос.

– Мадам Ларош? – Повторил он ещё раз и заставил меня вспомнить, кто есть я на самом деле. Ещё никто и ни разу меня так не называл, поэтому я и среагировала не сразу.

Я медленно повернулась и увидела… Пола… Пола-одуванчика, ведь именно так я окрестила этого французского парня, когда впервые увидела его рядом с Эженом в главном зале нашей галереи.

– Пол? – Удивилась я. – Пол, как… как вы здесь оказались? Откуда?

– Я искал вас, мадам Ларош.

– Мадам Ларош. – Усмехнулась я. – Вы первый, кто меня так называет и наверно последний. Как вы меня нашли? Зачем?

– Ваши вопросы меня удивляют, мадам. – Пол сделал шаг ко мне и внимательно пригляделся к моему лицу. – Ваш отец посоветовал мадам Буше поискать вас в этом городе и даже дал адрес вашей домохозяйки.

Я улыбнулась и утвердительно кивнула. – Ах, да. Папа знает этот адрес. Вам она сказала, что я здесь?

Пол кивнул.
– Вы похудели, мадам. Надеюсь, что здоровы.